Юниор-1

Вскоре после этих слов щелкнул динамик на потолке:

– Карина, загляни в пультовую. Срочно.

– Начинается… – проворчал пилот.

– Жди здесь. И запрись на всякий случай. Скорее всего, придется дежурить в лазарете, пока Аня не поправится.

– Все настолько серьезно?

– Нет, – женщина обернулась и смерила марсонавта хмурым взглядом. – Все гораздо хуже.

***

– Так, давай еще раз, – с порога начал Борис, сжав подлокотники до хруста костяшек. – Это не стресс, не страх, не гормоны, а твое взвешенное и обдуманное мнение? Что я – убийца и хочу избавиться от Ани?

– Я не сыщик, – равнодушно парировала Казарина, – но улики говорят сами за себя.

– Какие улики? – никогда прежде медик не видела командира в таком смятении, приправленном с виду искренними горечью и обидой. Но прижатые к стенке и не на такое способны, особенно когда рыльце в пушку.

– Косвенные, – тем же тоном прозвучало в ответ.

– Да как ты не поймешь, что если кто-нибудь не то что погибнет, а покалечится в полете, это уже бросит тень и на меня, и на миссию в целом! Да я с вас пылинки сдувать должен – что и делал все это время. Беременность – вопрос другой, но если что-нибудь случится с экипажем, ЦУП вот так, – он щелкнул пальцами, – может все завернуть. Потому что конкурентам только повод дай очернить нашу страну, выставить варварами и тиранами, готовыми идти по головам и жертвовать людьми ради цели. Да все должно пройти без сучка и задоринки, чтобы придраться было не к чему. И мне, и начальству нужна чистая победа безо всяких «но» и «если»! И ты считаешь, что я пойду на такое? Вот спасибо – порадовала от души!

– Повторяю еще раз, – Казарина пропустила жаркую тираду мимо сердца. – Я дам показания в полном объеме, а там уж пусть решают, кто прав, кто виноват.

– Карина… – Морозов устало откинулся на спинку и коснулся виска. – Прошу – не руби сгоряча. Не ставь крест на всех нас. Не подставляй Родину под удар.

– Я врач, а не политик, – спокойно произнесла она. – Мой долг – спасать жизни, а не тешить чувство собственной важности гонками и рекордами. И двум жизням уже грозит смертельная опасность. А может, и не только им.

– Двум? – собеседник приподнял бровь. – Одна, допустим, Михальчук. А вторая?

– Ее ребенок.

– Да нет еще никакого ребенка! – мужчина подался вперед и ударил кулаками по коленям. – И не факт, что будет! Ты что, решила подвести нас под монастырь из-за комочка клеток?

– Мы все когда-то были комочками клеток.

– Пусть даже так… – Борис вдохнул поглубже, приводя нервы в порядок. – Но с чего ты взяла, что ее… или их пытались убить? Поломки случаются, без проблем ни один запуск не обходится. А вот полгода без аварий – это уже сущее чудо, это как раз ненормально. Давай подождем, еще раз все перепроверим, выясним, кто оставил генератор включенным перед ремонтом… Остынь, соберись с мыслями и дай нам хотя бы пару дней. Пострадаю ведь не только я, но и ребята тоже!

– В этом ты прав, – внезапно согласилась медик. – Расследование может подождать. В отличие от Ани. Она и так нахваталась радиации.

– Для взрослого это пустяк.

– А для эмбриона – нет. Я могу не упоминать ни аварию, ни преступное разгильдяйство, но сообщить о плоде обязана. И сообщу, пока какая-нибудь беда не приключилась уже со мной – разумеется, по чистому совпадению.

– Карина!

Женщина покинула пультовую, полнясь решимости завершить начатое. Влетев в отсек связи, включила передатчик, прокручивая в голове все, что следовало сказать. Но вместо привычной строки ввода увидела надпись посреди экрана:

Нет соединения. Отсутствует бета-квант.

– Это что еще за новости…

Она три раза перезапускала станцию, но надпись не исчезла. Не помогли ни стук по корпусу, ни многократное нажатие клавиши enter. Устройство наотрез отказывалось работать, и лишь один человек на борту мог если не решить, то хотя бы разъяснить проблему. Понимая, что ситуация обостряется, Казарина вернулась в лазарет с твердым намерением разбудить инженера, даже если придется вводить бодрящие препараты. Уж лучше чуть-чуть навредить здоровью, чем окончательно обречь на гибель.

– Ну, как все прошло? – спросил пилот, грея ослабшую руку подруги в ладонях.

– Угадай, – проворчала Карина.

– Да что тут гадать… Командир жить без разносов не может.

– Не знаешь, что такое бета-квант? – врач не надеялась на ответ – просто сменила тему, чтобы поменьше слышать о майоре.

– Знаю, – к удивлению ответил парень. – Аня часто рассказывала про эту свою квантовую телепортацию, но я так ни черта и не понял. Вроде как есть две частицы, которые неразрывно связаны и будут взаимодействовать даже на разных краях галактики. И если одна крутится влево, значит вторая наоборот – вправо. И вращая эти штуки особым образом, можно как бы наводить их на нужные буквы и мгновенно передавать сообщения на любое расстояние. Магия какая-то, если честно. А что случилось?

– Скоро узнаешь. Пошли.

***

– Где он? – с порога спросила врач.

– Кто? – Борис отвлекся от пульта и в недоумении уставился на гостью.

– Бета-квант. Ты что, решил сломать еще и станцию, чтобы я не смогла доложить в ЦУП?

– Ты издеваешься? Теперь будешь винить меня вообще во всем?

– Где этот чертов квант? – по слогам прорычала Карина.

– А я тут при чем?! Эту штуку нужно постоянно обслуживать. Скорее всего, Аня просто поставила ее на подзарядку. Или на диагностику. Или на калибровку синхронности. Господи, у тебя скоро крыша съедет!

– О себе беспокойся. Захар, слова об устройстве – правда?

– Похоже, – пилот виновато взглянул на Морозова, будто только что предал командира. – Аня вечно носилась с ним, как курица с яйцом.

– Видишь? – майор развел руками. – У тебя психоз начинается. Или паранойя. Выспись хорошенько, выпей валерьянки, иначе и не такое мерещиться начнет. Уверен, завтра Михальчук очнется и найдет этот проклятый кубик. А до тех пор – разойтись!

***

Казарина просидела в лазарете до середины «ночи» и ушла в каюту, лишь когда заклевала носом от усталости. Титов дежурил в отсеке с отбоя, но врач все равно следила за пострадавшей, покуда хватило сил. Забравшись в спальник, Карина в который раз проговорила про себя отчет, стараясь загодя упростить и сократить без потери смысла. Время нынче слишком ценный ресурс, чтобы тратить на пространные размышления и прочую воду. И уже на самой грани сна медик дернулась, точно ужаленная, и прошептала в темноту:

– Кубик.

Дрему как ледяным душем смыло. Борис назвал квант «проклятым кубиком», и женщина поначалу не придала этому особого смысла. Но откуда командир знал, как именно выглядит эта штука? Почему именно куб, а не пластина, шар или, скажем, тороид? Элементарная частица столь мала, что без труда поместится куда угодно, хоть на острие булавки. Но он сказал конкретно – кубик. Можно ли назвать это неоспоримым доказательством того, что именно Морозов сломал станцию? Нет. Его наверняка учили основам квантовой связи, майор в этом плане универсальный солдат. Так же он мог видеть, как квант достает Михальчук – например, для очередной проверки. А может, самый простой ответ окажется самым верным. Есть только один способ узнать наверняка – разбудить Аню и спросить, куда подевалась чертова деталь, ведь без нее задумка не сдвинется с мертвой точки.

Выбравшись из мешка, Карина подплыла к люку и дернула за рычаг, но тот не шелохнулся. Потянула еще раз, сильнее – без толку. Кто-то запер ее в собственной каюте, и вот тут гадать не пришлось – право на подобные действия было только у старшего по званию. Вне себя от ярости женщина выбрала на дисплее интеркома отсек Морозова и, едва дождавшись ответа, заорала:

– И как это понимать?! Быстро выпусти меня!