Шаги в глубину

– Да?

– Скажи мне, а почему ты не позовешь на планету… м-м-м… друга?

«Будь внимательна, он совсем не тот, за кого себя выдает». Я честно себе пообещала, что как только выберусь, выбью из него правду. И пусть ледышка только попробует меня оттащить.

Дональд запустил пятерню в волосы и вздохнул:

– Ж-жаль, что ты вспомнила. Я не м-могу.

Так-так, он этого ждал и безбожно себя выдал. Такой проницательный и такой наивный.

– Тогда ты блефовал?

Кивок. И глаза слишком далеко, и слишком темно. Я придвинулась к нему, встав на четвереньки, и за подбородок вздернула приопущенное лицо.

– А теперь еще раз. Ты что, наврал мне, что можешь освободить ее и призвать?

– Д-да.

Я отпустила его и отползла в угол. Все очень плохо. Выдуманный мною стратегический гений врет, как младшеклассник, и очень этим смущен. Оно, конечно, мои инквизиторские навыки могут сбоить, но это вряд ли. Собственно, его вранье – это даже не самое худшее. Во-первых, Дональд прекрасно понимает, что я его раскусила, и все равно врет. Во-вторых, он действительно привязан к своей замороженной королеве.

– Когда нас казнят, этот наш общий знакомый все равно очнется, – как можно грубее сказала я. – И останется один на один с кораблем, космосом и необходимостью двадцать два часа в сутки сидеть в холодильнике. Нравится?

Дональд мотнул головой.

– Лет через триста корабль начнет умирать, – продолжила я. – Там начнет дохнуть все. Видел разлагающийся корабль? Там охрененно пахнет. Может, она перенастроит энергоснабжение, и…

– Замолчи.

Ага. Я рада, что нащупала нежное место. Нам ведь весело, ты помнишь?

– И не подумаю. Хотя… Что я знаю о ней? Вдруг она примчится к месту твоей казни? Или решит отомстить? Или не примчится?

– Алекса, замолчи.

Хорошие интонации, мне нравится. Всю жизнь мечтала так провести время перед смертью.

– Так что скажешь? Ты в ответе за ту, которую приручил? Или просто удобно изображать несчастного влюбленного?

Дональд не стал отвечать, а я скисла: черт, похоже, перестаралась, загнала его в оболочку. Взорвись он – можно было бы раскрутить обормота на откровения, узнать хоть что-то о возможности спастись. И плевать, что нас слушают.

– П-послушай. Я думал об этом. Даже если бы п-путь сюда занимал меньше сорока минут, я б-бы не стал рисковать. Если все з-затянется, нас убьют, а она п-попадет… К ученым.

Я некоторое время осознавала сказанное, а потом улеглась, насколько могла, отвернувшись к стенке. Это так мило. Придурок в корне ошибался, он при всем своем уме был идиотом, и это так мило. Я не знаю, что творится в голове у Лиминали, но по поводу завтрашнего пробуждения я ей не завидую.

Еще, конечно, стоило бы узнать у обормота, что он за фрукт, но общаться с ним расхотелось. На том свете непременно сведем счеты. Пижама кололась и натирала поясницу, мне не выдали под эту дрянь нижнего белья, кожа головы умоляла о душе, а мне просто ничего не хотелось.

– П-прости. Но наш единственный шанс – это п-пройти «Куб».

«Тогда у нас нет шансов».

– П-послушай… М-мне тоже не нравится решение. Хотя бы п-потому, что я получил нужные данные.

Я открыла глаза, на удивление быстро поняв, о чем это он.

– Что?

– Да. Т-терминал закачал в меня информацию, не всю, правда. Д-для нее есть, э-э-э… Лекарство.

Эх. Да, везет ей.

– Кстати, ты помнишь, что она назвала тебя по имени?

– К-когда?

– Я имею в виду «твое» имя. Пока тебя прилепило к этому прибору, она села рядом и назвала тебя по имени. Не «Валкиином».

Тишина. Дональд думает. Не знаю, что он там использует, – загадочное чутье или не менее загадочный ум, – но он думает. Ну, пускай. Полезно ведь.

– Это с-странно. Как она узнала?

– Скоро спросим у нее.

Дональд, к счастью, промолчал. Я лелеяла слабую надежду, что новый повод подумать капнет хоть чуть-чуть на нужную чашу весов. Потому что мы не сможем скоординировать свои действия – ни по дороге на казнь, ни в изнанке, а значит, наш шанс – это Лиминаль.

«Наш».

Алекса, ты жалкая. Тебе же не нужен никто. Если получится, ты сама вытащишь идиота – за задницу, но вытащишь. Если у тебя не получится – ты расстроишься, но вспомнишь, что зачем-то дошла до этого момента, а значит, есть смысл дойти и до следующего. Всегда есть пункт Б, правда?

Я слушала себя и поражалась до тех пор, пока не заснула.

Что, кстати, тоже было по-своему поразительно.

* * *

В огромном лифте, который из тюремных бараков должен был поднять нас наверх, были стулья и даже диванчик.

– Переодевайтесь.

Охранник стоял свободно и расслабленно, и если бы не прикрытие, я бы его разделала даже без своего скафандра. Я потянула через голову пижамную рубашку. Оно, конечно, нехорошо еще и бесплатный стриптиз показывать, но что делать. В некоторых мирах пытают перед казнью, просто для развлечения толпы. Где мозги вскрывают, где насилуют сутки кряду – что ни мир, то свои вкусы. На Х67 жаждут видеть в «Кубе» свеженьких и бодрых.

Тоже своего рода извращение.

– Синдикат дал вам десять минут потрещать, – сказал охранник, выходя наружу. – И без хрени мне тут. Если что, упеленаем спецпластом.

Прикрытие опустило стволы и потопало за ним. Дверца в тяжелых створках хлопнула, и десять минут пошли. Попялились на переодевающуюся и вышли с миром. Ну что за цивилизованная мафия, загляденье просто.

С утра к нам заглянул представитель правящего синдиката, потом какой-то местный священник-еретик: вроде как покаяться предлагал. Потом прибежал настырный паренек из сил планетарной самозащиты: очень его заинтересовало, чем убили доктора. Намекал, что верит нам, но ничего поделать не может.