Плацебо

– Это пока. Но если серьёзно, лучше обрати внимание на Ника. У Ромыча жена, ребёнок, и вообще он немного странный…

– Хирург, ставший философом? – вспомнила Лена.

– Во-во. А у Ника, – Катя подмигнула, – в Москве классная хата, серьёзный бизнес…

– Я как-то не думала так далеко, – действие «Ягуара» давно прошло, и Лена смутилась прозрачности намёка.

– Ну и зря, – Катя пожала плечами, – об этом надо думать сразу, как только видишь существо в штанах.

Коль уж пошёл такой почти интимный разговор, Лена решила восполнить информацию, которую, скорее всего, упустила прошлым вечером.

– Кать, а все они кто? – спросила она.

– Они тебе даже не рассказали? – Катины и без того большие глаза стали ещё больше, – и ты, вот так, поехала?

– Ну да… – Лена покраснела, решив, что очень напоминает девочку по вызову. …Но я не такая! Я просто ещё глупая иногда!.. Впрочем, Катя и не сделала никаких выводов по поводу её морального облика; по крайней мере, внешне.

– Они все учились в медакадемии. Ник потом уехал в столицу и там раскрутил «таблеточный» бизнес – у него оптовый склад медикаментов. Ромыч начинал практикующим нейрохирургом, но съехал в философию, защитился и сейчас где-то преподаёт, а… – Катя оглянулась – Фил к этому времени уже собрал столик, расставил складные табуретки на скрещённых ножках и теперь махал фанеркой, раздувая угли в мангале, – Фил у нас большой начальник – зам. главного врача.

– Вы с ним женаты?

– У нас служебный роман, – Катя засмеялась, – я в той же больнице медсестрой работаю. Но не теряю надежды! – видимо, продолжать разговор о собственных отношениях Кате не особо хотелось, и она огляделась по сторонам, – а куда народ делся? Пошли, поищем?

Они направились к дому. …Врачи, – подумала Лена, – прикольно – никогда не имела знакомых врачей. Зато, если что, будет к кому обратиться… хотя, не дай бог, к нейрохирургу; лучше б он был гинекологом…

– Ау! – крикнула Катя, останавливаясь перед открытой дверью, – вы где?

– Они где-то там! – подняв голову от мангала, Фил махнул рукой в неопределённом направлении, – лучше иди сюда – пора мясо насаживать!

– Помочь? – спросила Лена и очень обрадовалась, получив отрицательный ответ – приготовление чего-либо, кроме яичницы и сосисок, являлось для неё великим таинством. Она закурила и не зная, чем себя занять, зашла в дом.

Бомжи, конечно, похозяйничали здесь изрядно – даже двери были сняты с петель и бесследно исчезли. Она пошла дальше по тесному коридорчику, безразлично заглянула в комнату… и обмерла. В центре стояла железная кровать с грязным матрацем, очень похожая на ту, что фигурировала в её сне, а обои на стенах были бледно-голубыми.

…Похоже, все происходило в этой комнате, и привязана я была к этой кровати!.. Или не к этой?.. Лена опасливо протянула руку, словно кровать могла схватить её, но ничего подобного не произошло. Пощупав матрац, Лена пришла к выводу, что он тот самый, со сбившейся в комки ватой. Обернулась и увидела в углу ворох одежды.

…Может, он и тогда был – я ж не осматривала комнату целиком… Трогать обноски Лена побрезговала, но ногой пошевелила, разделяя на отдельные вещи. В основном, они оказались мужскими – рваные брюки, вылинявшие футболки, свитера. Из одних брюк торчал хвост ремня, на котором было что-то написано синими чернилами. Лена наклонилась – «майор Ковалёв». …Блин, ни фига себе!.. Для неё, особо не разбиравшейся в воинской иерархии, это было высокое звание; вот, лейтенант – так, мелочь пузатая.

Попадалось и кое-что женское, но не менее ужасное. Лена разгребала кучу, думая, как реальный дом, в котором она никогда не бывала, перекочевал в её сон, когда в двери появился улыбающийся Ник.

– Ты чего тут застряла?

– А?.. – Лена испуганно обернулась. Видимо, выражение лица у неё было таким, что Ник сразу перестал улыбаться.

– Что-то случилось?

– Нет, ничего… – Лена подумала: …Ведь, действительно, реально-то ничего не случилось…

– Тогда пойдём – шашлыки дозревают.

Взяв за руку, он повёл девушку к выходу; напоследок она оглянулась, но её уход не вызвал никаких мистических изменений. …И все равно, мне снилась именно эта комната! Как такое возможно? Я ж не то, что в ней – я на Садах-то ни разу не была! И никто меня никогда не связывал – тут даже ассоциациям взяться неоткуда!..

Они вышли на остатки крыльца. Дымок, аппетитно окрашенный ароматом жареного мяса, сбил мысли с круга, в котором те могли бы вращаться с одинаково нулевым результатом, бесконечно долго. Фил с Катей суетились у стола, Ромыч собирал с мангала истекавшие соком, толстые золотистые шампуры, с шипением роняя капли сока в раскалённые угли. Небо тускнело, а в старых яблонях (последних, сохранившихся от былого садового уюта) чирикали вездесущие воробьи. Это был понятный и радостный мир, который требовалось поскорее смешать со странным миром снов, чтоб получилась среда, приемлемая для обитания.

– Ой, Ник, я тебе такое расскажу!

– Ты сначала присядь; выпьем, а потом расскажешь, – открыв виски, он по очереди плеснул в пластиковые стаканчики, уже выстроенные рядком, – давайте. За то, как славно послужила нам эта дачка! Но прошлое должно оставаться в прошлом.

Все выпили, и сразу оторвавшись от загадочной кровати, Лена подумала: …Оказывается, виски, правда, можно не закусывать, как и показывают в кино!.. Но шашлыки выглядели очень уж привлекательно, поэтому один она взяла.

Прошла «минута еды», и слово взял Фил с абсолютно неинтересными Лене воспоминаниями о том, что они творили здесь в студенческие годы. Она закурила, наблюдая как солнце медленно сползает за деревья, и почувствовала, что недавний трепет перед неизвестностью прошёл – скорее всего, виски действовало гораздо быстрее «Ягуара».

Выпили ещё раз. Лена ощутила в голове потрясающую лёгкость. …Классный напиток!.. Жаль, такой дорогой – мы с Викой, точняк, не потянем… хотя ведь две рюмки и мне хорошо, и больше уже не надо, а сколько стоят три коктейля, чтоб быть в той же кондиции?..

– Ты что-то собиралась рассказать, – напомнил Ник, с удовольствием вгрызаясь в очередной кусок мяса.

Лена уже не знала, стоит ли рассказывать то, над чем эти серьёзные люди, скорее всего, просто посмеются, но и сидеть неодушевлённой куклой тоже не хотелось; тем более, спиртное всегда добавляло ей кураж.

– Короче, вчера мне снилась эта дача, хотя я, ни сном, ни духом даже не подозревала о её существовании. Я была привязана к той железной кровати…

– Это из области мазохизма, – заметил Фил.

– Причём тут мазохизм? – возмутилась Лена, – меня не били, не насиловали; даже в комнате никого не было! Ничего не происходило вообще, но я была тут, и именно привязана к кровати! Вот, что это может означать?

– Ромыч, мозги по твоей части, – Ник засмеялся.

– Но я ж не психиатр, – тот пожал плечами.

Упоминание о психиатре выглядело даже более обидно, чем подозрение в мазохизме.

– Я не сумасшедшая! – вскочив, Лена побежала, совершенно не думая, куда и зачем несёт её подогретое алкоголем сознание; правда, и убежать далеко не смогла – Ник догнал её и развернул к себе лицом.

– Дурочка, – он улыбнулся так, что Лена вдруг успокоилась; даже прижалась к нему, – психиатр – это врач, который занимается депрессиями, немотивированной агрессией, различными фобиями, возвращает память; короче, делает массу полезных вещей.

– Правда? – Лена подняла голову, – а я думала, что он посчитал меня… ну, того, – она покрутила пальцем у виска, – неудобно получилось, да?

– Ничего, сейчас утрясём, – Ник взял в ладони её лицо, долго смотрел… и как-то незаметно их губы сомкнулись. Лена закрыла глаза, дыхание сбилось; она чувствовала на обнажённой коже ласковые руки и ей стало хорошо.

Когда внезапная эмоциональная феерия закончилась, они вернулись к столу и уселись на прежние места.

– Все-таки Конфуций был великим философом, – неожиданно объявил Ник, – когда у него спросили, что б он сделал в первую очередь, став правителем, он ответил – уничтожил все словари и создал один. Ну, ему начали толковать о политике, о развитии страны, а он ответил – все беды начинаются с того, что люди не понимают значения слов – каждый вкладывает в них собственные понятия и, соответственно, под одними и теми же лозунгами совершаются абсолютно противоположные действия…

– Это ты к чему? – своим вопросом Фил, опередил остальных.

– К тому, что для Леночки психиатр – это сотрудник дурдома, раздающий смирительные рубашки.

Все дружно захохотали; видя это, Лена прижалась к Нику и тоже улыбнулась. Если б ещё стаканчик виски, она б с удовольствием поцеловала его прилюдно; зато когда Ромыч протянул ей мизинец и сказал: «– Понятно. Ну, что? Мир, дружба, футбол?», она была почти счастлива.

– Вы меня извините, – Лена потупила взгляд, потому что не любила просить прощения.