«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 2

Руллон-Соколова: Кто?

Мирошниченко: Форд.

Руллон-Соколова: Нет.

Мирошниченко: Вы рассказывали, что он…

Руллон-Соколова: Да, он трактором [помог]. Да, огромный трактор… Нет… То есть, если бы в Америке жили, он там [бы] помог, он хотел, чтобы мы [там] жили, но так как папа не хотел, нет…»

По каким-то причинам, слова Натальи Николаевны были неверно истолкованы историком Николаем Россом, утверждавшим в своей книге «La mort du dernier Tsar», что никакой-де поездки в Америку Н.А. Соколов, по словам его дочери, вообще не совершал.

Наталья Николаевна Руллон-Соколова у своего дома. 1992 г. Кадр из документального фильма Сергея Мирошниченко

Именно во время пребывания Николая Алексеевича Соколова в Соединенных Штатах было действительно зафиксировано резкое ухудшение его самочувствия.

В книге Саммерса и Мангольда приведено описание случившегося одним из сотрудников Форда:

«Когда Соколов находился здесь, он выглядел очень нервным и весьма измученным человеком. Я поместил его в больницу Форда, чтобы его осмотрели и определили, что с ним. Они позвали меня и спросили, что за человека им положили. Я сказал: “Не безпокойтесь, это очень важный человек, но он здесь только временно”. Они сказали: “Советуем Вам уговорить его остаться здесь пока это возможно, поскольку у этого человека очень плохое сердце. Он может умереть в любое время”. Я не хотел, чтобы он умер у нас, так что я поторопился к Соколову. Мы поспешили отправить Соколова обратно».

Сохранилась, пишет Александр Жевахов (с. 499), открытка от 17 февраля 1924 г. из Детройта, от князя Н.В. Орлова, сообщавшая супруге следователя о состоянии ее мужа после сердечного приступа: «Николай Алексеевич чувствует себя хорошо». Имеется в виду имевший место сердечный приступ.

«Нельзя себе представить работы более серьезной»

Первое и единственное прижизненное издание книги Н.А. Соколова вышло не позднее марта 1924 г. С достаточной точностью это позволяют установить отзывы на ее появление в белградской газете «Новое Время», принадлежавшие бывшему русскому посланнику в Португалии Петру Сергеевичу Боткину, брату убитого вместе с Царской Семьей Лейб-медика.

Дата первой заметки (10 апреля) указывает нам на время появления книги в продаже: автор отзыва должен был приобрести ее, прочитать или хотя бы просмотреть. (Так и было. «Я только что, – писал П.С. Боткин, – прочел эту книгу – прочел, как говорится, в один присест. Читал, не отрываясь, и нахожусь еще в чаду, как после ужасного кошмара».) Потом следовало написать отзыв и послать по почте (заметка была помечена: «Террите» – город в коммуне Монтрё на берегу Швейцарского озера), а газете, находившейся в Белграде, – напечатать.

Титульный лист первого французского издания книги Н.А. Соколова

Выходу книги не позднее чем в марте 1924 г. есть и другие подтверждения, о чем далее.

Напечатали книгу в парижском издательстве «Payot» в известной серии «Collection d'etudes, de documents et de temoignages pour servir a l’histoire de notre temps», в которой впоследствии будут изданы почти все основные работы о цареубийстве.

Полное название книги: Nicolas Sokoloff, juge d'instruction pres le tribunal d'Omsk «Enquete judiciaire sur l’assassinat de la famille imperiale russe, avec les preuves, les interrogatoires et les depositions des temoins et des accuses» (Николай Соколов, следователь Омского суда «Судебное следствие по делу об убийстве Русской Императорской Семьи, с доказательствами, допросами и показаниями свидетелей и обвиняемых»).

Начало и статьи Роланда Маре в газете «Le Temps» (24.3.1924. С. 2)

«Le Temps» (3 и 12 апреля 1924. С. 5)

Появление книги не прошло мимо внимания французской прессы.

24 марта 1924 г. в парижской «Le Temps» появилась статья известного французского журналиста и поэта Роланда Маре (1874–1955), рассказывавшая о цареубийстве на основе разысканий, проведенных Н.А. Соколовым.

Та же газета дважды (3 и 12 апреля 1924 г.) размещала на своих страницах рекламу книги Н.А. Соколова.

В другой популярной парижской газете «Le Figaro» (2.8.1924. С. 4) труд Н.А. Соколова фигурировал в списке новых, заслуживающих внимания французского читателя книг.

«Le Figaro» (2.8.1924. С. 4)

Копирайт издательства «Payot» на обороте титульного листа

Фрагмент предисловия Роберта Вильтона к русскому изданию своей книги с высокой профессиональной оценкой следователя Н.А. Соколова

По времени выход книги совпал с возвращением Н.А. Соколова из его поездки к Форду в Америку, что, на наш взгляд, свидетельствует о том, что автор должен был сдать книгу в издательство никак не позже, чем осенью 1923 г., т. к. написана она была на русском языке и нуждалась в переводе. Ни имя переводчика, ни даже сам факт его наличия в издании никак отмечен не был.

Первой, как мы уже писали, книгой рассказывающей о цареубийстве и следствии, была работа английского журналиста Роберта Вильтона. Первое ее английское издание вышло в 1920 году под названием «The Last Days of the Romanovs» сначала в Лондоне в издательстве Thornton Butterwith, а потом в Нью-Йорке в George Н. Doran company (последнее в соавторстве с Георгием Густавовичем Тельбергом).

В следующем 1921 г. в Париже в Editions G. Gres вышел французский перевод, подготовленный, видимо, самим автором, хорошо знавшим французский язык: «Les derniers jours des Romanof. Le complot Germano-Bolcheviste. Raconte par les documents».

Наконец в 1923 г. в издательстве книжного магазина «Град Китеж» в Берлине напечатали русский перевод, выполненный князем А.М. Волконским: «Последние дни Романовых».

Фотография из французского издания книги Н.А. Соколов

Годом ранее, в 1922 г. во Владивостоке генерал М.К. Дитерихс выпустил свой труд «Убийство Царской Семьи и Членов Дома Романовых».

Мы не знаем, как отреагировал Н.А. Соколов на книгу Роберта Вильтона, а вот его реакция на двухтомник Михаила Константиновича была весьма болезненной. Лишь однажды Николай Алексеевич ссылается на владивостокскую книгу.

Еще недавно, судя по дошедшим до нас письмам Н.А. Соколова генералу (от 22 апреля и 30 июня 1922 г.), следователь считал необходимым отчитываться перед Михаилом Константиновичем о ходе расследования.

Так, в первом из них, рассказав о противодействии ему М.Н. Гирса в доступе к материалам расследования, Николай Алексеевич сообщал: «Мне не оставалось ничего больше делать, как попытаться изъять то, что можно было, дабы [вымарано]… идеальный дубликат подлинника мог бы заменить подлинное дело. Всего достичь было нельзя. Была усвоена точка зрения, что следователь – это техника, т. е. лицо, равносильное чернорабочему. Много скандалил с Гирсом. Кое-как удалось достигнуть прикосновенности к делу».

Указав, что он «обезпечил сохранение документов», далее Н.А. Соколов писал: «Значение всей истины во всей ее полноте гарантировано. После этого я начал работу по продолжению следствия. Никто не может не признать, что главная работа для дела имела место именно здесь».

Никакими сведениями о переписке между генералом и следователем после 1922 г. мы пока что не располагаем. Изменение отношения к М.К. Дитерихсу со стороны Н.А. Соколова фиксируется и в самой книге последнего. В самом ее начале, в разделе «Организация расследования», читаем:

«7 февраля [1919 г.] я получил предложение министра юстиции о производстве предварительного следствия и в тот же день принял от генерала Дитерихса все акты следствия и вещественные доказательства.

3 марта, перед моим отъездом к фронту, Адмирал нашел необходимым оградить свободу моих действий особым актом. Он принял лично на себя моральную заботу о деле и указал в этом акте, что следствие, порученное мне в законном порядке, имеет источником его волю. Эту заботу он проявлял до самого конца.

После его гибели я прибыл в Европу, где моя работа заключалась в допросах некоторых свидетелей.

Я указал в главных чертах основание, на котором было построено судебное расследование, имея в виду укоренившееся в обществе ошибочное представление об этой стороне дела и, в частности, о роли в нем генерала Дитерихса.

К моему прискорбию, он и сам не удержался на высоте исторического безпристрастия и в своем труде объявил себя высшим “руководителем” следствия.

Это неправда. Генерал Дитерихс, пользовавшийся в военной среде уважением и авторитетом, оберегал работу судебного следователя более, чем кто-либо. Ему более, чем кому-либо, обязана истина. Но ее искала не военная, а судебная власть, имевшая своим источником волю Верховного Правителя. И, конечно, генерал Дитерихс работой судебного следователя никогда не руководил и не мог руководить, хотя бы по той простой причине, что дело следователя, как его столь правильно определил великий Достоевский, есть свободное творчество».

Фотография из французского издания книги Н.А. Соколов

Этим, однако, дело не кончилось.

Произошла печальная и, к сожалению, до сих пор не

совсем понятная история, о которой сообщал в своем письме А.А. Вонсяцкому от 11 апреля 1933 г. генерал М.К. Дитерихс.

По словам Михаила Константиновича, после того, как ему стали известны факты, свидетельствующие о «неподобающем отношении» к Царским Мощам, он в апреле 1928 г. снесся с хранившим их М.Н. Гирсом, предложив вернуть ему всё (Реликвии, вещественные доказательства и само дело), как лицу официально на то уполномоченному адмиралом А.В. Колчаком. (Судя по всему, осознал он и роковую роль в отчуждении материалов следствия Великого Князя Николая Николаевича, но, не желая лишних разговоров и скандала, писал об этом уклончиво: «не считаю возможным подвергать огласке обстоятельства».)

Однако на пути требовавшего аннулировать предоставленное им же самим когда-то право генерала возникло препятствие: «…Я был обрисован Гирсу, как человек ненормальный и оклеветан Соколовым в газете Милюкова “Последние Новости”».