В сто миллионов раз больше

– Донеси шерсть к нашей пещере, а я схожу за последним мешком, – прервала мои воспоминания Роза.

– Хорошо. Только держи пистолет наготове. Я видела каких-то кабанов или похожих на кабанов животных. Если что – стреляй. Застрелила – зови меня. Нам все равно рано или поздно понадобится мясо. Рационы номер девять не вечны и скоро закончатся. Будем охотиться, варить твой картофель. Роза, слушай, я хочу с тобой осмотреть мертвеца.

Когда мы пришли на место приземления парашютов, Роза указала мне на контейнер и не стала к нему подходить. Я открыла металлическую крышку. В мягких рулонах лежал человек с сине-зеленым опухшим лицом, которое покрылось пузырями, будто после ожогов, заполненными грязно-красной жидкостью. Часть пузырей вскрылась, обнажая желто-коричневую поверхность. В нос ударил гнилостный запах, и я, с трудом подавляя рвоту, отбежала метров на пять, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Сделав несколько вдохов и задержав дыхание, я вернулась, чтобы осмотреть его карманы. Фиолетовая курточка спереди вся в крови. На пропитанной кровью нашивке написано «А. Р. Рой». Пришлось поднять его за руку. Она не была окоченевшей и поднималась. Я пошевелила его, чтобы дотянуться до кармана. Его голова качнулась, и волосы на виске отделились. Я вскочила и снова, подавляя рвоту, отбежала к дереву, тяжело дыша, как рыба, хватая чистый воздух ртом. Я много раз видела трупы. Но они не были настолько разложившимися. Даже примерно не могу представить, сколько дней он пролежал в этом контейнере.

Мы вышли из рощи к нашей пещере. Я увидела Дугласа, который негромко разговаривал с Трампитом и Ру. Издалека слышались обрывки фраз о том, что криогенный сон можно не использовать. Перемещение между планетами реализовано при помощи порталов, которые открывают очень короткий путь от Земли до Арка. Есть слухи, что всего несколько дней полета, меньше одной земной недели. Но заключенных погружают в стазис – криогенный сон – потому что они не астронавты, готовить к полетам их никто не будет, поэтому их просто перевозят как груз. По мнению Ру, отсюда нет выхода. Нет возврата на Землю.

Лучшее, что ты можешь сделать для себя – остаться жить здесь и забыть о родной планете. Здесь все условия. Ру утверждала, что возврат домой – утопия, и нормальной жизни нам все равно никто не обеспечит.

– Почему же? – пытался спорить Дуглас. – Мы же станем знаменитостями после шоу.

– Дело в том, что до конца сезона вы можете просто не дожить, когда наступят холода. Не знаю, в курсе ли вы, но через несколько зим наступает такая лютая зима, которая даже здесь, в тропиках, устраивает морозный ад. Это связано с тем, что солнце периодически угасает, а затем снова набирает мощность. Уверена в том, что ты ответишь мне, сколько человек вернулось отсюда и сейчас амнистированы? Десять? Пять? Может быть, хотя бы один? Ответь! – спросила с усмешкой Ру.

Но аргументов не было. Они правы. Все это фальшь. Нам предложили еще раз подумать над нашим положением, и перед тем, как уйти, Ру дала на пробу семена лекарственного растения элаксифлор и сказала, что пакета хватит для нескольких кустов, и когда мы оценим его, мы готовы будем платить за него высокую цену. Задача элаксифлора – заживлять раны. Для этого листья необходимо пожевать и жеваную массу уложить прямо в рану. Сок растения вместе со слюной заставляет ткани ускоренно регенерировать. Дуглас с иронической усмешкой слушал сказки об ускоренной регенерации, но если уж дают бесплатно, то почему бы не взять семена? Тем более Роза сказала, что сама с удовольствием займется огородом.

Мы смотрели в спину уходящим Ру и Трампиту. Более нелепого имени я не слышала.

Неожиданно Дуглас взял меня сзади за плечи, и, погладив их, прошептал: «Не переживай, мы справимся. Я и не из таких передряг выбирался». Что-то в его голосе такое, от чего захотелось просто размякнуть, растечься и ни о чем не думать. Я аккуратно сняла его руку со своего плеча, строя из себя недотрогу, и сказала: «Конечно, справимся. Потому что с вами я».

Глава 4. Внутренности

Весна, 3-й день. Роза

Здравствуй, дорогой дневник! Тебя единственного я посвящаю в свои тайны, и, надеюсь, только достойный человек прочитает эти записи. Может быть, они странные, сумбурные и непонятные, но так уж я пишу.

Я удивлена, но мою просьбу выполнили и положили нам в контейнер толстые тетради. Это для личного дневника. Мне необходимо записывать свои мысли и чувства. Почему-то кажется, что жить мне осталось очень мало. Я умру и ничего после себя не оставлю. А была ли такая девушка – Розалина Браун? А если после меня ничего не останется, то получается, что я зря прожила жизнь? Нужно работать очень усердно и стараться изо всех сил, чтобы не подвести свою команду. Мои компаньоны хорошо относятся ко мне, и я должна оправдать это отношение. Дуглас очень работящий. Он так классно и быстро построил крышу из дерева и железа. Я помогала ему с комбинатором. Он то проявляет чудеса гениальности, то глуп, как ребенок! Теона научилась работать с буром, и пока мы с Дугласом строили крышу над входом в убежище, чтобы занести все припасы, Теона пробурила еще один проем, а за ним еще комнату. У нас получилась двухкомнатная пещера. Потолок, правда, очень низкий.

Теона сегодня проснулась раньше всех, и пока мы с Дугласом дули в ноздри, завернувшись в одеяла, она успела найти четвертую точку падения обломков. Там были разные платы, микросхемы, какие-то сложные устройства, пульты с экранами. Полная белиберда. А по словам Дугласа – это бесценно. Теона рассказала, что в том районе, где она нашла контейнер, было очень много крови на земле. Все вокруг запачкано кровью. Чья это кровь, человека или животного, – неизвестно. Но место очень жуткое.

Теперь о хорошем. Я вчера собрала малину. Мы купили сахар у группировки Трибэт, и можно сварить варенье. Вместе с Дугласом уже под вечер мы достали вещи для сборки топливного генератора, но уже темно. Дуглас перетащил мою кровать в новую комнату пещеры и поставил мне вторую лучину. Сегодня ночью гораздо теплее, чем вчера. А Дуглас спал в комнате с Теоной. Я слышала из соседнего помещения, как он сдвинул кровати. Но она заставила его лечь отдельно, он попытался настаивать, но потом я уснула, и что там было дальше, не знаю.

Утром, когда я проснулась, увидела, что Теоны уже нет. А потом я услышала выстрел. Я встряхнула спящего Дугласа и начала паниковать. Ужас-ужас, в кого стреляли? Он быстро надел ботинки, и мы аккуратно вышли. У нас справа от выхода деревянные столбы с крышей – там мы храним припасы. А слева стоит оборудование, накрытое фанерными листами. Это Дуглас вытащил, собирается нам источник электричества конструировать. И вот мы с ним крадемся между генератором и складом, а навстречу идет веселая Теона и что-то тащит.

Кабана подстрелила! И мне, как самой опытной, надо приготовить из него еду. Дуглас возился с оборудованием, а я в одиночку даже подвесить тушу не могла. Когда же Дуглас мне помог, перетянув животное веревкой через толстую ветку дерева, я сказала, что дальше справлюсь.

Я видела, как это делается, и не один раз. Я жила с отцом на ферме. Но видеть – это одно, а выполнить все это в одиночку – совсем другое.

Я попросила нож Дугласа и начала разделку с шеи. Кровь пошла слабо. Не попала в артерию. Папа что-то рассказывал про сонную артерию… А мне пришлось перерезать шею в нескольких местах, чтобы кровь начала стекать прямо на землю, образуя огромную лужу. Надо было хоть яму выкопать – не додумалась. Прибежал Букаро и начал лизать красную лужу. Я накричала на него, но он не уходил. Пришлось взять на руки и унести в пещеру.

Когда кровь стекла, я ослабила веревки, спустив кабана на доску, и оттащила в сторону. У меня не было огня для обжига, но я не хотела никого беспокоить – ребята трудились над техникой. Паяльной лампы тут тоже нет. Я насобирала сухой травы, обложила тушу и слегка сбрызнула водой, чтобы сразу не разгорелось большое пламя. Не хватало только в роще пожар устроить. Сухая трава делала свое дело, обжигая кабана. Я соскабливала длинным ножом остатки обгоревших волос. Когда дошла до разделки, то нож Дугласа никак не хотел резать. Я взяла топор, которым мы рубили деревья, и рубанула несколько раз с размаху по туше. Надо было извлечь кишечник, но я не смогла. Меня вырвало, в глазах потемнело, и я, сделав несколько шагов назад, потеряла сознание. Не знаю, сколько я пролежала.

Высоко над головой светили два солнца. Я слышала негромкий разговор Теоны. Они все еще занимались сборкой генератора. Я взглянула на тушу. Я должна, должна ее победить!

Собравшись с силами, я приступила к делу снова. Вынула внутренности, аккуратно, не повредив желчный пузырь, извлекла печень. И снова у меня закружилась голова. Ужас-ужас! Будучи ребенком, я спокойно смотрела на то, как папа разделывал свинью, а сейчас меня стало тошнить, и этот запах крови… Он просто ужасный. Желудок вновь стал судорожно сжиматься, и когда я вынула почки, вырезала диафрагму и достала сердце, эти кровяные сгустки внутри снова вызвали рвоту. Просто ужас. Даже ужас-ужас. Я отошла от туши внутрь рощи и присела у дерева, дыша свежим лесным воздухом. Через двадцать минут реабилитации я снова вернулась к разделке. Разрубила его топором вдоль на две части. Они получились грубо разрубленные, неровные. Но все равно я гордилась собой. Когда я услышала звук двигателя, я подумала, что это наш генератор. Но оказалось, это Дуглас изготавливал в комбинаторе какие-то уголки. Из комбинатора летели искры. Видимо, внутри этой супермашины происходила сварка металла.

Дуглас делал для меня длинный прямоугольный стол. Он пояснил, что за круглым деревянным столом мы обедаем, а этот, металлический, будет стоять во второй комнате пещеры, где я буду готовить еду.

– А зачем мне второй стол? – спросила я.

– Я же сказал! На втором столе ты будешь готовить. Резать мясо и прочее.

– Это понятно, но я говорю про второй железный стол, – сказала я, указывая пальцем на комбинатор, из чрева которого медленно вылезал еще один большой железный прямоугольник.

– А, это не стол, – махнул рукой Дуглас. – Это будет что-то вроде печи, чтобы готовить наше мясо. Его же варить надо. У нас уже сегодня будет электроэнергия. Топлива очень мало осталось. Когда оно кончится – мы не сможем работать с комбинатором. А так мы подключим его к электричеству.

– А разве так можно?

– Все можно. Можно все, – устало ответил Дуглас и потащил в пещеру железо.

Я попросила Теону полить воды мне на руки, чтобы я отмыла с себя кровь. Но вместо того, чтобы мне помочь, она стала смеяться надо мной. Притом не просто смеяться, а хохотать. Я удивилась такому поведению и еще раз попросила мне помочь. Теона подошла, взяла меня за кровавую руку своей рукой и, испачкавшись, нарисовала кровью себе полосы на щеках.

– Теперь я индеец! – крикнула она и завыла, многократно закрывая себе рот рукой, чтобы создавался характерный клич.

– Теона? Это ты? Ты в своем уме?

– Да, детка, это Теона! – Она похлопала, нет, даже пошлепала меня кровавой рукой по щеке и заржала истерическим смехом.

Она смеялась не останавливаясь. Упала на траву, глубоко вдохнула и замерла. Я стала трясти ее, а оказалось, ей от смеха дыханье сперло. Тут она выдохнула и снова заржала. Мне стало страшно за эту истерику, и я побежала к Дугласу.

Дуглас выбежал из пещеры.

– Теона! Теона, черт возьми! – Он взял ее за плечи.

Теона обхватила его голову и жадно поцеловала в губы открытым ртом, пачкая кровью.

– Теона, что ты творишь, ты… – Теона вновь закрыла его рот поцелуем. Я заметила, что он больше не отталкивал ее и, не обращая внимания на кровь, целовался с ней.

После продолжительного поцелуя он приказал ей уйти в пещеру и не выходить оттуда, чтобы не мешала ему работать. Теона удалилась, и я слышала, как она пела песню и смеялась, пела и смеялась.

Я пересчитала коробки с едой. Осталось тринадцать, это очень мало. Дуглас так и не смог собрать генератор. Два солнца клонились к закату. Дуглас просидел над генератором до глубокой ночи и, расстроившись, что ничего не вышло, угрюмо поплелся в пещеру. Зажег мне лучину в моей отдельной новой комнате. Мы рано легли спать.

Глубокой ночью я проснулась от странного звука. Надо сказать, я сплю очень чутко. Я услышала, как открываются контейнеры на складе. Это оказалась Теона. Она одна среди ночи съела три упаковки рациона номер девять.

Глава 5. Теория игры

История Дугласа

Я вырос в семье работяг. Отец работал на заводе, мама на фабрике по производству мягких игрушек. С детства у меня были способности к логике и математике. Отец привил мне любовь к точным наукам, но в школе я учился плохо, просто потому что было лень. Учительница по истории заставляла много учить по учебникам, но сама была некомпетентной. Ругала нас за то, что путали даты, и заставляла эти даты за весь курс учебы учить и помнить. И не дай бог ты ошибешься, когда она будет спрашивать о какой-нибудь древней войне. А на географии постоянно приходилось писать множество докладов и рефератов. Я ненавидел историю, географию, биологию. Мне нравилась алгебра, геометрия, физика. Сотни формул в моей голове складывались в логические цепочки, и я моментально понимал, что и как нужно посчитать, чтобы получить верный результат. Но школа – десятки скучных предметов. Я ненавидел школу и закончил ее с трудом. Потом был колледж. В колледже мы с однокурсниками играли в компьютерную игру, и я был поглощен ею с головой. Все свободное время я проводил за компьютером. Поскольку жил с родителями, то все, что я делал, – это играл, спал, ел и ходил в колледж, частенько прогуливая его за игрой.

Однажды директор вызвал меня и объяснил, что если я не исправлюсь, то меня отчислят за неуспеваемость. Об этом узнали родители, и папа забрал у меня компьютер. Меня тогда ломало, как наркомана, и я понял, что у меня игровая зависимость. Даже когда я подготовился к занятиям, и у меня было свободное время, я не мог ничем себя занять. Я думал о своей игре с утра до вечера и всю ночь. Я стал раздражительный. Стал кричать на маму, и однажды, когда она с криком сорвалась на меня, я ударил ее. Отец запер меня в душевой и выключил свет на целый день. Я орал и бил в дверь. А на утро отец повел меня к психологу. Мне было тогда восемнадцать.

Психологом оказалась хорошая женщина. Мы много беседовали. Ее звали Катерина, и она разрешила обращаться к ней по имени. Катерина рассказала мне, что мне нужно чем-то заполнить пространство в моей душе. Там, где раньше была игра, должно поместиться что-то другое. Необходимо найти хобби и увлечься им. Что это будет – не так важно. Важно – чтобы оно больше не было связано с компьютерными играми.

В тот же день вечером я был приглашен на день рождения к однокурснице из колледжа. Под вечер все гости расселись за столом и стали играть в покер. Я не умел играть в покер и чувствовал себя чужим на этой вечеринке. Они веселились, пили, в основном безалкогольное, и кидались терминами, о которых я ничего не знал. Саша, так звали именинницу, чтобы я не заскучал, вводила меня в курс дела и объясняла, как играть. Я сидел возле нее, и она шептала мне на ухо свои мысли относительно игры. Оказалось, игра проста. Всем дают лишь по две карты, и, создавая определенную комбинацию с картами на столе, я должен был убедить остальных игроков, что мои карты лучше, чем у них, даже если они хуже.

Итак, за столом пять человек. В колоде пятьдесят две карты. Три человека сбросили свои карты. Два туза лежат на столе, и один у меня в руке. С моим аналитическим складом ума я мог просчитать вероятность моего выигрыша относительно вероятности выигрыша моих соперников. Немного математики. Эти студенты были такими эмоциональными, что и так ясно, кто с хорошими, а кто с плохими картами в руках. Но, с учетом просчета вероятности победы, я быстро отказывался от дальнейшей игры, если понимал, что вероятность низка, или, наоборот, шел до конца. Соперники думали, что я снова все просчитал и отдавали мне свои ставки, чтобы не потерять еще больше. В первый же день, когда Саша научила меня играть, я увеличил в пять раз свои карманные деньги. Жажда наживы не давала мне спокойно спать. Я узнал, где находится покерный клуб в нашем городе, пришел туда и, выиграв несколько раз, опьяненный удачей, занял крупную сумму денег – и был обчищен в следующей игре до нуля. Мои родители оплатили долги бестолкового сына. С тех пор мне было запрещено играть в покер. Но я не остановился. Я нашел кучу литературы. Купил книги. Компьютером мне было пользоваться разрешено лишь по учебе. Я читал книги по покеру и изучал теорию игры. Накопив немного денег, я снова пришел в клуб. Удача улыбнулась мне, и я не просто отыграл свое, но и с лихвой выиграл. Мы тогда жили небогато, и мне хотелось дать денег маме, чтобы она купила продуктов и вкусностей на стол. Но знал, что меня поругают за покер. Я сказал маме, что нашел деньги.

В покер-клуб я стал ходить постоянно. Выигрывая раз за разом, я опустошал кошельки игроков. Меня стали бояться и не садились играть со мной за стол. Благодаря сильному интеллекту я, как человек железной логики, умело просчитывал в уме вероятность выигрыша, знал, сколько нужно поставить на кон, и анализировал их лица, читая по глазам, когда блефуют, когда соперник в смятении, когда боится или, наоборот, когда мне нужно отступить. Проигрыши неизбежны, и не нужно пытаться выиграть все деньги. Что-то проиграл, что-то выиграл, главное, чтобы в конце всегда оставаться в плюсе и не гнаться за большими деньгами.