Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя

С 1909 года каждое лето начали вестись археологические раскопки на земляном городище, под руководством археолога Н.И. Репникова. «Снимают гряды с капустой и глубоко, до самого материка, раскапывают земляную насыпь», – рассказывал очевидец.

Продолжились раскопки и в советское время. В 1945 году в Старой Ладоге была создана научная музейно-археологическая база Ленинградского государственного университета. Как отмечал в конце 1940-х годов директор Музейно-археологического заповедника при ЛГУ Сергей Николаевич Орлов, археологические заповедники велись в заповеднике систематически, начиная с 1938 года, не считая перерыва, связанного с войной.

«Каменная крепость, остатки укреплений «земляного городища», образцы древнерусской архитектуры и живописи XII века, погребения предков славян – «сопки» и остатки древних жилищ, обнаруженных в земле, все эти памятники старины, взятые под охрану государства, давно привлекают внимание крупнейших ученых к городу-музею – Старой Ладоге, – говорилось в одной из газетных публикаций конца 1940-х годов. – Раскопки, которые велись на сравнительно небольшой глубине, позволили найти остатки деревянных сооружений – изб, конюшен и других хозяйственных построек, домашнюю утварь, орудия производства, относящиеся к VIII веку. Особый интерес представляют остатки сельскохозяйственных орудий – сохи и бороны, ткацкого стана, бондарных изделий, свидетельствующих о высокой в то время культуре производства».

Упомянутый С.Н. Орлов был автором небольшой книги о Старой Ладоге, вышедшей в свет в 1949 году. В ней рассказывалось об историческом прошлом Старой Ладоги, о ее значении в защите русской земли, о том, как через нее проходил великий путь «из варяг в греки». «Наша задача, – говорилось в книге, – превратить Ладогу в центр распространения исторических знаний о Приладожье, в место культурного отдыха трудящихся, в место изучения отечественной истории на величественных остатках прошлого».

Вообще, на личности археолога, историка, доктора исторических наук Сергея Николаевича Орлова (1906–1992) стоит остановиться подробнее. Еще до войны, учась на историческом факультете Ленинградского университета, он стал постоянным участником археологических раскопок под руководством профессора В.И. Равдоникаса в Старой Ладоге. Ежегодно самостоятельно проводил обследования низовьев реки Волхов. Студенческая работа Сергея Николаевича «Древнейшие погребальные памятники Старой Ладоги» получила 3-ю премию на конкурсе среди лучших студенческих работ в 1941 году.

Когда началась война, он ушел добровольцем на фронт. Попал в окружение, был пленен, работал на литейном заводе близ Ганновера. В 1946 году смог вернуться в Ленинград, где получил направление на работу заведующим учебно-методической базой исторического факультета ЛГУ в Старой Ладоге, затем хранителем фондов музея-заповедника Старой Ладоги. Вел в это время научно-исследовательскую работу, проводил раскопки и изучение различных археологических памятников. В 1954 году защитил кандидатскую диссертацию на тему «Деревянные изделия Старой Ладоги VII–X вв.». С 1956 года и до самой смерти С.Н. Орлов работал преподавателем кафедры истории в Новгородском государственном педагогическом институте. Занимался историей древних славян, археологией и историей Новгорода и Старой Ладоги…

«Теперь Старая Ладога представляет большой село, вокруг которого раскинулись десятки колхозов, выращивающих богатый урожай, – говорилось в одной из газет в конце 1940-х годов. – В самой Старой Ладоге есть Дом культуры, электричество, кино, радио».

«4 июля 1949 года вновь начались археологические раскопки в Старой Ладоге, – сообщал в своей газетной заметке С.Н. Орлов. – В составе экспедиции принимают участие научные сотрудники Государственного Эрмитажа, Института истории и материальной культуры Академии наук СССР, сотрудники Ленинградского университета.

Группа студентов-археологов Ленинградского университета будет проходить здесь свою полевую производственную практику. Возглавляет экспедицию член-корреспондент Академии наук В.И. Равдоникас. Основные археологические исследования будут сосредоточены на «Земляном городище», то есть в центре древнейшей части города Старой Ладоги.

Большой интерес вызывает продолжение исследования городской улицы, относящейся к жизни города в IX–X веках. Проезжая часть улицы, мостовая была выстлана поперек лежащими чурками, а панель для пешеходов досками и продольными лежнями. Эта древнейшая традиция благоустройства улиц в древнерусских городах, как известно, продолжала существовать и позднее. Например, раскопками в Новгороде обнаружено до 17 рядов такой мостовой, которые лежат один над другим и отражают жизнь улицы в течение пяти веков – с X по XV столетие».

«Золотое дно археологии» – так называлась публикация в одной из ленинградских газет в самом конце 1940-х годов. Заместитель начальника археологической экспедиции старший научный сотрудник Эрмитажа Г.П. Дроздилов рассказал, что работа ведется одновременно в нескольких горизонтах, относящихся к VII–X векам.

«Первые страницы истории древнего города мы обнаружили в самом основании культурных отложений, достигающих трехметровой глубины, – объяснил Дроздилов. – Отрыты остатки двух обширных жилых домов, относящихся приблизительно к VI–VII векам… Внутри остатков жилищ и около них найдены предметы хозяйственной утвари: обломки посуды, частично украшенные резьбой – изображениями домашних животных и птиц, части ткацкого станка и многое другое.

В слоях, расположенных выше и относящихся к концу IX и началу X веков, поселение древних людей выглядело иначе. В это время здесь стояли небольшие дома, которые тесно примыкали друг к другу, образуя улицы. Хозяйственные постройки почти отсутствовали, так как основным занятием людей было ремесло.

Встречаются остатки деревянной мостовой. Как свидетельствуют раскопки нынешнего года, материалом для уличных настилов частично послужила обшивка корабля. На одном из шпангоутов судна были найдены даже зарубки и редчайшее изображение человеческого лица с усами и бородой, представляющее большой научный интерес».

В те же годы интерес археологов привлекли и другие места на левом берегу Волхова. Как указывалось, при раскопках в двух километрах от Старой Ладоги были найдены остатки поселения людей, живших там за полторы-две тысячи лет до нашей эры. «Несколько дней назад раскопки начали проводиться внутри стены хорошо сохранившейся каменной крепости, основанной в 1114 году. По предположению, здесь существовали поселения более раннего периода, чем на Земляном городище».

Впрочем, несмотря на все находки археологии, в массовом сознании староладожская крепость оставалась великой тайной. Об этом свидетельствовала, к примеру, еще одна газетная статья тех лет – «Рюриково городище» (ее автор – А. Егоров).

«На полпути от Волховстроя к городу Новая Ладога существует великолепный, но мало кому известный памятник русской старины – развалины «Рюрикова Городища»: они никем не охраняются, никто о них не заботится, и состояние их так печально, что через два десятка лет на месте руин останется только известковая труха да груды валунов…

От развалин веет романтикой Средневековья… В тихую ночь, когда робкие лунные блики скользят по бесформенным грудам башен, Городище кажется знакомой картинкой из полузабытой сказки. Но в осеннюю бурю Городище кажется неприветливым Совиным гнездом… Отдайтесь на минуту видениям прошлого, и сквозь мрачную сетку дождя вы увидите серые башни, за зубцами зашевелятся острые яловцы шлемов, а на белых гребнях волн почудятся несущиеся в пене, под ревущими парусами, боевые ладьи викингов».

* * *

Как же выглядела в ту пору Староладожская крепость?

В конце 1940-х – начале 1950-х годов Старую Ладогу запечатлел художник Олег Алексеевич Почтенный, находившийся тогда в самом начале своего творческого пути. Сегодня его имя хорошо известно в художественной среде Петербурга. Рисовальщик, гравер, мастер акварели и рисунка, он знаменит своими работами, прославляющими Ленинград-Петербург. В течение полувека на берегах Невы не проходило ни одной большой выставки, где не были бы представлены его линогравюры. Однако с таким же полным правом Олега Алексеевича можно назвать и певцом Старой Ладоги.

Акварели О.А. Почтенного с видами Старой Ладоги, конец 1940-х – начало 1950-х годов

Сегодня его работы, обладающие очевидными художественными достоинствами, представляют еще и колоссальный исторический интерес: в них запечатлена та полуразрушенная крепость Старая Ладога, которую сегодня уже трудно представить.

Значительное количество работ Олега Алексеевича Почтенного, а также его архив хранится в семье художника, доцента Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена кандидата искусствоведения Александра Ивановича Мажуги и его супруги, художника и педагога Ксении Остаповны Почтенной – родной племянницы Олега Алексеевича.

Акварели О.А. Почтенного с видами Старой Ладоги, конец 1940-х – начало 1950-х годов

Есть в том архиве и тетрадочка с пожелтевшими страничками, в которую Олег Алексеевич вклеивал газетные вырезки, связанные со Старой Ладогой. Художник заполнял тетрадь без малого полвека: первые вырезки в ней датированы концом 1940-х годов, последние – серединой 1990-х годов. Кстати, именно эти газетные вырезки легли в основу предлагаемого очерка. Среди тех вырезок было и собственное письмо Олега Алексеевича, за подписью «учащийся Ленинградского художественного училища О. Почтенный», опубликованное, по всей видимости, в 1949 году, в одной из ленинградских газет.

Называлось оно «Сохранить память о живописце», а говорилось в нем следующее: «Известно, что выдающийся художник, академик живописи В.М. Максимов, чьи картины „Раздел“, „Лихая свекровь“, „Больной муж“ до сих пор экспонируются в лучших музеях страны, в том числе и в Третьяковской галерее в Москве, долгое время проживал на своей родине – в Чернавине. Здесь он написал лучшие свои картины из крестьянского быта.

В Чернавине, вблизи церкви, до настоящего времени сохранилась могила художника, который умер в 1911 году, но она находится в крайне запущенном состоянии. Могильный холм исчез, и лишь краткая надпись свидетельствует о том, что здесь покоится прах живописца. Руководителям Чернавинского сельсовета необходимо обратить внимание на могилу своего земляка и восстановить ее»…

Первая встреча со Старой Ладогой состоялась у Олега Почтенного в 1947 году, когда художнику-графику было всего двадцать лет. «Эти места он полюбил с первого взгляда безоговорочно и навсегда, – вспоминал впоследствии брат художника Остап Алексеевич Почтенный. – Даже в те годы, когда он уже не бывал тут по житейским обстоятельствам, он собирал литературные и газетные материалы о Старой Ладоге, его живо интересовало, что там делается. На ленинградских выставках живописные работы, сделанные в Старой Ладоге, он воспринимал заинтересованно, оценивал ревниво и проникновенно осуждал неточности реалий».

Впрочем, были еще две причины, почему Олег Почтенный появился здесь. Во-первых, он отдыхал в Доме творчества художников, находившемся на противоположном берегу реки Волхов – в деревне Чернавино. А во-вторых, тесная дружба связывала его с сыном известного археолога, члена-корреспондента Академии наук СССР и академика Норвежской академии наук Владислава Иосифовича Равдоникаса – Феликсом. Дело в том, что в Ленинграде семейство Равдоникасов было соседями Почтенных – по дому № 58 на 11-й линии Васильевского острова.

Равдоникас-старший в годы юности Олега Почтенного возглавлял археологические раскопки в Старой Ладоге, а его сын Феликс принимал участие в первых опытах Олега Почтенного и Андрея Ушина в области печатной графики, за что чуть не пострадали от НКВД. «Спас их то ли возраст (дети еще!), то ли положение В.И. Равдоникаса, который, правда, вскоре сам был обвинен в „космополитизме“ и лишен всех постов», – отмечает Александр Мажуга.

Впоследствии Феликс Равдоникас стал всемирно известным мастером-реставратором духовых инструментов (скончался в августе 2011 года). Он сделал первые в СССР блокфлейты и флейты-траверсо, строил орган, клавесин, изобретал новые инструменты для театра и кино. Со временем Равдоникас отошел от музыкальной практики и занялся теорией, результатом более чем двадцатилетних исследований стала трилогия о музыкальном синтаксисе…

На протяжении всей жизни Олег Алексеевич Почтенный в своих гравюрах не раз обращался к своим прежним староладожским зарисовкам. По его словам, становление его мастерства гравера имело самое непосредственное отношение к староладожской теме.

Вот что сообщал сам Почтенный о своем творчества как мастера гравюры в письме к профессору Игорю Гавриловичу Мямлину 25 мая 1970 года (письмо хранится в Отделе рукописей Российской Национальной библиотеки): «Созданное в гравюре почти за 500 лет разнообразно, восхищает и неотделимо от развития всей художественной культуры. И, работая в живописи, рисунке, акварели, я обратился и к гравюрным техникам, а также и к гравюре на дереве. Это было в 1946 году. Доски самшитового дерева, штихели, процесс печатания – все это увлекало. Учителей в смысле техники у меня не было. До всего доходил сам… Начиная с 1950 года, пробовал работать над гравюрами, ставя определенные задачи. Натурные впечатления, почерпнутые при работе на природе, хотелось воплотить в гравюре на дереве. Вырезал несколько досок-кругов самшита – по мотивам архитектуры и природы Старой Ладоги…».

* * *

Между тем руины Рюриковой крепости, производившие столь романтическое впечатление, неумолимо разрушались. Произведенные в послевоенные годы обмеры позволили установить, что они понижаются приблизительно на полметра в десятилетие. Если бы все оставалось как есть – спустя несколько десятилетий могло бы не остаться вообще ничего. И на смену романтической поэзии старины пришли масштабные реставрационные работы. В 1958 году начались капитальные работы по возрождению крепости – их поручили специальным научно-реставрационным производственным мастерским Леноблисполкома. Проект разработали специалисты мастерских А.А. Драге, А.Э. Экк и Г.Г. Носков.

Однако у многих ревнителей древностей реставрация крепости вызвала самые противоречивые чувства: возводимые башни и стены крепости они считали «новоделом», «подделкой».

«Подделка под древность» – именно так называлась критическая статья, опубликованная в ленинградской газете «Смена» в июле 1961 года. «Живописны развалины древней крепости, на территории которой находится Георгиевский собор… Чувство гордости за наших предков вызывают эти руины… На этом можно было бы поставить точку. Но на фоне древних руин в нещадных лучах солнца резким контрастом ко всему окружающему выступает возводимая здесь фундаментальная постройка непонятного назначения…». Как отмечал автор статьи, это «вопиющая нелепость»: для новгородского зодчества была характерна неправильность линий, скошенность углов, а тут все делают четко и правильно. Поэтому в возводимой новой-старой крепости нет признаков старины.

Против подобной «реконструкции» резко высказывался знаток этих мест, член-корреспондент Академии наук СССР Владимир Иосифович Равдоникас: «Нынешняя реконструкция не может быть отнесена ни к одному из вариантов древней крепости. Это вполне современная постройка. Непонятно, какое отношение она может иметь к русской старине?».

Спустя пять лет, в октябре 1966 года, в «Ленинградской правде» появилась еще одна критическая статья на ту же тему – под заголовком «Реставрация с огрехами». К тому времени уже была целиком закончена Воротная башня, покрытая тесовым шатром с дозорной будкой, отстроена часть стен, четко обрисовался цилиндр нижнего этажа Климентовской башни. Однако, как отмечал автор статьи, те, кто ведет реставрации объекта, уникального для Ленинградской области, очевидно, не понимают всей ответственности за свою работу. Ибо качество строительных работ страдает, ведутся они небрежно, с нарушением технологий, контролируются работы слабо.

«Сейчас в Старой Ладоге трудится бригада в пять человек, – отмечал автор публикации. – Заняты они тем, что исправляют огрехи. Строители XII века, судя по всему, работали без огрехов. Иначе время бы давно уже слизало крепость без остатка. Правда, они, те строители, заботились о прочности крепостных стен из чисто насущной необходимости своей эпохи: под боком были враждебные племена. Нынче никто крепости не грозит. Но разве чувство патриотизма и уважения к своей истории не является для нас необходимостью, такой же насущной?».

Спустя еще два года, в 1968 году, сообщалось о скором открытии в Старой Ладоги трех музеев. В Воротной башне – археологического, в здании церкви Дмитрия Солунского – этнографический. А в здании бывшей птицефермы, отремонтированной для музейных целей, должны была открыться экспозиция, рассказывающая о Старой Ладоге с XVIII века до наших дней.

Реставрация староладожской крепости. Фото около 1970 года

Тем временем археологические раскопки продолжались. В 1971 году на базе краеведческого музея был основан Староладожский историко-архитектурный и археологический музей-заповедник – в 2011 году он отметил свое 40-летие. Под его защиту взяли не только весь комплекс – более 70 ценных памятников архитектуры и археологии, но и культурный слой древнего поселения, старинные урочища, курганы, природный ландшафт.

Как отмечал уже в середине 1980-х годов бессменный начальник Староладожской археологической экспедиции легендарный Анатолий Николаевич Кирпичников, «в процессе археологических раскопок удалось установить, что как город Ладога основана на сто лет раньше первого летописного упоминания о ней, а именно в середине VIII века». Вот отсюда и появилась дата – 753 год, не позже которой была основана Старая Ладога. Именно этим годом ученые датировали самое древнее из проанализированных бревен староладожских построек, найденных археологами. И эта дата никем не оспорена.

«Как бы много ни было сделано специалистами по открытию и сохранению исторических богатств Старой Ладоги, они и теперь, по образному выражению Николая Рериха, словно неотпитая чаша, – отмечает Анатолий Кирпичников. – Еще многие поколения будут восхищаться ее великим культурным наследием, как уже открытым, так и еще неизведанным. Когда я впервые оказался в Старой Ладоге, это было забытое богом место, где главной „культурной достопримечательностью“ служил пивной ларек напротив крепости, где продавали неразбавленное пиво. К счастью, с тех пор многое радикально изменилось».

Было это в начале 1970-х годов: Староладожская археологическая экспедиция начала свою работу в 1972 году. За это время было сделано более 40 тыс. находок.

«Конечно, мы не были первыми – до нас еще были Бранденбург, Репников, другие археологи, – рассказал Анатолий Кирпичников. – Они начали копать и изумились: в Ладоге в „мокром слое“ удивительно хорошо сохранились деревянные конструкции, предметы быта. Вообще, Старая Ладога – очень благодатное место для раскопок. Здесь очень хорошо сохранились слои IX, X, XI веков, дальше – хуже, но встречаются предметы вплоть до XVII века. Конечно, чаще всего мы находим случайные вещи, благодаря которым можем уловить кусочки подлинной жизни того времени.

В Ладоге мы раскапываем фундаментальные ценности отечественной и мировой истории и культуры. Самое главное – удалось раскрыть понятие города Ладога: он стоял на скрещении двух путей – волжского и из варяг в греки. Ладога – международный город, живший торговлей. Археологи встречают здесь предметы как отечественного, так и «импортного» производства, причем многие отечественные вещи сделаны с таким высоким качеством мастерства, что ничуть не уступают своим скандинавским аналогам.

Не надо представлять наших предков в виде неграмотных, диких варваров, обутых в лапти, – кстати, в той же Ладоге была распространена кожаная обувь, это доказали наши раскопки. По нашим данным, ладожане были универсальными людьми – мастерами и купцами одновременно. Это был активный слой энергичных горожан. Мы чувствуем по этим раскопкам, что горожане были сообществом вольных мастеров, а Ладога – своеобразным вольным городом. И сельские жители тоже владели навыками ремесленного мастерства, а вовсе не были угнетенными пахарями – об этом тоже свидетельствуют раскопки».