Путешествие туда и сюда. Часть 1. В Асгарде. Оптимистический постапокалипсис. История третья

Путешествие туда и сюда. Часть 1. В Асгарде. Оптимистический постапокалипсис. История третья
Сергей Гришин

Иван, аквалангист, царевич и спаситель котиков, с его товарищами по путешествию прибывают в Асгард. Здесь ему предстоит знакомство с местными обитателями, а также шанс отыскать ниточку для дальнейших поисков мамы.

Путешествие туда и сюда. Часть 1. В Асгарде

Оптимистический постапокалипсис. История третья

Сергей Гришин

© Сергей Гришин, 2022

ISBN 978-5-0059-3986-9 (т. 1)

ISBN 978-5-0059-3987-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

В начале было слово. Одно. Совершенно безобидное. И никто не мог себе даже представить, что последует за этим. Никто, включая меня, не думал, что Мёд Альтернативной Поэзии так встряхнёт мои мозги, что в срочном порядке придётся покидать Асгард, пока его владыка, Один, не придумал особо изуверский способ казни бестолкового и совершенно не воспитанного гостя. Ну, разве что, Локи догадывался, что не стоит мне наливать этого пойла. Но это не точно.

А начиналось всё так приятно. Наша маленькая флотилия в составе Варяга, катеров Тора и Браги, да ещё транспорта валькирий, приземлилась на огромной площади прямо перед дворцом Одина. Это мне Локи объяснил.

Резиденция владыки представляла собой высоченную гору, увенчанную короной из трёх вершин. В этой горе поблескивали окна разных размеров и формы, украшенные паутиной лепнины. А наверху из стены наподобие гриба чаги выпирал балкон. Так высоко, что стоявший там человек показался мне просто размытой точкой.

Вообще, весь небесный город Асгард, в отличие от той же Москвы, стремился ввысь, будто мало ему было того, что он и так порхает в поднебесье. Кроме горы дворца здесь стояло ещё пара десятков несусветно высоких строений. Впрочем, подобное стремление вверх, возможно, было обусловлено малой площадью самого небесного города.

Валькирии, все, кроме дочки Тора Труд, вместе с асами тут же куда-то исчезли, оставив нас восхищаться местной архитектурой.

– Интересно, здесь лифт или телепорты, как в Петербурге? – проговорил Аркадий Петрович, задрав голову вверх.

– Ни то, ни другое, – усмехнулся Локи.

– Неужели по лестнице придётся ползти? – проворчал Антуан, потеребив свой крючковатый нос. – Тут этажей сто наберётся. И Один, как пить дать, обитает на самом верху.

Малышка Труд выдула розовый пузырь жвачки и, лопнув его, пояснила, не прекращая жевать:

– Радужный мост.

– Биврёст? – вспомнил я название из северных саг.

– Да не, – отмахнулась девица. – Обычный.

– О чём разговор? – цепкая ручка ловко схватила меня под локоть, и я почувствовал медовый аромат.

Хель на прощанье подарила Василисе какую-то воду в очень маленькой бутылочке. Почему-то тётя Лена назвала её туалетной, хотя туалетом от этой воды, к моему облегчению, не пахло. А пахло мёдом. В принципе, приятный аромат. Но со стороны Василисы несколько необдуманно было так часто мазаться этой штукой. Хорошо, уже август подходил к концу. Иначе пчёлы и прочие шмели повсюду преследовали бы мою супругу, жужжанием сообщая о её появлении.

– Радужный мост, – прочавкала Труд и легкомысленно махнула рукой в направлении дворца. – Транспортная система Асгарда.

– Почему Радужный? – заинтересовался Бронислав Матвеевич. – Неужели в основе её лежат какие-то оптические процессы?

– Ну, так, с непривычки могут в глазах разноцветные круги плавать, – юная валькирия расплылась в улыбке и выдула шар чуть меньше её головы.

Локи поглядел на дочку аса, как показалось мне, с укором, а потом соизволил объяснить:

– Радужный он потому, что открыт для всех. Для абсолютно всех рас и гендеров.

– Чего? – не понял я.

– Ну, гендеры, – произнесла Василиса таким тоном, словно я был тупым учеником, а она учительницей. – Это мужчины и женщины.

– А ещё трансгендеры, зоогендеры, аквабиогендеры, гомокибернатурогендеры, – начал перечислять Локи, – чёрные, белые, жёлтые, красные, голубые, розовые, зелёные, полосатые, мохнато-перепончатые, клювофилы, червефобоинсайдеры…

Василиса подавилось смешком, лицо Бронислава Матвеевича приобрело свекольный оттенок, у Антуана отвисла челюсть, Аркадий Петрович сосредоточился на ковырянии ботинком мостовой, а я попросту ничего не понял.

Рядом раздался вежливый стук копытом по камням.

– Алё, просвещённая Европа, – встрял в разговор Ницше. – А ослам-то туда можно? Поймите меня правильно, я бы и по лестнице погонял. Лучше, конечно, вниз, но я и вверх готов. Иван, если что, меня донесёт. Я в него верю. – Кажется, при этих словах он заговорщицки подмигнул. Не успел я возмутиться, как эта наглая ушастая морда продолжила: – Мне просто очень-очень интересно поглядеть на всех этих разноцветных псевдомохнатых уткорылов. А тебе, Че?

Котёнок, сидевший у него на спине, согласно мяукнул.

– Да тебе куда угодно можно, – улыбнулась Труд, потрепав ослика за ухо. – Там только собакам на роликах и с мороженым нельзя. Не знаю, почему.

– Потому что они невоспитанные, – выдвинул свою версию Ницше. – Лают с набитым ртом, отчего мороженое на скорости разлетается по всему мосту, а потом появляются все эти разноцветные личности, которые, если их отмыть, оказываются обычными людьми.

2

Судя по картинкам, размещённым на стене при входе в эту радужную транспортную систему, собакам, практикующим катание на роликах, и при этом поглощающим мороженое, входить сюда, действительно, запрещалось. А сам принцип действия напомнил мне Москву. Только там трубы размещались в толще городского грунта, а здесь они были прозрачными и ветвились по всем коридорам дворца.

А люди в них перемещались вполне обычные. Одежда, правда, иногда смотрелась дико и нелепо, вроде кофточки из розовых перьев на толстом лысом мужике. Проехали несколько типов с коричневыми лицами, что меня вообще не смутило – я же книжки читал. Так что, встав следом за Локи в трубу, слегка переливающуюся от солнечного света, льющегося сквозь витражные окна первого этажа, я испытал лёгкое разочарование.

– А откуда он знает, куда нас надо тащить? – спросил Аркадий Петрович, когда мы дружной толпой потихоньку поплыли вперёд и вверх, огибая колонны, нефы, портики и прочие углы.

– Я ему сказал, – коротко ответил Локи.

– Да? – удивился Ницше. – Ты, вроде молчал.

– Эта штука управляется ментально, – прочавкала Труд. – Ничо говорить не надо. Достаточно просто мысленно приказать.

Мой ослик тут же умолк и изобразил сосредоточенность. Даже хвост его выпрямился и торчал странной антенной.

Как я заметил, Антуан тоже перестал вертеть головой, нахмурился, собрался. Даже дышать стал реже. Впрочем, надолго его не хватило.

– Как вы это делаете? – обиженно спросил блогер. – Я вообще ничего не чувствую. И никому ничего приказать не могу.

– Мы ж асы, – пожала плечами Труд.

Будто это что-то объясняло! Впрочем, они же умеют общаться на расстоянии без всяких там пипок. Видно, что-то у них в мозгах встроено.