Двери в лето

Ветер в Киммерии меняет свой характер, плотность и аромат в зависимости от того, как солнечные лучи расцвечивают шкуру Хамелеоши. Утром он свеж и обещает открытия и приключения, новые витки дороги у подножия гор. Он солон и бодр, ты жадно глотаешь налетающие порывы и никак не можешь надышаться.

К вечеру он наполняется степными ароматами и шепчет тебе на ухо: «Смотри какой закат! Прими поцелуй мадеры, не теряй время. Пока небо раскрашено в розовые тона и бутылка полна, все возможно». И хочется распахнуть руки-крылья, опереться на плечо ветра и взметнуться в небо, пластая толстыми шматами облака у горизонта.

А потом долго сидеть на деревянном пирсе, болтая босыми ногами и ощущая, как ступни щекочут набегающие волны. И глоток за глотком переливать в себя солнце из теплой бутылки, чувствуя, как тепло постепенно растекается по венам, создавая особое настроение.

А когда поднимаешься по каменистым тропкам в небо над Коклюком, тебя встречает ветер, пасущий стада небесных овец на небосклоне. Он свеж и порывист, кристально чист и кружит голову. Усевшись на балюстраде, он будет рассказывать, как вел свое небесное стадо над высокими горами, усыпанными снегом, и морозная свежесть наполнит округу. И как потом они брели над безбрежным океаном, пересекали степи, леса. И под беседкой будет слышен шум могучих волн, набегающих на пустынный берег. С этим шумом придет густой, смоляной аромат сосен, сдобренный сладкими тонами лесных цветов.

Ветер является настоящим хозяином киммерийских земель. Он правит ими с давних времён и решает, кому открыть сюда дорогу, а кому застить глаза. И от его решения зависит, кто увидит настоящий, глубинный Коктебель, а перед чьим взором предстанет заурядный курортный поселок, без малейшего оттенка волшебства и без единого грана чуда.

Я задыхаюсь в городских джунглях без киммерийского ветра. И жду момента, когда опять смогу вдохнуть его полной грудью.

Ветер странствий

Он загадочный и таинственный.

Он несет с собой ароматы чужих стран, нотки загадочных вкусов.

Он обычно начинает дуть весной, когда мартовские коты вступают на тропу любви. Иногда Он просыпает зимой, и тихо барабанит пальцами по стеклу, сбивая наледь.

Он не знает слова «нет», и не понимает, что такое «невозможно».

Он наивный, и надоедливый, он может бесконечно рассказывать, как гонял ковыль, в степях у Арабатки. Как волны травы скатывались прямо в горящее на закате море. А после того, как Солнце потухло, где то в глубине, окрасив ее в карминные тона, трава в темноте продолжала свой бесконечный бег к морю. И слушать Его никогда не устаешь.

О том, как Солнце встает над Киик-Атлами прямо из морских вод, окрашивая мир в розовый цвет. О том, что сейчас над виноградниками дуют холодные ветры, но скоро! О, как скоро! Виноградники проснутся, выстрелят к небу зелеными листиками, и опять начнется волшебство рождения вина.

Он приносит приветы от далеких друзей и знакомых, от мест прочно вошедших в твою душу, и ставших ее законной частью.

Он может, без конца крутится вокруг тебя, напевая один и тот же мотив «Пошли со мной! Раскрой свои крылья, ведь небо, так близко.»

Он умудряется в серой ноябрьской срани, передать привет от плюшевых холмов, и раскрасить унылый декабрь без снега, яркими красками.

Когда Он не приходит, я начинаю волноваться.

Ветер Странствий стоит за мои правым плечом, и перебирает изрядно поникшие крылья. И пока Он рассказывает мне на ухо свои истории, полудохлое сердце начинает ритмично качать кровь и попадать в правильный ритм. И начинают зудеть лопатки, они всегда так зудят, когда крылья начинают расти. И байка становится тесной в плечах.

И новая дорога начинается прямо за дверью.

Крылья

Ты живешь ровно и спокойно – дом, работа, иногда пикники и выезды на природу. Практически забываешь, как выглядит небо над твой головой. Прозрачное и бесконечное, зовущее к себе. Только ты, как правило, этот зов не слышишь. Песнь звёзд забивается ритмом музыки и информационным мусором новостей и различных шоу, несущихся из телевизора.

Но однажды, в привычном беге на работу, ты спотыкаешься от смачной оплеухи, которую тебе отвешивает встречный ветер. И, держась за горящую щуку, ты вспоминаешь о том, как когда-то разговаривал с ветром, о том, как обещал ему вырваться на свободу из душной суеты, как клялся расправить крылья, увядшие в повседневной беготне.

И ты сбиваешься с привычного ритма, останавливаешься в толпе несущихся мимо людей и понимаешь, что это протекает мимо твоя жизнь. С дома на работу, с работы в магазин, а потом домой. И, впервые за много дней, ты видишь небо и, подняв руки вверх, здороваешься с ветром, обнимающим кисти твоих рук.

Ты чувствуешь давно забытый зуд у лопаток, когда, как в детстве, режутся крылья и все становится возможным. Ты можешь легко и просто шагнуть в небо, не считая это сном, и облака покорно лягут ковром под ноги.

Поток встречного ветра раздувает выросшие из плеч крылья, и ты поднимаешься все выше и выше, взбивая облака в густую пену. Ощущение свободы болезненно пьянит, далеко внизу под ногами раскрывается панорама моря, а на горизонте обретают тяжесть тени рвущихся к небу гор.

Набегающий поток ветра радостно и бессвязно лопочет, о том, как долго он ждал, когда ты проснёшься, распахнешь крылья и поднимешься в небо. И все это время он стучался к тебе в окно, перебирая тебе волосы своими неловкими пальцами. Он приносил ароматы дальних стран, где измученный палящим солнцем виноград медленно и неспешно превращается в вино, преисполненное аромата и огненной сладости. Где к берегу подходят чернобокие дельфины, уверенно гоняющие кефаль. А ветер поет песню с неразличимыми, но такими понятными словами. И старый Дракон, снисходительно улыбается, глядя на суету у его лап.

Не удержавшись, ты закладываешь крутую петлю, вписываясь в тугой поток ветра, и огибаешь трон с сидящей Королевской четой и троллями, застывшими от удивления. Затем снижаешься так стремительно, что маховые перья твоих крыльев чертят пенную дорожку в соленой воде бухты.

Где-то позади остаются огни поселка, его музыка и сполохи эмоций неизвестных тебе людей, тоже влюблённых и опьянённых красотой окрестных холмов и изгибов драконьей шкуры, нависающей над освещённой набережной.

Ловя поток воздуха, ты планируешь к огоньку костра, который где-то за Хамелеоном разгоняет темноту на несколько уверенных шагов. И, поднимая ударами крыльев искры и угольки, садишься в круг тех, кто готов тебя принять. И знаешь, что если протянуть руку, в ней окажется кружка горячего вина, щедро сдобренного перцем и медом. А позади будут палатки с лежаками, где так хорошо спится под шум волн.

А потом, очнувшись в толпе спешащих людей, ты не хочешь отпускать от себя ощущение неба, аромат горячего вина с примесью дыма, солёный вкус моря и напор ветра, раздувающего твои крылья.

И, впервые за много лет, оценивающе смотришь в небо перед тем как шагнуть в него, оставив позади надоевшую рутину. Мощным ударом пробившихся крыльев разбив границу невозможного.

Танцы со звездами

День начинается с черного как деготь крепкого чая, больше похожего на чифирь. Чтобы согнать сонливость и пробудиться к жизни. А заканчивается он под щелканье клавиш ноутбука уставшими глазами, бесконечным общением с клиентами, написанием текстов. И понедельник ничем не отличается от пятницы, сливаясь в монотонную череду дней.

А в это время высоко над крышами горят звезды….

Вечером, вернувшись с шумной, залитой светом и омытой музыкальным прибоем набережной, нужно заварить кофе, залить его в термос. Хоть и не люблю его, но в данной ситуации это будет более чем уместно. Бросить в рюкзак пару шоколадок, баклажку с водой, да пенку с легким одеялом.

Богиня ночи Нюкта уже набросила на поселок черное, расшитое звездами покрывало, утопив окрестности в темноте. И наступает момент, когда уже пора, подсвечивая себе фонариком, неспешно пойти вверх по бетонным плитам, ведущим на Тепсень.

По мере того, как поднимаешься на плато, и уходишь в его глубину, шум от поселка становится все тише, пока, наконец, полностью не растворяется в шелесте высокой травы, писке ночных птах, негромком всхрапывании пасущихся лошадей. Старый Дракон – Карадаг практически не виден в темноте, но его присутствие и благодушный интерес ощущаются всем телом.

Из-за облака выглядывает огромная Луна, и серебро начинает течь по каменной шкуре Дракона, поднимая зыбкие тени. В это время оживает Мертвый город, а Король с Королевой усаживаются на трон, принимая свои подданных. Тролли танцуют в тенях, и корчат рожи. Изломанная вершина Сюрю-Кая на фоне звёздного неба выглядит темным трафаретом, вырезанным ножницами великана.

И ты остаешься наедине с бесконечно глубоким черным небом.

Расстелить каремат, забросить под голову рюкзак и откинуться на спину, глядя на бесконечные огни, которыми заполнено небо. Которые здесь настолько близко, что «ты способен дотянуться до звезд, не считая, что это сон».

Звезды над головой, играют в прятки с небесными овцами, которых гонит к морю ветер. Откуда-то из глубины небес срывается звезда, огненным всполохом прочерчивает небо и падает где-то в море, за далеким мысом Киик-Атлама. Кофе в кружке греет ладони и смывает сон, так как пропустить хоть миг из звездного представления на головой категорически не хочется.

Лунное серебро постепенно выцветает, а небо начинает светлеть, и над холмом Кучук-Енишар разгорается зарево. Ночное представление заканчивается, и кофе уже выпит. Осталось сходить искупаться у подножия Карадага, пока там никого нет. Улыбнуться вставшему Солнцу и пойти отсыпаться.

Утро в Тихой бухте

Каждый сезон наступает день, когда людской поток просто переполняет Коктебель. Поселок становится невыносимо шумным, грязным, а его волшебство грустно растворяется в сумерках. Днем море наполнено горячими телами, как хороший суп клецками. И речки-говнотечки бодро несут в этот суп свое ароматное содержимое. Купаться на поселковых пляжах становится решительно невозможно, да и просто опасно. Даже Тихая бухта уже не соответствует своему имени, днем там многолюдно, как в поселке.

И однажды ты не выдерживаешь, встаешь еще затемно. Бросаешь в рюкзак двухлитровую бутылку воды, пить после долгой прогулки и купания всегда хочется, пару бутербродов, кофе, спиртовую горелку, банку сгущенки. Будишь Лучшую из женщин, и вот вы уже бодро шагаете по еще темной и прохладной улице Ленина. Вскоре ваши шаги уже разносятся гулким эхом по бывшему парку дома творчества писателей, распугивая местных призраков и стаи кошек.

На набережной еще работает бар, и серый от усталости бармен, натянуто улыбаясь шумной кампании, сгрудившейся у стойки, разливает по бокалам пиво.

За вашими спинами постепенно остаются памятник Волошину, пансионат «Голубой залив», пустая в это время Татарская набережная или просто Татарка, ступени горбатого мостика через мутный ручеек с красивым названием Арматлук. Но вам надо дальше, еще дальше.

Через зеленку и палаточный лагерь, вверх по осыпающемуся склону. На плато, что зависло над морем, перевести дух, оглянуться на пока ещё спящий поселок и миновать пограничный пост, стоящий на этом плато с незапамятных времен.

Дождей давно не было, земля высохла в камень, и звенит под ногами. Трава выгорела под жарким солнцем, отчего окрестные холмы уже натянули желтые шкуры.

В Тихой бухте сонно и умиротворенно, толпы отдыхающих появятся позже, а палаточники еще спят. Небо над горой Кучук-Енишар на глазах наливается рыжим светом, но вы успели. Осталось лишь сбежать по откосу к пляжу, сбросить шорты с майками и остановиться у линии прибоя, любуясь тем, как под лучами встающего за спиной солнца море играет оттенками синего цвета. А мыс Хамелеон, шут и паяц, младший брат Старого дракона – Карадага, начинает в первый раз за день менять оттенок своей шкуры.