Двери в лето

Никому не придти сюда дважды,

Кто пришел – навсегда остается.

Умереть, но увидеть однажды

Восходящее в сумерках Солнце.

Разбежаться, разбивая зеркало бухты в мелкие осколки, и ухнуть в пузырящуюся прохладу. Отплыть подальше от берега, а здесь мелко, глотнуть воздуха и, нырнув, зависнуть у дна в абсолютной тишине и покое, распугивая серебряную кефаль, и бегающих по песчаному дну крабов. А когда воздух в легких закончится, вынырнуть назад, прямо в солнце.

Выбраться на берег и, пока лучшая из женщин кутается в полотенце, бросить в горелку пару таблеток сухого топлива, а затем водрузить на этот синий беспомощный огонек старую, исчерченную царапинами и покрытую копотью алюминиевую кружку. Дождаться пока кофе закипит, разлить по кружкам, щедро добавить сгушенки.

А потом, сидя вдвоем на полотенце, пить кофе с бутербродами, глядя на то, как розовеет Карадаг, своей огромной тушей выступающий из-за Хамелеона.

Потом будет еще одно купание «на посошок», неспешный обратный путь в поселок, завтрак у Мустафы, и автостанция, которая открывает ворота во Вселенную Крыма.

А пока рассвет, тишина и парящий кофе.

Опук

Есть одно из немногочисленных мест, свободных от толп народа, криков «пахлава медовая», и разумеется запахов речек вонючек.

Там всегда с утра дует сильный ветер, и палатку нужно крепить особо надежно. Зато просыпаться можно под его пение, под звуки гудящих растяжек. И какое-то время слушать, как ветер играет тентом палатки.

А потом поставив на газовую плитку чайник, сонно жмурится на восходящее солнце, под его жизнерадостное шипение и бульканье.

Для того чтобы вдосталь искупаться, там не нужна одежда, и море ощущается совершенно иным. А солнечные лучи пробивают чистейшую воду до дна, даже на глубине. И ныряя с маской можно играть с солнечными лучами у дна, на глазах удивленной рыбы.

Рано утром, к пляжу дельфины пригоняют стаю кефали, и учат молодняк как на нее охотится. Буквально в 2-х метрах от берега уже глубоко. И можно сесть с кружкой кофе и наблюдать за грациозными животными. А при наличии удочки можно выдернуть кефальку другую, на завтрак.

Утром солнце встает прямо из моря, а на закате, небо в розовый цвет красит фантастических оттенков озеро. Вдоль которого можно бесконечно гулять, ощущая окружающий мир, где на десятки километров нет людей, только ты и прекрасный живой мир.

А весной, унылая высохшая степь покрывается шикарным ковром желтых и красных маков, а ароматы который напоен воздух кружат голову, как вино. И больше всего хочется, взять пенку, забраться в самую гущу, и залечь там на часик другой. Глядя на высоченное, бесконечной небо, по которому бегут небесные овцы по своим делам, а на головой удивленно кивают маки. И этом никогда не надоедает.

Туда сложно добраться на машине, и еще сложнее выбраться. Это место просто так не отпускает, оно мгновенно прорастает в душу, а потом, уже дома, приходит по ночам. И утром хочется бросить все, сесть в машину и рвануть на юг, чтобы снять тоску. И опять увидеть, как солнце встает из моря, почувствовать по-настоящему окружающий мир, и задохнуться от счастья.

Там, как правило, не бывает людей, за исключением опытных бродяг туристов. Которые приходят, разбивают лагерь, а потом уходя, оставляют пляж в первозданном виде.

А в горизонт уходят проклятые окаменевшие корабли, вечно пытаются уплыть, но не могут.

Это Опук, одно из лучших мест в Крыму, чтобы осознать себя, прочистит мозги, и понять свое место во Вселенной.

Каралары

В переполненном туристами летнем Крыму, особенно на Южном берегу, сложно найти свободное место под палатку, уж не говоря о том, чтобы по пути к пляжу не споткнуться о чужие ноги. Там сложно говорить о вечном, а бал там правят совершенное другие вещи, которые «от мира сего».

Но остались, к огромному счастью, места, где вечность ещё можно ощутить.

Там солнце встает рано утром в степи, окрашивая розовым рассветный туман. А вечером падает в море, на короткое время делая его поверхность ослепительно багряной. А завалившись за горизонт, долго светит ещё и оттуда, делая окружающий мир зыбким и потусторонним.

Там в источниках вода чуть солоновата, а местные дриады совершенно не похожи на своих сестер с Южного берега. Они смуглые, раскосые, диковатые. Но если с ними подружиться, оставив у родника кусок лепешки, то вода становится слаще.

Чай из таких источников особо вкусен со степными травами. Ни до, ни после мне не приходилось такой пить. Он дикий, настоящий, и слегка горчит, оставляя терпкий вкус на языке.

Там каменные бабы веками смотрят в степь, и на их лицах видно течение времени. И рядом с ними ощущаешь себя мотыльком однодневкой.

Там стоит отойти от дороги на 500 метров, и цивилизация исчезает. За холмом прячется машина, телефон не ловит, и особо острым становится ощущение, что вот-вот из-за холма взметнется татарская конница, разгоняющая степную тишину криком «урррр-уррр-урхааааа».

Там ковыль идет волнами до горизонта и чуть слышно поет свою песню, стоит лишь остановится и замереть, чтобы ее услышать.

Там можно ночью смотреть в настоящее, неиспорченное электрическим светом небо. И узнать, что такое вечность.

Там бычки клюют буквально на пустой крючок, чтобы потом превратиться в сладкую уху. Что интересно, вкус ухи из бычков радикально отличается от вкуса ухи из барабульки либо кефали. В пользу бычков.

Там множество уединенных бухт, переночевав в которых можно найти, а чаще всего потерять себя. И потом будет бесконечно тянуть в эти пустые края, на поиски своей души.

На диких пляжах абсолютно не нужна одежда, и без нее море обнимает тебя совершенно по-другому.

Это Караларский заповедник, в который я когда-нибудь вернусь снова. Чтобы понять, насколько велика Вселенная Крыма, ощутить себя ее неотъемлемой частицей. И вновь найти себя.

Лунная дорога

Раз в месяц наступает удивительное время, когда Волчье солнышко наливается силой, и щедро заливает серебром ночной мир. Этот свет разгоняет табуны небесных овец, подпаливая им шерсть на боках. И ложится неровными мазками на землю, иногда теряясь в глазах тех, кто хочет странного.

И ночною порою не спит в уютном тепле, а сидит у стреляющего в него искрами костра, и настойчиво зовет к себе чудо. И в один миг, в их глазах разгорается сияние ихора, а тени подступившие к костру обретают объем и плоть.

Привычный и исхоженный лес и красные скалы, становятся гулкими и таинственными, от оврага начинает тянуть туман, быстро заволакивая округу рваными клочьями. Только привычные звезды, мерцающие в разрывах небесного стада, напоминают, что окружающий мир никуда не исчез. Он просто сделал шаг назад, оставляя небольшой пятачок, освещенный и согретый теплом костра, в туманном ничто.

Засыпать пригоршню чая в исходящий паром котелок, выбить трубку о землю. Нож беззвучно покидает ножны, на секунду вспыхивая в отсветах костра. На секунду клинок целует запястье, окрашиваясь кармином, на аромат которого жадно подаются вперед тени из тумана. Взметнувшись вверх, в салюте Луне, нож входит в заранее выбранный пенек, подрагивая от ярости.

Разбежаться и кувырком перелететь через пень с торчащим в нем ножом. И упасть, чутко прядая остроконечными ушами на свои сильные, серые лапы. Низкое, угрожающее горловое рычание заставляет тени отпрянуть дальше в туман. Спустя миг торжествующий вой влетает к Волчьему солнышку, заявляя о своем праве на эту ночь и этот лес.

Вкусный, богатый ароматами, о которых люди и близко не подозревают, ночной воздух врывается в легкие. Чуткий нос читает историю леса, за оврагом застыл в ужасе заяц, почувствовавший пришедшего в лес хищника. Олень, стремительным махом уходит в глубину леса, подальше от поляны. Из-за дороги доносится волчий вой, предупреждающий чужака, о том, что этот лес чужой, и здесь есть хозяева.

Сильное тело стелется над землей, по следу добычи горящему в ночи. Уже слышен треск ветвей, которые олень в панике сбивает своим телом, мчась не разбирая дороги.

Длинный прыжок, и зубы смыкаются на шее добычи, и мясо, пока еще живое падает в агонии на землю. Рот наполняет сладко соленая кровь….