Последний демон рая. Книга 1. Магия сплетений

– Да тебе только кадилом махать, сосунок! – плюнул вор на поверженного врага и побежал к коням, сунув колбасу в сумку.

Распахнув двери конюшни, он на секунду остановился выбирая коня. Один ему сразу глянулся: с едва приметными полосами на шкуре, наподобие тигра. И тут неожиданно сзади на шее вора повис слуга, удушая того сгибом локтя. Птицелов, в уличных схватках прошедший через огонь и воду, тут же схватил его за рукав и резко согнулся, перебрасывая через себя. Бросив его на утоптанную землю, он ударил лежащего ногой в живот, чтобы лишить сознания.

– Не лезь не в своё дело! – поучил его напоследок.

Он подобрал меч молодого Волка, стоявший в ножнах у стены, и несколькими ударами перепортил сбрую на стенах и разогнал лошадей. Вскочил на спину коня, он накинул наспех уздечку, а на плечо – моток верёвки, и ударил каблуками в бока, направляя его из конюшни. Это было проделано крайне вовремя – конь грудью сбил с ног возвратившихся запыхавшихся монахов-Волков и промчал дальше, шагов сто, к воротам. Проскочив ворота, Птицелов резко остановил коня, вспахав землю, и ненадолго соскочил, прихватив с собой верёвку. Прикрепив её, он сломя голову снова мчался на коне по узкой дороге дальше к шляху. Мимо тренькнула арбалетная стрела, глухо врезаясь в ствол дерева, затем сзади раздался грохот, ржание коней и проклятья.

– Ага! Натянутая верёвка своё дело сделала! – позлорадствовал Птицелов.

Он оглянулся и едва не ослеп: совсем рядом поперёк дороги пролетел магический огненный шар. Кони преследователей поднялись на дыбы, сбрасывая всадников. Из кустов раздалось знакомое старческое хихиканье.

«Да никак старичок-шаман им припомнил унижение?» – сообразил вор.

Вылетев на дорогу, он повернул влево. Через пять минут бешеной скачки вор приостановился и вытащил кисет с остатками Пустоты. Посыпав порошком свои следы, он потом выбросил кисет. А сам повернул коня на знакомую по прошлым скитаниям незаметную просёлочную дорогу, петляющую по безбрежным джунглям, и ведущую невесть куда.

– А теперь вперёд, к свободе! – восторжествовал вор, пришпорив коня и вонзая зубы в колбасу.

Конь скосил на него круглые глаза, явно неодобрительно заржал и добавил хода.

Но скоро вор почувствовал непонятную слабость. Она медленно растекалась по всему телу, как будто что-то разъедало его изнутри.

– Яд? Стрела арбалета явно отравлена! – похолодел он, вспоминая покрытый подозрительной маслянистой жидкостью болт на арбалете монаха.

Это было обычной уловкой монахов, которые никогда не славились точной стрельбой, поэтому предпочитали отравлять стрелы сонным или ядовитым зельем. В данном случае это была явно отрава. И хотя Птицелов, как многие из отравителей и воров принимал регулярно противоядие, яд оказался неожиданно слишком силён. Да ещё и давала о себе знать рана от меча Красавчика на правом боку. Отыскав скрытую у тропинки охотничью избушку, вор сполз с седла и выпил остатки универсального противоядия со дна флакончика.

– Маловато будет… но потом травы насобираю… подлечусь.

Он перевёл дух и прислушался к себе – легче не стало. Но и хуже тоже, вроде не было.

На ватных ногах вор ввалился в избушку и трясущимися руками зажёг переносной воровской тайный фонарь. Пощупал рану на боку – она была широкой и болезненной, насквозь вспоровшая кожу до самой кости, но не повредившая внутренних органов. Он перевязал куском плаща рану на боку и пощупал глубокую царапину на голове: кровь продолжала сочиться, хотя давным-давно должна была свернуться.

– Вот же напасть! Столько ран за раз получить…

Птицелов и не думал сдаваться – он решил принять противоядие и прижечь рану. И вспомнил про кинжал, торчащий их плаща. Вытащив оружие из дырки в коричневой сумке, он запустил туда руку и выгреб горсть украшений: несколько амулетов, колец. Остальное же место занимали полновесные золотые монеты. Одев на пальцы кольца, пригляделся к странным амулетам: они были похожи размерами, вот только изготовлены из разного материала, от них прямо так и веяло магической Силой. Жадность заставила его схватить золотой амулет с чудесной насечкой, окантованный сверкающими бриллиантами. Вор пригляделся, стараясь разобрать изображение – мир уже начинал понемногу расплываться перед его глазами. На амулете был искусно высечен большой кошачий глаз, птичьи перья и сеть – символы его клана Кошки.

– Как будто для меня и приготовлено.

Вор тут же одел его на шею, и тут же неожиданно упал на пол, потеряв сознание. В это мгновение он почувствовал, что будто кто-то мгновенно снял с него кожу и набросил другую, серебряную. В видении он увидел себя в густом лесу, окружённым странным клубящимся зелёным туманом. Пахло болотом и смолой. А на груди висел этот талисман, грея кожу. И вдруг из него вылетела целая стая чёрно-серых птиц, унесшихся в густой лес… Очнувшись, Птицелов недоуменно помотал головой и доделал дело, опустив сумку в каменный тайник под очагом. Затем накрыл для верности ещё и железной крышкой. Потом вор с трудом встал, захватив с собой фонарь, чтобы отправиться за лекарственной травой.

– А теперь – противоядие.

И не удержав равновесие, рухнул на пол. Фонарь ударился об камень, разбился и горящее масло потекло по полу, воспламеняя сухое дерево.

– Не сдавайся! Не сдавайся! Не… – твердил он себе запёкшимися губами, едва удерживаясь на грани небытия.

Но всё зря – боль накрыла его чёрной волной и через секунду он рухнул в темноту.

Он пришёл в себя, наверное, через несколько минут. Вор в беспамятстве всё же дополз до высокого порога, но перевалить через него не было никаких сил. Позади его избушка с треском пылала, и Птицелов чувствовал страшный жар подбирающегося сзади пламени и запах воспламенившегося плаща и нагревшейся кожи сапог – он сгорал заживо!

– Не сдавайся!! – закричал он себе в отчаянии, едва не плача.

Сзади пылало, подбираясь всё ближе, жадное пламя, и его подгонял безумный жар от горевшей кожи на ногах и спине. Вор протянул руку к столь близкому ручью у избушки – всего-то несколько десятков шагов! Птицелов заплакал от боли и сожаления – было так страшно умирать в двадцать пять лет…

В этот момент из темноты леса выскочил конь с развевающейся гривой и вытаращенными от страха глазами. Он всё же переборол извечный ужас животных перед огнём и, ухватив корчащегося человека зубами за тлеющий плащ на спине, поволок к ручью. Бросив его в заводь, конь стряхнул со своей гривы искры и вытащил захлёбывающегося вора из воды. И заглянул в глаза человеку, часто дыша.

«Не засыпай, человек!» – прозвучал в голове у вора ясный голос, который, он мог поклясться, чем угодно, принадлежал этому коню.

Пламя на одежде и сапогах погасло, но боль от ожогов была воистину адской. Конь снова ухватил его зубами и поволок через ручей подальше от огня, под толстые деревья.

Птицелов жадно, прикусывая губы и язык рвал зубами лекарственную траву и пожирал её, чтобы хоть как-то поддержать себя от засасывающего забытья смерти. И тут, как в кошмаре, увидел, как из чащи по тропинке выскочила погоня из нескольких монахов-Волков. Возглавлял их Красавчик, с наспех криво перевязанным бинтами лицом, перекошенным злобой – олицетворение возмездия и смерти. Соскочив с коня, он начал иступлено избивать ногами корчащегося и беспомощного Птицелова, который не имел сил даже просто прикрыть голову. Утомившись, Волк присел на корточки рядом с окровавленным вором, на котором и места живого не было. И с удовлетворением прорычал, как подобает матёрому хищнику, рисуясь перед подчинёнными:

– Ты ещё жив, Котяра? Живучее вы отребье! Плохо следы заметал: кисет твой на обочине дороги маг сходу учуял. Кстати, мне для награды хватит и одной твоей головы, пусть и малость поджаренной…

Он медленно, картинно и торжественно вытащил меч из ножен, попробовал пальцем остроту клинка, одобрительно кивнул и поудобней перехватил его рукоять. Ему вдруг понравилось быть палачом, карающей десницей самой Судьбы и Матери Волчицы. Подняв клинок повыше, он затем с силой опустил вниз. Клинок сверкнул, земля захрустела, по шее вора заструилась кровь. Красавчик выкатил налитые кровью глазки и глумливо рассмеялся:

– Угу! Как оно? Ты правильно догадываешься, подонок, что я промахнулся специально. Твоя смерть не будет лёгкой – стану шею рубить помаленьку! Вот сюда! – ткнул пальцем в шею вора напоследок.

Потом поднялся, расправил плечи, ухмыльнулся, вознёс меч, примерился, с удовольствием прицеливаясь.

В эту минуту кто-то неподалёку громко взвыл, и эхо чутко отозвалось, теряясь среди толстых стволов джунглей, обвитых лианами.

Всё это время конь Птицелова рвался, молотя ногами воздух, но на нём повисли оба Волка, удерживая.

«Отбивайся, человек! Не сдавайся!» – кричал в голове вора голос бесновавшегося коня.

Но волю Птицелова обволакивал свинцовый туман, и он просто окончательно устал бороться. Устал настолько, что в конце концов сдался и тупо, как бы со стороны, теперь только смотрел на занесённый меч, ярко искрящийся в огне пожара. А сам не мог пошевелить ни одним пальцем, настолько был избит физически и морально.

«Так по-глупому всё и закончится? Не может быть…» – не верил он в происходящее.

Меч застыл на бесконечную секунду как обелиск, вознесённый к сияющему звёздами тропическому небу, а потом наконец рухнул вниз, набирая скорость.

И мрак проглотил Птицелова.

А полчаса ранее Магистр не знал: смеяться ему или плакать – так обернулись дела этой кошмарной ночи открывания портала в другие миры. Ведь с одной стороны, верховный Настоятель Красной церкви почил в базе и грех было не воспользоваться такой возможностью. И он тут же ею воспользовался: сразу же наклонился к телу Настоятеля будто прислушиваясь к его шёпоту, незаметно легонько шевеля его тело и согласно кивая головой. Под окном, гулко потрескивая, горело сено и ему даже не пришлось прибегать к ещё и к звуковым эффектам. Потом перстень посвящения Настоятеля сноровисто перекочевал на его собственный палец, затем встав с коленей, Магистр важно заявил опешившим монахам, столпившимся в дверях:

– Владыка передал мне все бразды. Увы, теперь мне придётся нести нелёгкий груз правления Красной церковью.

«А заодно запустить руку в сокровищницу, забрать его любовниц и проводить дни в праздности и неге!» – с удовольствием добавил он про себя, стараясь внешне блюсти подобающее случаю прискорбное и трагическое выражение лица.

Когда все рухнули на колени, он воздел руки и воззвал:

– А теперь все в погоню за грабителем! Никто не скроется от церковного возмездия! Магистр прикинул:

«Где-то дерзкий Кот-грабитель должен уже упасть, поскольку отравленный арбалетный болт его прикончит в течение получаса».

Но вот тут и заканчивалось всё хорошее, и начинались неприятные проблемы.

Дело в том, что Настоятель, как и положено старому упёртому интригану, держал всю операцию в строгой тайне. И никто не знал и десятой доли происходящего, ведая только то, что ему было отмерено по роли старым скрягой. Всё, что смог уточнить Змей, вспоминая обрывки фраз, так это было то, что из другого времени и пространства был вызван могущественный Демон. И он заключил с Настоятелем договор, согласно которому тот должен при помощи Амулетов впустить в этот мир демонов. При этом демоны будут сражаться на стороне Красной церкви и, возможно, завоюют всю страну…