Кабаморсов и Лунная Тень

Хоть на сердце становится худо,

Всё равно мы зовем её чудом!

– А у вашего верблюда не такая уж и безмозглая кишка, – засмеялась Черепаха, – как вас зовут?

– Тилла с двумя буквами «л». А вас?

– Я бы не хотела сейчас называть своего имени, боюсь, оно отпугнёт вас.

– Какие глупости! Не может быть на свете таких имен, которые бы испугали меня.

– Вы сейчас кокетничаете, а я с вами совершенно откровенна, у меня ужасное имя.

– Ну, пожалуйста, назовите его, или я этого не переживу.

– Только пообещайте не смеяться!

– Обещаю! Можете меня оглушить вашей книгой, если я посмею хотя бы раз улыбнуться.

– Меня зовут Тортижаболотозеления. Так меня назвали в честь прабабушки Тортильи Жаболовны, которая любила зелёное болото больше жизни.

Парень стиснул зубы, с трудом сдерживая подступающий смешок.

– В этом что-то есть, только я бы придумал что-нибудь покороче.

– Вот и придумайте, вы же поэт, вам можно!

Тилла закончил свой рассказ и с нежной улыбкой посмотрел на жену.

– Да, ты тогда был на высоте, – улыбнулась Торти, – Но ещё ты обещал мне каждый день писать стихи, а в итоге в лучшем случае раз в год я получаю открытку на день рождения.

– Настоящие стихи льются не по желанию и принуждению, а по зову сердца. Я не виноват, что моя муза просыпается только к твоему дню рождения, – засмеялся Тилла.

– Гм-гм, – откашлялся совёнок, – Замечательная история! Тилла, вы просто потрясающий рассказчик. Я бы с радостью послушал ещё о ваших приключениях, но время не ждёт. Кавал давно слопал торт и теперь безнаказанно разгуливает по лагерю, думая, что ему всё дозволено. Нам нужно ещё раз осмотреть место происшествия, быть может, он потерял перо или оставил другой след. Я тоже люблю поэзию, но сейчас она нам ничем не поможет.

– Если ты так думаешь, ты совсем невнимательно слушал, – обиделась на него Лунни. – Сейчас ещё очень рано, у нас куча свободного времени.

– Ты как хочешь, а я ухожу! Я не могу распивать чай и просиживать зря перья, когда преступник насмехается над нами. Я обязан найти улики против него.

– Торти, налейте, пожалуйста, моему нетерпеливому другу ромашкового чая, он очень благотворно влияет на нервную систему. Мы ещё немножко поболтаем, а как только солнце сядет, отправимся задерживать преступника.

Кабаморсов тяжело вздохнул, но остался сидеть на стуле. По настойчивому тону её голоса он сообразил, что она знает какую-то тайну, что-то очевидное, лежащее на поверхности, до чего он никак не может додуматься.

Для влюблённых время тает, как ложка мёда в горячей чашке чая. Сначала липким комком недоверчиво сползает по стенкам сосуда, но, почувствовав тепло, растворяется в нём без остатка. В такие моменты само понятие времени теряет смысл, ведь есть только одно время, и называется оно «сейчас». Вот и Кабаморсов провалился в такую бездну, отпустив свои мысли и сомнения, и совсем не заметил, как день подошёл к концу. Лучи солнца исполнили последний танец света в перине облаков, и скрылись за горизонтом, размазав по небесному полотну розовые полосы.

– Пора! – торжественно объявила Лунни.

– Ты уверена, что наше присутствие так необходимо? – волновался Тилла. – Я уже стар и не готов к таким полётам.

– Не бойся, мы полетим низко над землёй, к тому же тебя понесёт сам Кабаморсов, а он не допустит, чтобы тебе было страшно.

Две совы плавно поднялись в воздух, держа в крепких лапах по черепахе. На голове у Кабаморсова сидел мышонок Чип. Размахивая копьём, словно флагом, он подбадривал команду радостными песнями, воображая себя капитаном боевого фрегата. Дружная компания приблизилась к лагерю и, проигнорировав требование охраны остановиться, высадилась на центральной площади. Постовые бросились догонять нарушителей порядка, но не успели. Ловкий мышонок в один миг взобрался на высокую сосну и изо всех сил принялся звонить в колокол.

По тревоге сонные совята стали выползать из домов. Зевая и протирая глаза, из дупла высунулся недовольный филин:

– Это что за безобразие! Кто посмел звонить в колокол без моего разрешения! – Савва заметил Кабаморсова и спустился с дерева, намереваясь хорошенько проучить мальчишку за неслыханную дерзость.

– Учитель, простите нас за вторжение, но прежде чем осудить, выслушайте, – начал свою речь Кабаморсов. – Я привёл с собой двух черепах, на одну из которых два дня назад было совершено нападение. И я имею основание утверждать, что преступник стоит рядом с вами.

Гулкий шёпот разделил толпу на две половины. Одни повторяли: «Как он смеет?», а другие им отвечали: «Кабаморсов дело говорит, Кавал – преступник!». Но тут Кавал не выдержал давления и выскочил вперёд. Лицо его исказила гневная ухмылка:

– Учитель, это провокация! Он снова пытается оклеветать меня, нашёл каких-то черепах в лесу и настроил их против меня. Да я вообще их вижу впервые в жизни.

– Хорошо, – спокойно ответил мудрый Савва. – Давайте их внимательно выслушаем.

– Спасибо, учитель, – сказал Кабаморсов. – В прошлый раз мы недостаточно хорошо обыскали дом Кавала. Я настаиваю на повторном обыске.

Савва нахмурил брови:

– Ты что же меня, совсем за полоумного старика держишь? Конечно же, я не поверил на слово этому лоботрясу и провёл дополнительное расследование. Я лично осмотрел каждую бумажку в его доме, как последний оборванец рылся в его мусоре, но никаких следов от коробки с тортом не нашёл.

– Сама по себе коробка нам не интересна, тем более, что Кавал скорее всего её сжег. Но у него в доме есть улика посерьёзнее.

– Учитель, этот подлец наверняка подбросил мне что-то под дверь! – засуетился Кавал, чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля.

– Нет, нам даже не придётся заходить к нему в дом, улика стоит рядом со мной и сейчас сама всё расскажет, – улыбнулся совёнок, поворачиваясь к другу за спиной. – Тилла, твой выход!

Все с интересом посмотрели на старую черепаху. Тилла долго молчал, поглядывая то на сердитого филина, то на презрительного Кавала, но потом собрался с духом и хриплым голосом произнёс:

Остыл горячий чай, на пол течёт варенье,

Ах, как я неуклюж, испортил день рождения!

Неправда то, что жизнь – сплошные огорчения,

Разбитые осколки в урну соберу.

Размажу по лицу застывшее варенье,

Чтоб твой услышать смех хотя бы на мгновенье.

Мы сами создаём и дарим настроенье,

Мой чай давно остыл, но я ещё люблю!

– Милый, ты написал это для меня?! – Торти бросилась целовать мужа у всех на глазах. – Ты просто чудо!

Совята, стоящие в первых рядах, прослезились от такой трогательной сцены. Кавал же громко топнул ногой и завопил во всю глотку: