На пути в Дамаск. Опыт строительства православного мировоззрения

Сколько бы мы, господа, не рыскали по всему миру в поисках религии, мы все равно упремся взглядом в авраамический монотеизм. И тут мы можем выбирать из трех религий, впрочем, как всегда, убедившись, что выбирать нам не из чего.

Соблазн иудаизма мы преодолеем легко. Нам его, собственно, ни кто и не предлагает. Иудаизм – религия чисто национальная и вовсе не в том смысле, в каком, например, индуизм. Последний так называется, потому что его "придумали индусы", а в общем-то необязательно быть индусом, для того, чтобы молиться Кришне. Иудаизм – не только изобретение евреев, он и существует лишь для евреев. По утверждению этой религии, только евреи обладают частицей божественной души – шехины, то есть евреи качественно отличаются от других людей. Как невозможно иноверцу стать полноценным евреем, так невозможно иноверцу стать полноценным посетителем синагоги. Иудаизм резко отличается от других религий тем, что не занимается прозелитизмом, то есть обращением в свою веру. Если есть некоторые возможности для перехода в иудаизм, то возможности стать полноценным членом этого религиозного сообщества все равно не существует.

Ну а если бы я был евреем, остался бы я в этой религии, или предпочел бы другую? Предпочел бы. Очень уж иудаизм замкнут на земные дела. По утверждению этой религии, еврей ни за какие злые дела не может быть отправлен в ад более, чем на год. Поэтому за умершего еврея молятся только 11 месяцев, иначе пришлось бы предположить, что он был худшим из евреев. То есть главный вопрос религии – обустройство посмертного бытия, для еврея решен уже в силу религиозной (т.е. национальной) принадлежности. Ну что такое несколько месяцев в аду? Ради них не стоит обременять себя исполнением заповедей в течение нескольких десятилетий земной жизни. Если ты еврей, то можно в общем-то забыть о религии и спокойно заниматься зарабатыванием денег.

Еще меня, например, отталкивает то, что еврейская религиозность строится на исполнении чисто внешних, формальных, мелочных предписаний. Не ешь того, не делай этого. Что случится с моей душой, если я съем устрицу или забью гвоздь в шаббат? Можно я буду думать, что ни чего не случится? Формальные предписания есть в любой религии, но иудаизм исключительно на них только и строится. А это все не о Небе. Тут слишком мало собственно религии, больше национальных традиций.

Ислам. В эту религию можно перейти. Ислам активно к себе зовет. Десятки тысяч европейцев уже приняли ислам. Почему? Полагаю, они поддались чисто внешнему очарованию романтически суровой, мужественной веры. То есть толком ни в чем не разобрались. А стоило.

В исламе, по сравнению с иудаизмом и христианством, нет ни одной новой религиозной идеи. Это специфическое преломление авраамизма в арабском сознании. Арабам пророк Мухаммед подарил монотеизм – это был революционный рывок вперед, это было принципиальное, качественное приобретение. Ну а мы-то тут причем? Мы и так уже имели монотеизм, причем в варианте гораздо более разработанном и детализированном по сравнению с исламом. Если европеец принимает ислам, что нового он приобретает по сравнению с христианством? Ровным счетом ни чего. А вот теряет он очень многое.

Я не верю в то, что Коран – откровение Бога. Точнее, знаю, что он таковым не является. Зачем Богу через откровение сообщать людям те истины, которые Он уже раньше сообщил через предыдущие откровения? Бессмыслица.

Кому-то может нравиться арабская культура и некоторые основанные на ней специфические особенности исламской религиозности. Это может быть поводом для того, чтобы стать арабистом, но это не повод для того, чтобы стать исламистом. Любите вы себе на здоровье арабскую культуру, а религия тут при чем? Чтобы сегодня перейти в ислам, надо просто не иметь ни какого представления о том, что такое религия.

Ну и что у нас осталось от бесконечного разнообразия религии? Да ни чего. Нет тут ни какого разнообразия. Единственный по-настоящему универсальный, основательный, хорошо разработанный вариант монотеизма – христианство. Рискнул бы даже утверждать, что христианство – единственная настоящая религия. Все остальные религии или уводят в сторону магии, или сводятся к соблюдению национальных традиций, или равны по своим духовным выводам атеизму, или являют собой скорее философию.

Мне очень хотелось сравнить христианство с другими религиями, но я не нашел с чем сравнивать. К примеру, ни в одной религии нет такой разработанной догматики, как в христианстве. Там не другая догматика, ее просто нет, или она очень примитивна. Христианское сознание продвинулось так далеко в постижении иного плана бытия, как ни кто и ни когда в нашем мире.

Конечно, сознательный и по-настоящему осведомленный выбор веры – удел очень немногих людей. Хотя, такие люди есть. К примеру американец Юджин Роуз выучил арабский, чтобы прочитать Коран, и в конечном итоге отверг ислам. Выучил санскрит, чтобы прочитать Веды, и в конечном итоге отверг индуизм. И так далее. А в итоге в Православной Церкви появился иеромонах Серафим (Роуз). Но мы не можем повторить его путь. То, о чем я пишу – это доказательства лично мной обретенные и лично для меня с моим средним уровнем достаточные. Для кого-то и столько доказательств – лишка, а иному их покажется явно не достаточно.

И дело не только в количестве доказательств. Кому-то нужны качественно, принципиально иные подтверждения правоты или не правоты той или иной религии. Ведь одни и те же факты очень по-разному воздействуют на сознание людей с различным психологическим складом. К примеру, одна моя знакомая из атеизма пришла в один из индуистких культов. И у нее разом прошли все болезни. Потом она перешла в православие. И все болезни тут же вернулись. Для меня это неоспоримое, восхитительное даже доказательство правоты православия. А для вас – нет? Вам больше понравилась бы такая религия, от которой болезни проходят? Вы склонны видеть в этой истории доказательство правоты индуизма? Вот ведь какие мы разные…

Вполне осознаю, что приведенные мною доводы удовлетворят только тех, кто похож на меня по психологическому складу и вовсе не считаю, что несколькими элегантными движениями стер в порошок все религии на свете. К тому же не мало движений (на мой взгляд – не отличающихся элегантностью) предпринято для того, чтобы точно так же стереть в порошок христианство. Используя метод исключения, я доказывал, что другие религии для меня неприемлемы, но ведь отсюда еще не следует автоматически, что христианство безупречно. Итак, безупречность христианство нам опять предстоит доказывать.

Бог един в трех Лицах

"А почему вы решили, что Бог – это Святая Троица?" – спрашивают у нас. Разговаривая с людьми нецерковными, мы не можем сослаться на свою твердую уверенность, что все учение Церкви есть истина. Нам говорят: "Это придумали люди". Нам есть что возразить? Давайте почешем в затылке.

Если мы заглянем в Библию, то не найдем там упоминаний Святой Троицы. Некоторые фрагменты библейских текстов можно расценить, как "подсказки", то есть косвенные указания на троичность Бога, но давайте честно признаемся в том, что эти подсказки вполне возможно перетолковать каким угодно иным образом. Итак, Библия не содержит прямых точных указаний на то, что Бог един в трех лицах.

Откуда же взялся этот догмат? Вариантов два. Или его придумали люди, или Бог через некоторых людей открыл эту тайну. Возможно ли предположить, что троический догмат есть произвольное измышление человеческого разума? Вот тут-то мы и понимаем, что такое предположение абсурдно и даже, рискну сказать – антинаучно.

Путь человеческого разума – выстраивание цепочки доказательств, которые приводят к четко сформулированной теории. Бывает и наоборот: сначала формулируют теорию, а потом подтягивают под нее доказательства. Бывают фантазеры, которые не обременяют себя доказыванием, но свое "открытие" они описывают охотно, детально и, насколько могут, последовательно. При этом все хорошо понимают: чем более последовательно, логично, детально сформулирована теория, тем более она убедительна.

Что же говорят нам богословы о троическом догмате? А то, что он принципиально непознаваем. Это тайна, недоступная человеческому разуму. Соборный разум Церкви выразил троичный догмат не в точных формулах, а скорее в аллегориях, заведомо крайне несовершенных, тайну отнюдь не раскрывающих, но более точных слов ни в одном человеческом языке не отыскалось, потому что нет соответствующих понятий. В самом деле, как это: с одной стороны – Один, а с другой стороны – Три. Это же не логично. Да, это совершенно не логично. Это иррационально. А в чем принципиальная разница между "рождением" Сына и "исхождением" Духа? Вам ни кто не объяснит. Известно, что эта разница существует, а в чем она – сформулировать принципиально невозможно. Постижение этой тайны превосходит возможности человеческого разума.

Ну ни чего себе догмат "придумали" святые отцы! И сами толком не могут объяснить, в чем он заключается. Господа, так не бывает. Любая "придуманная" теория всегда выражена в точных формулировках. Случается, что изобретатель не все детали дотянул, но это доделывают его последователи. А у Церкви было без малого два тысячелетия на то, чтобы сделать троический догмат более понятным, логичным, последовательным. Не захотели. Попытки-то как раз были. Триадологические ереси, например, арианство, это именно попытки сделать триадологию более логичной, более внятной человеческому разуму.

С точки зрения чисто человеческой, арианство просто обязано было победить. Оно гораздо понятнее, доступнее. Исторических шансов у арианства было более, чем достаточно – его исповедовали целые народы, державшие тогда в руках судьбы Европы – готы, франки. И в богословской среде арианство отнюдь не перестало быть популярным после первого вселенского собора. Но арианство, такое человеческое, такое близкое куда-то просто делось и все. А знаете почему? Потому что арианство – выдумка. Выдумки недолговечны, хотя гораздо более логичны. Правда всегда выглядит противоречиво, потому что человеческий разум далеко не всегда в состоянии снять эти кажущиеся противоречия. Но правда парадоксально живуча.

Итак, мы вынуждены сделать вывод: человеческий разум не может породить теорию суть которой сам этот разум не может ни постичь, ни адекватно выразить. Люди не выдумывают то, о чем сами имеют смутные представления. Если в человеческом сознании присутствует убеждение, для этого сознания не вполне понятное, значит это убеждение не является продуктом этого сознания и привнесено в него извне. Если вы плохо знаете теорию Эйнштейна, можно уверенно утверждать, что вы – не Эйнштейн.

Сам характер "троической веры" уже доказывает, что она не есть человеческое измышление. Единственное убедительное объяснение появления догмата о Святой Троице: Бог Сам открыл о Себе ту часть истины, которую человеческое сознание способно вместить.

Каждый продукт несет на себе отпечаток своего производителя. Так вот христианская триадология не несет на себе отпечатка человеческого разума, не обладает свойствами, характерными для обычной философской теории. Вот скажем исследуют ученые метеорит и приходят к выводу, что он содержит вещества неземного происхождения. Так же, исследуя нашу триадологию, приходится сделать вывод: она не земного происхождения.

Христос существовал

В рамках атеизма существует так называемая "мифологическая школа", представители которой считают, что Иисуса Христа ни когда не было. Помните, в начале "Мастера и Маргариты" Мишка Берлиоз очень сильно на этом настаивает. Дескать, ни один историк той поры ни о каком Христе не упоминает.

Я не профессиональный историк и не посвятил исследованию этой эпохи слишком много времени. Так, читал кое-что, и вполне возможно, что до самых важных книг по этой теме так и не добрался. На чем же строится моя личная уверенность в историческом существовании Христа? Я как студент-недоучка, который компенсирует недостаток знаний изобретением собственных доказательств.

Итак, что я имею предъявить Берлиозу? Исторические свидетельства Тацита, Плиния, Иосифа Флавия. Но ведь я знаю, что эта зараза мне ответит: позднейшие вставки. То есть христиане, спустя много веков, навставляли в произведения древних историков свидетельств о Христе. Мне есть чем крыть? Да, пожалуй что и не чем. Мне, конечно, не нравится такой подход к вопросу – любое неудобное для себя свидетельство сразу же объявлять позднейшей вставкой. Но ведь, кто его знает, может и на самом деле вставки? И не очень-то продуктивно вступать в бесконечные пререкания: вставки – не вставки. То есть свидетельства древних историков не носят характера неопровержимых доказательств. Да и блеклые они какие-то, эти свидетельства, они меня самого ни в чем не убеждают. Что ж, будем исходить из того, что Берлиоз прав, и ни один историк той поры о Христе не вспоминает. Я вообще готов встать на любую точку зрения, лишь бы ее растоптать.

Теперь представьте себя, что вы живете в Москве, а где-нибудь в Минусинске приговорили какого-то бомжа. Вы ведь и знать об этом ни чего не будете, и ни какого значения для вас это не будет иметь. Нам, конечно, трудно представить себя, что нет ни радио, ни телевидения, ни газет, ни Интернета. Еще труднее нам представить, что нет оппозиции, которая постоянно использует СМИ, чтобы самые незначительные периферийные волнения представить вселенской катастрофой. И уж совсем за гранью нашего понимания то, что по всей империи постоянно происходят какие-нибудь волнения, в результате которых постоянно кого-нибудь казнят.

Нам трудно все это себе представить, но давайте попытаемся. Где-то на задворках империи мелкий чиновник вынес смертный приговор ни чего не значащему бродяге. Тут нет вообще ни какого события. Даже если в тот момент в Иерусалиме был какой-нибудь римлянин, вскоре вернувшийся в столицу, о чем он будет рассказывать друзьям? О ценах на рабов, о местной кухне, о том, какие платья шьет себе Клавдия Прокула, о том, что местные легионеры вконец распустились и далее в том же роде. Этот римлянин, может быть, проходил в ста метрах от Голгофы во время казни, но он на это и внимание вряд ли обратил, для него это было бы событием примерно такого же масштаба, как если бы кто-нибудь из нас увидел, как менты куда-то тащат пьяного – скользнул взглядом и в памяти не задержалось. Он даже друзьям о таком пустяке рассказывать не станет. Неужели же он побежит к знаменитому римскому историку и будет настаивать на том, что это грандиозное событие надо непременно включить в анналы империи? Для историка такое событие не являлось бы даже незначительным, это вообще не событие, это будни, повседневная рутина.

Для нас то, что связано с земной жизнью Христа – один из ключевых моментов человеческой истории. Мы живем по календарю, который начинается с рождества Христова. И вот мы совершаем примитивную психологическую ошибку, вопрошая, как такое значительное событие могло не оставить ни какого следа в римской историографии? А ведь напротив, следовало бы очень удивиться, если бы такой незначительный факт заинтересовал историка той поры.

Как же нам доказать, что Христос на самом деле существовал, если римская и еврейская историография не в силах нам в этом помочь? Вы уже поняли, что на «Новый завет» как на показания свидетелей, в разговоре с рационалистами вам ссылаться не придется. Они отрицают ценность этой книги, как исторического документа. Если мы хотим не перебранки, а полемики, то должны опираться только на такие факты, свидетельства, доказательства, которые ни у одной из сторон сомнения не вызывают.

Мне кажется, я нашел такой факт. Это нероновы гонения на христиан. Вот это уже то событие, которое оставило в официальной историографии очень отчетливый след. Нероновы гонения подробнейшим и бесспорнейшим образом запротоколированы. Какое значение это имеет для нашего вопроса? Определяющее. Нероновы гонения отделены от казни Христа всего какими-то тремя десятилетиями. Значит, всего через пару-тройку десятилетий после Голгофы в Риме была уже большая христианская община, и она была уже достаточно значительной для того, чтобы обратить на себя внимание императора и его советников. Если на христиан свалили вину за поджег Рима, значит в них готовы были увидеть один из факторов, определяющих судьбу империи.

Сам факт существования большой группы христиан так скоро после казни Христа уже доказывает, что Христос на самом деле существовал. Вы представьте себе: апостолы проповедуют, призывая обратиться в новую веру, рассказывая о земной жизни Христа. У них спрашивают: «Когда это было?» Они отвечают: «Да мы сами были свидетелями, и еще многие». И этих многих не трудно предъявить, их рассказы в основном совпадают. Весьма значительное количество людей, ходивших за Христом, могли подтвердить – все это было.

А теперь представьте себе, что апостолы – обманщики, которые выдумали ни когда не существовавшего человека, жившего по их утверждению, лет 20 назад. Выступая перед «широкими еврейскими массами», они бы каждые 5 минут на вранье попадались. Обязательно, то один, то другой уличали бы их: «Я там был, но такого не видел». Или мой отец (брат, сват) там был, но ни чего подобного не рассказывал.

Кроме того, не один апостол проповедовал, а многие. Если они говорили правду, то их рассказы совпадали по сути, различаясь в деталях. А вот если бы они врали, то обязательно запутались бы во вранье и противоречиях, над ними через пару месяцев уже начали бы смеяться: «Что-то вы, мужики, плохо договорились, как врать». А невозможно было хорошо договориться. Надо было составить единый письменный вариант «легенды», всем дать заучить, и то вряд ли помогло бы. Люди начали бы задавать вопросы, ответов на которые нет в легенде, и апостолы неизбежно запутались бы во вранье.

И ни когда ни один мошенник в мире, решив создать религию на основе рассказа о вымышленном персонаже, не отнес бы смерть этого персонажа на 10-20 лет назад. На сто-двести как минимум, тогда уж ври, что хочешь, все свидетели давно умерли, а ты можешь ссылаться на какую-нибудь таинственную рукопись, которая в единственном экземпляре есть только у тебя и которую передал тебе недавно умерший древний старец.

Итак, если вскоре после Голгофы уже существовало множество христиан, значит, существовал и Христос. Мы имеем дело с фактом бесспорным и не дающим возможности никаких иных интерпретаций.

Евангелия, как документ

Однажды некая весьма эрудированная дама таинственным шепотом мне сообщила: «А вы знаете, что евангелий на самом деле не четыре, а гораздо больше?» Это был хороший повод для ироничной улыбки: «Я знаю, что есть четыре подлинных текста и некоторое количество фальшивок».

Почему я так уверен в том, что в канонических Евангелиях – правда, а в апокрифических – неправда? Ну, начнем хотя бы с того, что нет ни одного целого апокрифа, ни одного текста, который бы связно и последовательно пересказывал жизнь Иисуса от рождения до воскресения, все какие-то разрозненные обрывки. Принадлежат они, как правило, перу гностиков, то есть носят в лучшем случае нехристианский, а то и откровенно антихристианский характер. И вот поди ж ты – ни одного целого текста не сохранилось. Скажете, что христиане их уничтожали? Ну, может быть, и уничтожали. Но и самих-то христиан уничтожали триста лет, но они почему-то сохранили и Церковь и тексты Евангелий. А гностики? Ни кому эти мудрилы оказались не нужны, и что теперь плакать над обрывками их текстов? Нет ни пятого Евангелия, ни шестого. О чем говорить?

Есть еще тексты евангельского характера, которые явно принадлежат не гностикам, а христианам. Почитал – ну да, вполне благочестивые бредни. К, примеру, один из этих текстов рассказывает в некоторых подробностях о бегстве в Египет, чего, как помните, канонические евангелия не делают. И вот некоторым очень ревностным, но не очень умным христианам захотелось восполнить этот пробел. Нехороший подход. Что неизвестно, то давайте уж и оставим неизвестным, выдумывать-то зачем? А в том, что это выдумка не возникает ни малейших сомнений. Такая фальшь прет из каждой строчки, что хоть отворачивайся. Какое-то бессмысленное нагромождение дурацких «чудес». Неужели у кого-то возникает вопрос, почему эти бабьи сплетни не включили в канон? У меня, например, такого вопроса не возникло. Это даже не подделки, а безвкусные выдумки.

Итак, мы имеем дело с фактами: есть четыре биографии Христа, а других нет. Кто-то может проливать слезы по поводу того, что другие биографии Христа в цельных версиях не сохранились, но это его личное горе, а я ни какого горя в этой связи не испытываю. В любом случае: факт остается фактом.

Но с чего мы взяли, что эти четыре евангелия – подлинные, то есть написанные непосредственными свидетелями событий или во всяком случае людьми, которые встречались и беседовали с непосредственными свидетелями? Самые древние копии евангелий моложе описанных событий на сотню – другую лет. Подлинники не сохранились. На этом основании кто-то делает вывод, что самые древние копии и есть подлинники, то есть евангелия были написаны во II – III веках, когда свидетелей описанных событий уже не могло быть в живых, то есть это выдумка.

Мы, кстати, опять можем спросить, откуда же в середине I века взялась большая христианская община, если Христа и его биографию «придумали» не раньше II века? Что же, христиане нероновых времен ни чего не знали о жизни своего Учителя? Или ни кому не пришло в голову записать события этой жизни? Очень нелепое предположение.

Но тут все же остается вопрос: на чем основана наша уверенность, что именно эти четыре текста адекватно отражают жизнь Христа? Еще раз подчеркну, что я самоучка. Уверен, что существуют исчерпывающие перечни бесспорных доказательств подлинности евангелий, но я как-то до них не добрался. Однако, я ведь и решаю не научную, а очень личную проблему. Мне всего лишь нужна твердая личная уверенность в том, что священные тексты, на которых основаны мои религиозные убеждения, есть тексты подлинные. При этом по натуре я скептик, мне свойственно все ставить под сомнение. Если батюшка говорит мне: "Не мудри, только веруй", то я, конечно, понимаю, что батюшка прав, но, прости меня Господи, все равно продолжаю мудрить.

Итак, на чем основана моя личная (совершенно незыблемая!) уверенность в подлинности евангелий? На самих евангелиях. Для меня в самих этих текстах достаточно доказательств их подлинности.

По роду занятий мне приходилось много соприкасаться с юридической сферой, и я неплохо представляю, как происходит процесс доказывания, как оценивают свидетельские показания. Если, к примеру, доказательства по делу как-то уж очень идеально выстраиваются в единую картину событий, для хорошего следователя это повод усомниться в подлинности доказательств. Как говорят: "Кто-то гладко выстелил". Когда все слишком гладко и нет ни каких противоречий – это признак искусственного моделирования, то есть подделки доказательств. Или несколько подписей, сделанных одним человеком, всегда будут чуточку отличаться. Если четыре подписи идеально совпадают, значит три из них – не подлинные, это механические копии одной из них, то есть подделки.

А сколько христиан шпыняли тем, что в четырех евангелиях есть противоречия. Вот чудаки. Эти-то противоречия в некоторых второстепенных деталях как раз и доказывают подлинность евангелий. Искусственно моделируя жизнь Учителя, не составило бы никакого труда устранить противоречия – все было бы идеально гладко. Да, кстати, и не потребовалось бы четырех евангелий. Составили бы одну развернутую детальную версию и утвердили бы на веки вечные. Четыре-то зачем?

Но евангелий четыре именно потому, что даже очень хорошая человеческая память все же не идеальна. Кто-то что-то запомнил не совсем так, как запомнил другой, или вовсе не запомнил, а то и не знал, или не счел достойными упоминания те подробности, которые по мнению другого очень важны. Правдивые показания свидетелей всегда, согласуясь в главном, отличаются в деталях. Если четыре свидетеля, как один, говорят, что 123-м километре шоссе на обочине лежал средних размеров серый камень, не извольте сомневаться – они сговорились, что именно будут врать. Не могут четверо, как один, обратить внимание на одну и ту же деталь и почему-то ее запомнить.