Серебряный единорог

– Какая цель вашего приезда?

– Наша фирма «Гранд-тур» разрабатывает туристические программы, – начал Анатолийский. – Весьма перспективным нам представляется совместный российско-монгольский проект «По следам Чингисхана». В этом направлении мы могли бы найти взаимовыгодные точки соприкосновения.

Председатель хурала сказал:

– Очень интересное направление. Но это долгосрочный проект. Требуются большие инвестиции для строительства современных гостиниц, дорог, музеев… Нужен аэропорт, который смог бы принимать большие лайнеры.

– Мы намерены пока ограничиться индивидуальными турами для состоятельных туристов-экстремалов. Сейчас нам важна информация для составления интересных маршрутов.

Председатель хурала отдал какое-то краткое указание Баторжамцу, который витиевато перевел:

– Со стороны монхольской власти вам будет оказана наивысшая поддержка, особенно в информационном плане. Хосподин председатель хурала лично харантирует вам максимальное внимание через меня во время пребывания в Восточном аймаке и желает вам свершения профессиональных планов в развитии международнохо туризма.

Анатолийский расстегнул дипломат и достал матрёшку:

– В знак внимания и полного взаимопонимания разрешите вручить от нашей фирмы «Гранд-тур» скромный сувенир за теплый прием. Пусть эта матрёшка напоминает вам о вашем будущем визите в Читу, где мы с радостью примем вас.

– Председатель хурала выделил нам машину, – сказал на выходе Баторжамц. – Сейчас я проведу вам обзорную экскурсию по Чойбалсану.

– Давайте осмотрим острова на Керулене, – попросил Аюров.

– Какие острова? – не понял представительный экскурсовод.

– Речные.

Баторжамц тревожно посмотрел на Меркурия. Глава делегации пожал плечами.

Выделенная машина, стоящая у входа, оказалась древним УАЗ-469 с тентом. Бампер с передней стороны был загнут, вместо стекла на одной двери была вставлена фанера. Почти весь кузов был уляпан пятнами шпаклевки. За рулем сидел широколицый монгол в тулупе и мохнатой шапке.

Баторжамц коротко переговорил с водителем и поманил гостей в машину. Анатолийский и Аюров уселись на заднее сиденье через открытую шофером левую дверь. Пиханов суетился возле правой покореженной двери, дёргая её и нажимая ручку. Наконец, он уперся ногой в порог и рванул дверь изо всех сил. Раздался хруст металла, и Олег полетел спиной на обледенелый асфальт. В правой руке он держал ручку, словно раненый партизан гранату.

Водитель и Баторжамц выскочили из машины и подняли Олега.

– Не ушибся, товарищ? – участливо спросил Баторжамц.

– Кажись, хребет отшиб, – простонал Олег.

– Ничехо, ничехо. До свадьбы заживет.

Пиханов сплюнул и со злостью швырнул ручку.

Раздолбанный Уазик проехал несколько кварталов и остановился на широкой площади, на которой возвышалась бетонная арка со стилизованным куполом. Под сводами арки на гранитном постаменте застыла в порыве броска скульптура бойца. На сводах арки аккуратными столбцами были выбиты русские и монгольские фамилии. Метровое ограждение охватывало памятник широким полукругом.

– Это мемориал советским и монхольским воинам, похибшим на Халкин-Холе, – пояснил Баторжамц и махнул водителю. Монгол в распахнутом тулупе принес из машины потертый пакет и достал из него серебряную чашу.

– Давайте почтим наших хероев без хромких слов, – тихо сказал Баторжамц. Водитель раскупорил бутылку, налил полную чашу и поднес её Анатолийскому. Глава российской делегации не мог не почтить память погибших героев-соотечественников. С грустью взглянув на купол памятника, он немного отпил из чаши, передал ее Олегу и закурил едкий «Космос», на который он перешел ввиду отсутствия в продаже «Мальборо». Пиханов бесцеремонно запустил руку в пакет, немелодично брякнув бутылками в морозном воздухе. Не нашарив в пакете закуски, он осушил чашу и занюхал меховым воротником. Шофер вновь наполнил посуду и вручил ее Аюрову. Цырендаши сбрызнул пальцами капли водки, выпил и передал чашу Баторжамцу, который повторил обряд. Чаша трижды прошлась по кругу, исключая водителя.

– Поехали, товарищи, дальше, – сказал гид.

УАЗ проехал по центральной улице города на окраину и свернул к внушительному по размерам памятнику. Возле памятника застыли маломощный танк и 45-миллиметровое орудие.

– Это памятник советским танкистам и артиллеристам, отдавших жизни за независимость Монхолии.

– Однахо, надо помянуть героев, – скорбно сказал Аюров.

– Вот это правильно, товарищи, – поддержал предложение Баторжамц.

Из пакета опять появилась серебряная чаша. Меркурий, выпив первым, закурил сигарету и подошел к танку. Ему показалось, что бронированный экспонат, участвовавший в боях с японскими самураями, застыл в ожидании команды. Вот сейчас командир отдаст приказ, водитель нажмет на рычаги и танк рванет вперед. Глава делегации стряхнул наваждение и взглянул на небо. Тусклое солнце играло лучами с несущимся снегом. Сзади периодически раздавались булькающие звуки.

Почтив память танкистов и артиллеристов, Баторжамц доставил российскую делегацию к памятнику советским летчикам.

Анатолийский с повлажневшими глазами поднял чашу на ладони и скорбно произнес:

– Дорогие товарищи! Братья! В грозовых облаках наши летчики героически сражались с японскими асами. Сбивали агрессоров, как саранчу, отстаивая свободу и независимость Монголии. Но многие советские и монгольские воины не дожили до Победы. И мы всегда будем благодарны им за нашу счастливую жизнь. Так выпьем за боевое содружество российских ратников и монгольских цириков! Выпьем за мир во всем мире! Выпьем за вечную дружбу между нашими народами!

Проникнутые печалью Цырендаши и Батмунх потупили взгляды, Олег отвернулся, украдкой вытерев нечаянные слезы. Меркурия окутал расплывчатый туман грусти и скорби.

Баторжамц, качнувшись, взглянул на часы и сказал:

– Товарищи, пора обедать.

В пустом ресторане ничего не изменилось. Вот только за их столиком сидел монгол в спортивном костюме «Adidas». Это был невысокий подтянутый человек лет сорока с приплюснутым носом и короткой стрижкой. Кожаная куртка, подбитая мехом, и черная вязаная шапочка монгола небрежно валялись на соседнем столе.

– Познакомьтесь, товарищи. Это Тумэн, – гордо представил монгола Баторжамц. – Заслуженный тренер Монхолии по боксу. Будет вас сопровождать.

Тумэн пожал по очереди руки делегатам и на хорошем русском языке сказал:

– Я много раз бывал в Союзе: в Москве, Улан-Удэ, Вильнюсе, Ташкенте… Возил когда—то сборную команду Монголии на соревнования. Работал с мухачами.

– С кем? – спросил Пиханов.

– С легковесами.

– Я тоже работал тренером, – встрепенулся Анатолийский. – По велоспорту.

– Знаю, Баторжамц о вас мне много рассказывал.

Пока Тумэн знакомился с гостями, представитель Восточного аймака сходил в бар и принес три бутылки архи. От увиденной пирамиды бутылок у Анатолийского свело скулу. Знакомая официантка заставила весь стол тарелками с бухлёром – наваристым супом с большими кусками баранины. Разлила водку в пузатые рюмки и поставила на край стола хрустальную пепельницу.

– Давайте выпьем за знакомство, – предложил Баторжамц.

Все дружно чокнулись и выпили архи. Олег с жадностью навалился на еду, со зверским аппетитом хлебая бульон и вгрызаясь в мясо. Цырендаши, Баторжамц и Тумэн ели степенно.

– Как бывший спортсмен я выпил в последний раз, – заявил Анатолийский, вяло мешая ложкой в супе.

Когда официантка вновь наполнила рюмки, Тумэн встал из-за стола и произнес тост:

– Между нашими странами в последнее время возникли напряженные отношения. Спорт – посол мира. Я верю, что через совместные соревнования и сборы мы устраним все разлады. Так выпьем же за спорт!