Копейка

Всю эту неделю я вёл себя очень осмотрительно, осторожно и подчёркнуто безразлично по отношению к «копейке». Зато воображение моё разыгралось не на шутку. Я постоянно находил то признаки уличной слежки за собой, то следы, оставленные на моей лестничной площадке наёмными убийцами. Но как правило, неотступные преследователи оказывались незнакомыми мне жильцами соседних домов, а окурки у моей двери – делом рук малолетних балбесов из нашего подъезда. В общем, ничего такого со мной не происходило, что можно было бы расценивать как угрозу жизни и здоровью.

И по мере того как отступало это навязчивое состояние, меня всё сильнее влекло к старой зелёной машине…

Эта субботняя ночь ничем не отличалась от той, когда я первый раз сел за руль «копейки». Дверь машины открылась также легко и тихо. Как и в первый раз я подсвечивал себе экраном телефона. Мне нужно было аккуратно вставить конденсатор в гнездо, не погнув его контакты. Тот вошёл чётко, как родной. А затем я повернул ключ в замке зажигания.

Ничего не произошло, по крайней мере, я ничего не почувствовал. Взгляд мой был прикован к рулевой колонке, лишь боковым зрением я уловил какую-то серую пелену, обернувшуюся вокруг машины.

Я поднял взгляд и обмер! Затем произвёл круговой обзор, насколько позволяли стёкла машины. Домов не было! Ни моего, ни соседних! Ровно как и автомобилей на парковке! А за бортом «копейки» стоял плотный серый туман. Я помедлил, собираясь с духом, и вышел из машины.

Снаружи видимость была лучше, чем из салона, но всё равно не более пятидесяти метров. Далее серый туман уплотнялся настолько, что разглядеть что-либо было уже невозможно. Та же картина была во всех направлениях, куда бы я ни посмотрел.

Участок местности, на котором я находился, представлял собой относительно ровную поляну, поросшую травой. Эта трава частыми пучками покрывала почти всю видимую поверхность. Травинки у неё были тонкие и пожухлые, будто уже стояла поздняя осень.

В нескольких местах травяную идиллию нарушали каменистые образования – невысокие бугры-наросты, которые были словно выдавлены из глубины. Из-за них эта поляна была похожа на небритую щёку великана, поражённую угрями.

Я подошёл к ближайшему наросту и потрогал его рукой. В геологии я не силён, но почему-то эти каменистые наросты показались мне очень старыми, даже древними. Их поверхность была шершавой и сухой, потому что серый туман не был водяной взвесью. Похоже, это были микрочастицы какого-то твёрдого вещества. В подтверждение моей догадки в горле слегка запершило. Я сглотнул, жалея, что не взял с собой бутылку воды.

А между тем трава находилась в постоянном движении. Виной тому был тёплый ветер, который дул только понизу. Выше пояса я не чувствовал ни малейшего дуновения. Наверное, поэтому туман и не думал рассеиваться. Может быть, этот низовой ветер и был причиной тумана? Может, это он его порождал, поднимая частицы почвы в воздух?

Я наклонился к земле. Тонкие травинки были как волоски, они щекотали мои ладони. Пучок травы вытянулся легко, без усилий. Земля тут же с него осыпалась пылью, обнажая маленькие серые корешки. Травинки были тоже будто в пыли – на моих пальцах остался заметный тёмный след.

Внезапно от разглядывания пучка травы меня отвлекло неясное движение в тумане. Я скорее его почувствовал, чем увидел. Я резко поднялся и вернулся к машине. Постояв пару секунд, я сел в «копейку» и выполнил уже привычный поворот ключа. Окружающий меня серый туман на миг приобрёл плотность и цвет мокрого бетона. Затем туман исчез, а вместо него в предрассветных сумерках я увидел наш двор, дома и машины на парковке.

Земля 16

У меня никогда не было ни дачи, ни садового участка. Теперь же, разменяв четвёртый десяток лет, я получил доступ к неведомой земле, которая больше всего напоминала долину остывших гейзеров. В голову упорно лезли ассоциации с Гренландией или Исландией, хотя ни в той, ни в другой я никогда не был. Место, которое мне показала «копейка», я решил назвать просто – Трава.

Ай да Евгений Петрович! Сделать из автомобиля телепорт! Как это ему удалось? Какими техническими средствами? Но как изобретение такой значимости он смог сохранить в тайне столько лет? Жаль, что уже невозможно было, захватив в ближайшем магазине пакет с сушками, постучать в дверь с номером «54» и напроситься к нему на чай. А потом сидеть на малюсенькой кухне и слушать неторопливые стариковские рассказы.

Увы, тайны рождаются и умирают рядом с нами, часто растворяясь в обыденности без всякого следа. Так и эту мою «копейку» ждёт многотонный пресс на площадке для утилизации автомобилей. И я должен её спасти хотя бы ради удовлетворения собственного любопытства!

Отсутствовал я, судя по часам, минут сорок. Сумерки за это время стали на полтона светлее. Я зашёл в свою квартиру и присел на обувную тумбочку в прихожей. Тапочки на полу, трубка домофона в простенке, плафон коридорной лампы – всё эти привычные элементы моего быта ненавязчиво, как бы мимоходом, стали говорить мне о том, что ничего такого не было: ни машины, ни ключа с конденсатором, ни исландской травы. Реальность агрессивно отвоёвывала назад позиции, утраченные за последний час моей жизни

Я бесцельно прошёлся по квартире. Включил и выключил свет, зажёг и погасил газ. Ещё немного и я бы сам поверил, что ничего не было, что это был какой-то сон. Но на моей руке оставался пыльный след от пучка странной травы, а в моём кармане лежал ключ от «копейки».

Мне захотелось немедленно пойти к машине и повторить эксперимент. Я даже решил взять с собой видеокамеру и уже было полез за ней на полку, но увидел, что за окном почти рассвело. Наступило воскресное утро.

Спустя полчаса я в полудрёме лежал на кровати, подняв глаза к потолку. По его белой поверхности как по киноэкрану, сменяя друг друга, проходили «картинки» недавних событий моей жизни. Вот от меня удаляется серая спина лейтенанта. Трушин останавливается в проёме двери, оборачивается ко мне лицом, и я вижу, что он плачет. Вот мимо меня проносят труп Марии Семёновны, завёрнутый в тот самый ковёр. Вот кучка радиодеталей в пригоршне Семёна Вениаминовича, только у того вместо радужных оболочек глаз вставлены советские копейки. Вот человек, залитый светом так, что не разглядеть его лица. Но я понимаю, что это Евгений Петрович и что он зовёт меня к себе.

Несмотря на полусонное состояние, я параллельно с этими видениями обдумывал текущее положение дел. Я понимал, что следствие в ближайшее время точно не закончится. Не исключено, что доступ к «копейке» могут физически ограничить. Значит, исследование Травы откладывать нельзя, но делать это нужно будет с максимальной осторожностью и только по ночам. Терять будние дни не хотелось, а до отпуска по графику было еще далёко. Что ж придётся на недельку заболеть, благо с участковым терапевтом по этому вопросу у меня было полное взаимопонимание. Впрочем, я никогда такими вещами не злоупотреблял.

Следующей частью моих размышлений стало формирование «набора туриста» – перечня предметов, которые в обязательном порядке нужно брать с собой на Траву.

Набралось несколько пунктов: загранпаспорт для встречи с исландскими полицейскими, упаковка бутылок с питьевой водой, сухой паёк, непромокаемая куртка с капюшоном, мобильник с пополненным счетом и подключенным роумингом. И ещё нужно было средство для защиты – я не забыл про то чувство опасности, которое заставило меня ретироваться с Травы. Несколько лет назад коллеги по работе подарили мне отличный импортный топор. Преподнесли они мне его в шутку, предысторию которой я уже не помнил.

Я, потягиваясь, встал с кровати и вышел на балкон. Топор лежал на стеллажной полке, обёрнутый пакетом из магазина, в котором был куплен. Он был лёгкий и бритвенно-острый.

Трава 17

В этот раз было немного светлее. Туман рассеялся до состояния лёгкой дымки, а ветер почти не чувствовался. Воду с едой я оставил в машине и вышел, держа топор на изготовке.

Рельеф местности шёл с небольшим уклоном вниз. Я стал спускаться, поминутно озираясь по сторонам. На пару сотен метров вокруг была только трава и нечастые каменистые бугры. У подножия этих бугров пучки травы имели совсем безжизненный вид. От лёгкого прикосновения носка ботинка травинки здесь рассыпались в труху. И напротив, чем дальше росла трава от каменного нароста, тем прочнее она держалась корешками за песчаный грунт.

«Копейка», оставшаяся за моей спиной, стала едва различима, и я решил возвращаться. Обратный путь прошёл так же без приключений. Я открыл машину и достал бутылку воды – пить хотелось ужасно.

Утолив жажду, я двинулся со стороны задней части машины в направлении противоположном первоначальному. Тут тоже ощущался небольшой спуск, из чего я сделал вывод, что «копейка» остановилась на вершине пологого холма. Этот склон от того ничем не отличался, только каменные наросты встречались заметно реже и трава была совсем чахлой.

Я прошел метров двести, поднимая за собой облачка пыли. Уже собираясь поворачивать обратно, я заметил какое-то светлое пятно рядом с ближайшим ко мне каменным бугром. Пятно оказалось белым продолговатым предметом сантиметра в три длиной. Я сунул трофей в карман и направился обратно к «копейке».

В салоне я открыл пакет с бутербродами и с аппетитом перекусил. Запивал я свою нехитрую снедь водой из пластиковой бутылки. С удивлением я обнаружил, что за непродолжительное время нахождения здесь, на Траве, я выпил почти всю полуторалитровую бутыль. Виной тому была сильная сухость здешнего микроклимата: у меня быстро пересыхало во рту и начинало резать в глазах. Резь немного отступила, когда я остатками воды из бутылки смочил себе веки.

Подкрепившись, я достал из кармана свою находку. Белый обломок с одной стороны был идеально ровный, а другие его стороны образовались по линии слома. Ровная сторона содержала насечку из бороздок: четыре одинаковые, одна длинная, снова четыре одинаковые, снова одна длинная. Это чередование повторялось пять или шесть раз, и я не сразу в нём распознал миллиметровую шкалу. Увы, в моих руках был не загадочный артефакт, а обломок обычной ученической линейки. Я улыбнулся и бросил его на пассажирское сидение.

Тем временем стало меняться освещение того места, где я находился. Далеко впереди меня, там, где должен был быть горизонт, за серой завесой двигалось что-то очень большое. Нижние слои дымки стали темнеть, наливаясь синевой. И эта синева, поднимаясь от земли всё выше и выше, быстро превратилась в косматый полукруг, заполнивший собой всё лобовое стекло «копейки». Но на этом полукруг не остановился, а продолжил расти, пока не отпочковался от поверхности уже полноценным кругом. Наконец, огромное синее светило встало, залив траву и каменистые наросты ультрамариновыми лучами.

Мой лоб покрылся испариной. То ли от величественности зрелища, то ли от поднявшейся температуры воздуха. Я не понимал, от чего именно. Но одно я понимал точно – это не Исландия!

А синий цвет был уже повсюду. Он, хоть и разбавленный серым, заставлял постоянно щурить глаза, напоминая о моём детском отите, который тогда пытались вылечить синей лампой. В салоне стало невыносимо душно. Я вставил ключ в замочную скважину и завёл «копейку».

Земля 18

Ну и что мне теперь с этим делать? Обратиться в ближайшее отделение Академии наук? Или сразу в Роскосмос: «Здрасьте, я открыл Мир Синего Солнца! Где можно заполнить анкету?»

Да вот только открыл этот Мир не я, а Евгений Петрович! И кто знает, может быть, какие-то структуры с Земли уже давно присутствуют на Траве? Тогда почему эта «копейка» стоит не в секретном ангаре за тройным периметром охраны, а на окраине нашего Мухосранска? И если бы за этой машиной стояла какая-то реальная сила, власть и спецслужбы, то у меня не было бы ни малейшего шанса заполучить ключ от «копейки», не говоря уже о том, чтобы обладать им столь продолжительное время.

Нет, у тайны «копейки» явно неофициальный статус, а следовательно, и узкий круг посвящённых. Но надо было помнить, что эти посвящённые отравили соседку Евгения Петровича только за подозрение в причастности к пропаже ключа. А настоящий виновник до сих пор не наказан и продолжает нагло пользоваться плодами своего преступления!

Знают ли они обо мне? Если за машиной установлено постоянное наблюдение, то наверняка. Почему тогда не предпринимают активных действий? Ждут удобного момента? А может быть, они не такие уж и могущественные, может быть, они опасаются меня не меньше, чем я их?

Забавно, но страх за собственную жизнь даже оттенил всю невероятность того, что со мной произошло. Я недооценил инженерный талант старика! С ума можно было сойти, но созданный им телепорт работал на межпланетном уровне!

В научно-фантастических романах нам рассказывали, что для подобных путешествий в пространстве нужны большие запасы энергии. А тут – поворот ключа в замке зажигания старой машины, и ты оказываешься на неведомой планете, вращающейся вокруг синего солнца! В любом случае, масштаб изобретения потрясал!

Пришёл ли Евгений Петрович к этому результату целенаправленно или же тот стал побочным эффектом его научно-технических экспериментов? Создал ли он «копейку» один или работал в группе? Кем и на каком уровне курировался данный проект? Почему об открытии, которое по значимости можно сопоставить с изобретением двигателя внутреннего сгорания, ничего не знают люди? Вопросы продолжали сыпаться как из рога изобилия. И чем больше я их задавал сам себе, тем больше утверждался в мысли, что самостоятельно не стану осчастливливать человечество. И дело было даже не в печальном опыте Джордано Бруно или Галилея. Во мне всего лишь проснулся собственнический инстинкт. Я чётко понимал, что узкая группа лиц, владеющих монополией на закрытую информацию, легко выведет меня «за скобку», как только эту новую информацию от меня получит.

А к этому я был не готов. «Копейка» наполнила мою жизнь содержанием, о котором ещё совсем недавно я и не мог предположить. Поэтому я твёрдо решил, что буду использовать этот телепорт, пока обстоятельства неодолимой силы не помешают мне либо здесь, либо там!

Хоть участок Травы, осмотренный мной, разнообразием и не отличался, но изучать его следовало системно. И для начала нужно было составить карту местности. У меня ещё со студенческих времён сохранились листы миллиметровой бумаги формата А1. Я взял один лист и подогнул его края таким образом, чтобы осталась центральная часть размером А4. А затем сложенный лист я закрепил на жёсткой подложке с прижимом вверху. Получился рабочий планшет.

По мере картографирования, я планировал освобождать новую рабочую поверхность миллиметровки, подгибая уже обработанные её части. За единицу деления на местности я буду брать свой шаг, соответственно он будет равен одному миллиметру на карте. А первыми отметками на ней станут естественные ориентиры Травы – каменистые наросты-бугры.

Работа предстояла интересная, но ограниченная по времени. Похоже, что время «прыжка» на Земле и на Траве как-то синхронизировалось. В предыдущий раз я завёл «копейку» во дворе за два часа до восхода нашего солнца, и примерно через эти же два часа я был изгнан с Травы лучами синего гиганта. Значит, мне нужно будет пошевеливаться. Впрочем, впереди у меня было ещё пять дней, точнее, пять ночей, а это целых десять часов первобытных ощущений и эмоций!

Трава 19

В мой расширенный набор туриста вошли ещё солнцезащитные очки, налобный фонарик и мел. Мелом я ставил отметки на каждом каменистом наросте, после того как отмечал его на карте. Сначала я хотел использовать буквенно-цифровые обозначения, но потом отказался от этой идеи, так как не смог придумать систему, которая бы легла в основу нумерации. Дело в том, что бугры не стояли относительно прямыми рядами или по радиальным лучам, а располагались совершенно хаотично. Поэтому на ближние каменистые наросты, которые находились в зоне видимости «копейки», я ставил кружочки, а на все остальные – крестики.

Это нужно было ещё и для того чтобы не заблудится в тумане и понять: приближаюсь ли я к машине или, наоборот, удаляюсь. Саму же «копейку» на карте я разместил в самом центре и обозначил закрашенным прямоугольником шириной три и длиной восемь миллиметров. А рабочую зону карты я карандашом разделил на четыре одинаковых сегмента таким образом, что «копейка» оказалась ровно в перекрестье прицела. На обработку одного сегмента я планировал тратить один «прыжок». И как показал потом опыт, этого времени мне хватило впритык.