Маньяк

– Наверное, вы не закрыли дверь, когда уходили, бывает, – сказал Анатолий Игоревич и вернулся к себе, а Оксана только после его ухода подняла лежащий на кровати лоскут ткани. Делать это в присутствии соседа она не стала, сама не понимая почему.

Сейчас ткань разглядывал Андрей. Искусственный шелк со сложным цветным рисунком, лоскут размером с носовой платок, неровно отрезан, видимо, от женского платья или халата, заляпан подсохшими темно-бурыми пятнами, похожими на кровь.

– Это лежало на кровати?

– Да, поверх покрывала.

Андрей недоуменно пожал плечами.

– Наверное, чья-то дурная шутка.

– Андрюша, это не шутка. Вчера на вызове. На ТОМ вызове…

– Оксана, ну причем здесь тот вызов?

– Платье.

– Что платье?

– На стуле висело платье. Той, убитой женщины.

– И что?

– А то, что ткань, – Оксана показала на лоскут в руках Андрея, – отрезана от того платья.

– Ты уверена?

– Рисунок необычный, я запомнила.

– Я не обратил внимания, – неуверенно произнес Андрей и повторил вопрос: – Ты точно уверена?

– Андрюша, у меня всего два платья. Ты можешь сказать, какой на них рисунок?

Сергеев почесал затылок.

– Ну… – неуверенно начал он.

– Вот именно что ну, – перебила мужа Оксана. – Вы, мужчины, не обращаете внимание на такие мелочи, как рисунок на женском платье. А мы обращаем. К тому же на этой ткани кровь.

– Ну, это еще надо проверить. Может, томатный сок…

В седьмом часу больница затихает, большинство служб и кабинетов закрываются до утра, в ординаторских остаются лишь дежурные врачи, на постах – дежурные медсестры. Жизнь продолжает бурлить только в приемном покое и в реанимации. Андрей шел по гулким длинным коридорам, надеясь застать кого-нибудь в лаборатории биохимии. Он не был уверен, но предполагал, что в этой лаборатории должен быть дежурный персонал. Экспресс-анализы могут понадобиться в любое время суток.

Предположение оказалось верным, более того, дежурил знакомый врач, клинический ординатор второго года обучения[18 - Клиническая ординатура – часть многоуровневой системы высшего профессионального образования, является этапом последипломного образования врачей. Окончившим подготовку в клинической ординатуре в дополнение к диплому о базовом высшем медицинском образовании выдается диплом специалиста, дающий право на самостоятельную врачебную деятельность.].

– Можешь определить, что это? – спросил Андрей, разворачивая кусок ткани. – Кровь или томатный сок?

– Легко, – ответил ординатор, рассматривая лоскут. – Но я тебе и так скажу, что это кровь.

– Нет, так не пойдет. Мне нужен анализ. К утру сделаешь?

Ординатор снисходительно посмотрел на Андрея.

– Это вы, невропатологи, по старинке с молоточками ходите. А у нас, – он обвел широким жестом свое хозяйство, – научно-технический прогресс. Я тебе через десять минут скажу, что это кровь, определю ее видовую принадлежность, группу и резус-фактор.

В десять минут он, конечно, не уложился, но через полчаса Андрей держал в руках заключение, из которого следовало, что на предъявленном для анализа куске ткани засохшая человеческая кровь первой группы, резус-фактор отрицательный.

Глава 5

– «Зенит» вызывает семнадцатого.

– Семнадцатый.

– Где находитесь?

– В Старом городе.

– Проспект Ленина, тридцать восемь, квартира двенадцать. Подозрение на убийство.

– Принято, едем.

    Из переговоров милицейского патруля с диспетчерской

Полутора годами ранее, Вильнюс

На Ленинский проспект Инга пришла, как обычно, в начале седьмого. От окраины, где она жила с сыном-подростком в серой панельной пятиэтажке в однокомнатной «хрущевке»[19 - Дома хрущевской постройки (разг. хрущевки) – общее разговорное название типовых панельных, кирпичных и блочных жилых домов, как правило, с малогабаритными квартирами, обычно четырех-пятиэтажных, строившихся с 1956 до 1973 года.], добираться до центра нужно было на двух автобусах с пересадкой, еще пешком идти минут пятнадцать. В огромной квартире доктора Янкаускаса (собственно, это были две квартиры в старом доме с высоченными потолками, одна под другой, соединенные внутренней лестницей) она каждое утро делала уборку. Начинала с нижней «больничной» квартиры со смотровой, операционной, перевязочной и двух отдельных комнат – палат для пациентов, каждая с туалетом и ванной. Потом поднималась наверх, в жилую квартиру доктора. Уборку нужно было закончить до девяти, когда у Янкаускаса начинался прием. Работы много, и вставать приходилось ни свет ни заря, но Инга держалась за место. Доктор платил хорошо. Инга одна воспитывала сына, и расходы на него росли с каждым годом. Приличную одежду купить, чтобы не хуже, чем у одноклассников, летом на море свозить на две недели, русичке в школе доплатить за индивидуальные занятия, а то грозится «неуд» за полгода выставить, денег на кино, мороженое дать, теперь вот еще девочки появились… Крутилась Инга как могла, в трех местах прибиралась, чтобы не чувствовал ребенок, что без отца растет.

Дверь в нижнюю квартиру Инга открыла, как всегда, своим ключом, переоделась и приступила к работе. Кабинеты и операционную помыла быстро, а в комнате-палате задержалась. Янкаускас предупредил, что пациент уезжает и надо сделать генеральную уборку, подготовить для следующего. Вторая комната временно пустовала, там делали ремонт.

Около восьми Инга поднялась в жилую квартиру и сразу почувствовала неладное. Доктор всегда вставал рано и к приходу Инги обычно работал в своем кабинете, читал толстые медицинские журналы или писал что-то. Но сегодня в квартире было тихо, и в кабинете свет не горел. Иногда, если у доктора оставалась ночевать медсестра Вилте, они вставали позже. Но все равно в восемь Янкаускас уже должен быть в кабинете, а Вилте на кухне – готовить завтрак. Инга подошла к спальне – там было тихо и темно. Она осторожно потянула на себя дверь и сначала ничего не разглядела – шторы на окнах оказались плотно задернуты. Инга осторожно вошла внутрь. На широкой кровати вроде кто-то лежал. Включить свет? А вдруг доктор просто спит, проснется, рассердится. Инга подошла к окну, раздвинула шторы. На улице еще не рассвело, но горели фонари. В их свете женщина увидела, что на кровати лежат двое. Ну так и есть, Вилте осталась ночевать, и они с доктором проспали. Инга замерла в нерешительности. Что делать? Разбудить или пойти заняться своими делами? Глаза привыкли к сумраку, и Инге показалось странным, как лежит доктор. Она подошла поближе… Квартиру доктора Янкаускаса огласил истошный крик.

Старший оперуполномоченный майор Урбонас находился в самом скверном расположении духа. Убиты известный в городе хирург Йонас Янкаускас пятидесяти четырех лет и его любовница – медсестра Вилте Гринювине тридцати двух лет. Начальство уже приезжало, выдало ценные указания и отбыло, велев «землю носом рыть и в лепешку расшибиться», но злодея или злодеев установить и задержать не позднее чем через сутки. А реальных зацепок пока никаких. В кабинете обчищен сейф. Со слов ассистента хирурга, которого доставили из дома, в сейфе была крупная сумма денег и ценные ювелирные изделия. Так половине Вильнюса известно, что у Янкаускаса денег как у дурака фантиков. Да еще полстраны – пациенты доктора, которые могли побывать в этой переоборудованной под частную клинику квартире и знать, где доктор держит деньги и ценности. Сейф открыт ключами, которые убитый хранил в прикроватной тумбочке. Входная дверь также не взломана. По заключению эксперта, она открыта без использования отмычки. Янкаускас известен не только своим операционным мастерством, но и рассеянностью. Со слов того же ассистента, сумку с ключами и документами не раз оставлял в транспорте, магазинах, ресторанах. Сумку всегда возвращали, и ничего из нее не пропадало, но дубликаты ключей мог кто угодно сделать. На внутренний засов доктор дверь на ночь не закрывал, чтобы домработница могла утром зайти.

По предварительному заключению доктор и медсестра убиты выстрелами из девятимиллиметрового пистолета, более точно эксперты скажут, когда извлекут пули. Смерть наступила между одиннадцатью вечера и двумя часами ночи. Опять же предварительно, более точно – после вскрытия. Убийца явно умеет обращаться с оружием: два выстрела – два трупа. Стрелял через подушку, чтобы заглушить звук. Соседи ничего не слышали. Приходил ли кто-то к доктору вчера вечером – не видели. Отпечатков пальцев и других следов убийца не оставил, эксперты обе квартиры чуть ли не языками вылизали, ничего не нашли. Был еще пациент, который ушел непонятно когда. Его отпечатков тоже не осталось, комнату, где он провел несколько дней после операции, домработница на совесть вымыла. В лицо она этого пациента не видела, поскольку лицо его после операции было забинтовано. Ассистент тоже пациента не видел, неделю не работал, дома с температурой провалялся. Историй болезни, других записей о пациентах при обыске не нашли, ассистент подтвердил, что доктор их не вел. Большинство оперируемых настаивали на полной анонимности. Обнаружили только альбом с эскизами – планами оперативного вмешательства. Урбонас повертел рисунки так и эдак, даже на просвет посмотрел, потом с раздражением альбом отбросил. Воспроизвести по этим эскизам лица для фоторобота нереально. То есть никаких примет последнего пациента, кроме того, что мужчина от тридцати до пятидесяти, среднего роста, широкоплечий, волосы темные, у майора не было.

Доктор – старый холостяк, ни жены, ни детей, ни близких родственников. Значит, версию убийства из-за наследства можно отбросить. Любовница – медсестра, не замужем, месть ревнивого мужа тоже отпадает. Получается убийство с целью ограбления, совершенное неизвестным или неизвестными. В общем, «глухарь».

Урбонас задержал ассистента и домработницу как возможных соучастников, составил ориентировку на пациента, мужчину ростом около ста восьмидесяти, брюнета крепкого телосложения со следами шрамов после пластической операции на лице, и поехал в управление к начальству на ковер.

Глава 6

Весьма распространено заблуждение, что серийные убийцы обладают низким уровнем интеллекта. Это совершенно не соответствует действительности. Интеллектуальный уровень некоторых представителей этого типа может достигать ста сорока пунктов по шкале умственного развития, что признается порогом гениальности.

    Из лекции «Психологический портрет серийного убийцы» в Академии МВД СССР

Следователь по особо важным делам Главного управления уголовного розыска подполковник Знамин закончил чтение оперативной сводки за прошедшие сутки и посмотрел в окно. Утро было серым, моросил мелкий дождик, временами переходящий в снег. Знамин ходил на работу пешком и сегодня пожалел, что надел модный болгарский плащ, а не теплую болоньевую куртку с капюшоном от «Большевички» и не взял зонтик. Хотя при таком порывистом ветре зонтик бы без конца выворачивало. Интересно, какая сейчас погода в С.? Наверное, еще зима. Не забыть взять свитер, подаренный Наташей на день рождения, и теплые зимние ботинки.

В том, что в ближайшие дни он поедет в С., Знамин не сомневался. В городе второе подряд жестокое убийство молодых женщин, изуродованные трупы. Объявился ростовский Потрошитель или кто-то копирует его почерк?