После взрыва

– Вы что рыбу выращиваете? – оживился Сергей.

– Да.

– Неужели озеро сохранилось?

– Ага. Правда, стало меньше, чем было. Раньше его берег был прям на границе с нашим поселком. А теперь до него нужно идти десять километров. Но рыбы у нас много, мы постоянно выращиваем малька. Когда рыба достигает определенных размеров, вылавливаем ее сетями. Часть съедаем, часть меняем на мясо и овощи в Каскелене.

– Овощи? – недоверчиво переспросил Сергей. – Шутишь, парень?

– Нет, в Каскелене их выращивают. Они и барашков держат, и курочек. А мы только рыбой занимаемся, но периодически устраиваем торговлю и меняемся.

Командир многозначительно переглянулся с Ашотом.

– Значит, у них земля плодородная?

– Ну, раз выращивают.

– А поливают чем?

– Да там пару небольших речушек есть. Вот от них арычки прокапали, да запруд кругом понаделали.

– Капчыгай далеко отсюда? – включился в разговор Ашот.

– Примерно километров сто семьдесят. По крайней мере, еще до ядерной войны, когда мы в Талды-Курган на машине ездили, то по спидометру столько и выходило.

– Так ты местный что ли?

– Да, родился в Капчыгае.

– До Каскелена от вас далеко?

– Семьдесят пять.

– Лагерь у вас крупный, сколько человек живет?

– Больше трех тысяч.

– Странно тогда, что вас так мало пришло.

– Так эти уроды убили человек четыреста! Мы ведь не сразу сдались, несколько часов отбивались. Просто их намного больше было. А остальные наши, по большей части, на озере были. Там же все вручную делать приходится, труд тяжелый, поэтому у нас почти все мужчины с 12 лет там работают. Только охрана обычно остается.

– Слушай, а почему ваши люди, которые на озере были, когда вернулись, за вами не пошли? – удивился Андрей. – Ведь пока вы воевали, пока вас связывали и так далее, время уже за обед явно перевалило. А потому далеко от лагеря вы все равно бы не ушли.

– Они не должны были в этот день вернуться, – вздохнул пленник. – Сейчас тепло, можно на озере ночевать. Поэтому наши там и остаются на несколько дней, чтобы время и силы на дорогу не тратить. Оттащили туда казаны, чтобы еду готовить, подстилок набрали, чтобы спать, да небольшие палатки соорудили от дождя. И как раз в тот день, когда на нас напали, они только ушли. Вернуться должны были не раньше чем через три дня. За это время мы уже прилично от лагеря отошли.

– Выходит, они долго за вашим поселком наблюдали, узнали распорядок, а потом выбрали самый удачный момент и напали, – подытожил Андрей.

– Они за это ответят, – негромко сказал первый пленник, так и закрывавший голову руками. – Наши обязательно пойдут по следу и освободят нас.

– Лучше бы им этого не делать, – задумчиво ответил Кирилл Валерьевич.

– С чего бы это? – пленник поднял голову и зло посмотрел на старика.

– С того, что выродков здесь живет примерно пятнадцать тысяч человек. Из этого числа бойцов наберется на шесть-семь тысяч. А ваших сколько придет? Осилят они против них сражаться? Не знаешь? Зато я знаю! Не осилят и точно так же, как и мы попадут в клетки. Поэтому я и говорю, что лучше им сюда не соваться, чтобы не стать чьим-то обедом или ужином, – старик замолчал и отвернулся, показывая, что разговор окончен. Впрочем, пленник и так не собирался его продолжать. Ошарашенно пялясь перед собой, он медленно доходил до мысли о том, что его не спасут, в чем он был на сто процентов уверен еще минуту назад.

– Вас как зовут? – поинтересовался у второго пленника старший разведчик.

– Меня Сергей, это Берик, – указывал он на первого. – Там Олег и Батыр.

– Теска, значит, – улыбнулся командир. – Ашот, Женя, Андрей, Игорь, Алмаз, Саша и Кирилл Валерьевич.

– Приятно познакомиться, – ответил вновь прибывший.

– Дабы в вас не путаться, будем звать вас Серега-старший и Серега-младший, – предложил старик.

В этот вечер пленникам так и не принесли еду. Да и на утро караульные также не торопились, и заявились только к девяти часам. Не спеша разлив по мискам похлебку, они внимательно осматривали новеньких. Выглядело все это так, как будто бы покупатель на рынке, в мясном отделе, выбирает себе кусок покрасивее, да пожирнее. От этой мысли командиру стало как-то не по себе.

К сожалению, Сергей не ошибся. Когда настало время обеда, караульные пришли не как обычно вдвоем. С ними были еще двое мужчин. На лицах мелькала издевательская улыбка, с которой они осматривали пленников, неспешно разливая похлебку по мискам.

– Ну что, неприкосновенный запас, – закончив кухонные приготовления и глядя на Кирилла Валерьевича, выдал один из конвоиров. – Последняя вылазка у нас была удачной, народу много привели. Значит, пора вас обновить, а то засиделись уже. Немытые, грязные, вонища от вас такая, что даже если нос закрыть, не поможет, да и вши небось завелись. Если еще пару месяцев просидите, то потом вас жрать невозможно будет, – все с той же противной улыбкой караульный обвел взглядом пленников.

– Короче, даем вам право выбора, – заявил один из пришедших с конвоирами мужчин. – До вечера решайте, кто из вас будет следующим. Можете жребий тянуть, или еще как. Только новеньких не трогайте, они в отличие от вас свежие. Их можно будет подольше подержать.

– Если сами не выберите, это сделаем мы. Так что решайте, – вся процессия вышла из палатки.

В клетке повисла напряженная тишина. Все сидели с опущенными головами и старались не смотреть друг другу в глаза. После такой новости аппетит пропал напрочь и за полчаса никто даже не приподнялся, чтобы взять миску. Впервые за долгое время Сергею стало страшно, что его могут убить. И отнюдь не потому, что в таком случае его семья останется без шанса на выживание. В данный момент ему было плевать на это. Нет, это был инстинктивный, животный страх. Ему просто хотелось жить. Пусть как зверю, вот так в клетке, немытым, нечесаным. Просто жить.

Надо сдать кого-то из них! Да, точно. А если будут сопротивляться, то просто избить их до полусмерти. Нас четверо подготовленных мужчин. Их столько же, но старик явно не боец, да и этот дебильный Саша за все время ни разу не вылез из своего угла. Даже слова не обронил. Ну а с Игорем и Алмазом справимся. Новенькие лезть в эти разборки не будут, им дали иммунитет.

Все, решено! Надо потихоньку сказать своим. И пускай это трусость и слабохарактерность. Кто сейчас посмел бы его судить?

– Ну и что будем делать? – прервав мысли Сергея и непонятно к кому обращаясь, спросил Игорь. – Надо что-то решать.

– А что тут решать? – отозвался Алмаз. – Валерич, прости, но ты здесь самый старый, а мы, может, еще поживем немного.

Старик поднял на него глаза. В них не было злости или ненависти. Сам он прекрасно понимал, что это логичное решение. И Алмаз всего лишь озвучил то, о чем думал каждый в этой клетке. Вот только умирать всегда страшно. Но даже если он откажет, они все равно сдадут его охранникам. Шансов нет.

– Бросьте жребий, – неожиданно вмешался в разговор новенький Сергей. – Так будет честнее.

– Какой жребий? – после долгой паузы негромко ответил Кирилл Валерьевич. – Честнее, чтобы молодой умер, а старый жил? Это не честность, это идиотизм. Вы правы, если кто и должен уйти, так это я. На мою долю итак выпало много испытаний, я уже больше не могу.

Командир откинулся на стену и запрокинул голову. Его бросило в жар от того, о чем он думал буквально несколько минут назад. Как низко он готов был пасть ради выживания. От жара он моментально вспотел и тяжелые капли пота, будто слезы катились по его лицу.

Но судя по тому, как громко с облегчением выдохнул сидящий рядом Ашот, о чем-то похожем думал и он. “Значит, я не один” попытался оправдать себя командир. Вот только легче от этого не стало.

Кирилл Валерьевич поднялся с места и подошел за миской.

– Негоже голодным помирать, – старик грустно улыбнулся и приступил к трапезе. Ни один из пленников не шелохнулся, чтобы последовать его примеру. Все молча наблюдали за пожилым мужчиной с нескрываемой грустью в глазах. Все-таки что-то человеческое оставалось в них даже в такой ситуации, когда и кровные узы могли бы дрогнуть перед страхом смерти.