[Комарове,
июль 1964 г.]
«Катитесь к чёрту, вы, педанты чёрствые…»
Катитесь к чёрту, вы, педанты чёрствые,
Кончайте нас скоблить под комсомольской лупой,
Ведь мы живые люди, мы не мёртвые,
Но вы нас видите какой-то массой глупой.
А мы-то умными считали вас и клёвыми,
Мы с обожанием смотрели в ваши рты,
А вы нам душу испоганили Обломовым,
Зачем он нужен нам, скажите, вы, кроты?
Я столько был послушным и прилизанным,
В те времена, когда я был сопляк, —
Но что с тех пор на мысль мою нанизано,
Не описать! Нет, это не пустяк.
Ужасно быстро пролетели годы детские
И вот сейчас – одиннадцатый класс.
В семнадцать лет я знаю эти мерзкие
Попытки влезть мне в ухо, мозг и глаз.
Ах вы считаете, что мы щенки наивные?
Нет, всё нам ясно! Всё, – на этот раз!
Давайте разойдёмся лучше мирно мы.
Мы вас не поняли и не понять вам нас.
[Ленинград,
23 сентября 1964 г.]
«Что надо мне в моей житухе рыжей?»
Что надо мне в моей житухе рыжей?
Чего хочу, о чём мечтаю я?
Вот если б бог со мною встал на лыжи,
Наверняка бы понял он меня.
Хочу немного я. Лишь то, что может сбыться.
То, что мы видим в книгах и в кино.
Хочу любви. Хотя б её крупицу,
А больше мне не надо ничего.
Последний год остался в этой жизни.
Последняя зима, а там, как знать…
Там, впереди, на лыжах прёт всевышний.
А я за ним, – догнать его, догнать…
[Комарове,
зима 1964 г.]
«Четыре стены…»
Майклу
Четыре стены,
Пол, потолок.
Окна и двери
Запертые.
И ты тут сидишь,
Как загнанный волк
И учителя ешь глазами.
И так каждый день
За годом год.
И десять лет
Пролетели мимо.
Какого же чёрта
Тяну я рот
В личине
Обманного грима?
Ведь я не Пиноккио
Не Арлекин
С картонной игрушечной пикой.
Учиться капустный
Гибрид получать
По вашей таблице безликой, —
Зачем это мне?
Да мне б не во сне
Жить наконец начать.
Да мне б сейчас в джунгли
Рубить каучук,
Резать на Кубе
Тростник сахарный,
Мне б на Аляску сейчас,
Где Чук
И Гек не бывали…
А тут вот – каторга…
Сижу за партой, —
Судьба надтреснута.
Весь понедельник
Зубрю Достоевского.
По четвергам логарифмы терплю.
И мне тыкают в морду,
Что я бездельник