Рефлексии и деревья. Стихотворения 1963–1990 гг.

Пусть рвут они, блаженно матерясь,
Мое, еще сознательное, мясо,
Я буду честен, трепеща, боясь,
Но мысль не пряча под защиту масок.
Пусть лучше Вотан или Тор, иль Один
Меня угробят. Смерти чистый дар
Достать честней, чем в общем хороводе
Овцой влачиться под удар
Родных бояр. Вливанье в ухо яда, —
Дней и собраний пошлый звукоряд.
Во имя утопического сада —
Выкорчевание, почти святой обряд.
Я принимаю и не принимаю
Их вызов. С проспиртованных мужей
Что взять-то? А иных не знаю, —
То псы вокруг, то ползанье ужей…
Но я, я подчиняюсь Высшей Воле.
Кто может здесь понять мой дух и нрав?
Вот только сердце корчится от боли,
Совсем пропав.

    [Южный контрольно-пропускной пункт на лесной дороге между Лугой и Псковом, в/ч Z
    весна-лето 1968 г.]

Силезия

Марине

Набухают дожди под широтами норда
И в Силезии льют с желобов.
Я стараюсь казаться неприступнейшим лордом,
Но забыть не могу твоих слов.

За бортом транспортёра тонут мутные липы,
Мокнут тени славянских берёз,
Этот дождь – наказанье, эти капли как всхлипы
На стекле, как дорожки от слёз.

Этот дождь бесконечный, он измучил мне душу,
Как «Титаник» в нём тонет мой мозг,
Только память голубкой бросаю наружу
Чтоб искала к спасению мост.

А потом, отрешённый от людей и от мира,
Уношусь бестелесен в иные края,
Хоть всегда бесполезно творю я кумиров,
Хоть меня не оставит обречённость моя.

Только всё же прошу, не забудь, подожди,
Точно Симонов, видишь, рифмую: «дожди!…»
Пусть в Силезии ад, пусть для местных я гад,
Наплевать, впереди – Ленинград…

    [Лесная дорога в Чешской Силезии между Опавой и Оломоуцем, в/ч У
    поздняя осень 1968 г.]

Пятый легион

Пролог

Взрыв в пустыне – солнце Иудеи.
Рёв песков. Удар гамма-лучей.
А внизу – паломники идеи
В Ершалайм бредут, уже ничей.

I

Вой шакалов. В одиноком стане
Пастуха – проклятие и стон.
Сердце иудея камнем станет,
Камнетёсом – Пятый легион.

Беспощаден строй легионеров.
Их орлы впиваются в штандарт.
Им чужды ораторов манеры.
Смерть им равно и сестра и брат.

Пробиваясь к Триумфальным аркам,
Перейдя навеки Рубикон,
Свой удел доверив только Паркам,
Иудею топчет легион.

II

Над землей вставал рассвет хрустальный.
Редкий зеленел ковёр долин.
Билось гулко в синеве кристальной
Сердце мира – Иерусалим.

Осенённый Божеским знаменьем,
Слово Бога превратив в Закон,
Он смотрел без страха и с презреньем
На внизу шумящий легион.

Храм гремел и падали левиты
На колени, талесом накрывшись,
Слали Ягве страстные молитвы
И на бой шли, вдосталь помолившись.

Было всё – и гордость и смиренье,