Усену: Брат Тигров. Цикл «Усену». Книга вторая. Том 2

– Я одна такая! И не позволю каким-то двум бешеным крысам, надсмехаться надо мной, – прорычала угрожающе Чун.

Яхси и Усс, поняли, что на это раз им так легко не ввести ее в заблуждение.

– А раз вы точно паразиты, я почищу эти леса от вас, пока вы кого-нибудь не заразили, – снова раскрыла она пасть, метясь в Яхси.

– Погоди, погоди, погоди! – задергался Яхси, – Мы вовсе не бешеные!

– Так я вам и поверила!

– Это правда, посмотри на нас! Разве мы похожи на тех, кто не контролирует себя, брызжет пеной изо рта и несет чепуху?!

– Очень похожи! – согласилась тигрица.

– Это чистая правда! – прохрипел Усс.

Чун, взглянув ему в глаза, уже иначе взглянула на Яхси.

– Ну, раз вы не бешеные, тогда годитесь на обед.

– Стой, стой, стой! Ты совершаешь большую ошибку, – завопил Яхси.

– Это еще почему? – чуть ослабив нажим, спросила тигрица.

– Ну, во-первых, с виду по тебе не скажешь, что ты голодная. Нет, я хотел сказать, что ты не толстая, вовсе нет, наоборот ты даже очень ничего. Ну не в смысле ничего, а даже очень чего! – закончил первую часть Яхси, сам с трудом понимая, что несет.

– А во-вторых? – молвила Чун краешком рта, улыбнувшись, ведь никогда она еще не слышала подобного вздора, в таких количествах.

– Да, а во-вторых, такой милой, красивой, неповторимой девушке как ты, не пристало так себя вести, по отношению к таким как мы!

– Каким?

– Мы недавно расстались с нашим другом, – печально начал Яхси, решив использовать все тузы в рукаве, – Которого мы так любили, и по которому будем скучать еще долго. И вот с разбитыми сердцами, и опустошенными душами, мы какой уже день бродим с ним, не разбирая дороги, и не замечая ничего. Эту боль ничего не может унять, – говорил Яхси, сделав такую печальную физиономию, и загробный тон голоса, что тигрица отпустила обоих.

Чуть отойдя от них, она слушала его, впив в Яхси сочувственный взгляд, а Усс ни как не мог не надивиться на волка, который был просто неотразим.

– И вот мы, натыкаемся на тигрицу, которая, по меньшей мере, в полтора раза больше меня, и с желанием нас съесть, кидается на нас. И о чудо, только заглянув ей в глаза, я понимаю, понимаю, понимаю… – повторил Яхси, а Чун, даже чуть подалась вперед, в ожидании продолжения.

– Что, такой как она, я еще никогда не встречал, – закончил Яхси, заглянув ей прямо в глаза.

– Ее взгляд, ее голос, ее вид, совсем свел меня с ума, – начал он снова, приближаясь к тигрице. – И теперь я больше ни о ком, и ни о чем не могу думать, кроме нее. Порой мне даже чудиться, что она стоит передо мной, совсем рядом. Я нежно провожу лапой по ее… – Яхси не замедлил сопроводить слова, действиями, – Касаюсь ее плеча, ощущаю небольшую дрожь, исходящую из ее сердца. И нежно, с таким легким, и воздушным чувством безмятежности, охватившем меня внезапно, смотря ей прямо в зеленые глазки, я желаю лишь одного, чтобы наши уста соприкоснулись, – подался вперед Яхси, то же сделала и Чун, завороженная словами волчонка.

– И слились в едином страстном незабываемом поцелуе, – закончил Яхси.

Оба прикрыв глаза, приблизились еще ближе друг к другу, и когда они были уже в расстоянии сантиметра, их вдруг прервал Усс, подбежавший к ним, и громко молвивший:

– Надо уходить, здесь еще кто-то есть!

Чун резко очнулась и отстранилась от Яхси, который поцеловал воздух, с опаской стала смотреть по сторонам.

– Да здесь нет никого! – молвил волк, с укором посмотрел на Усса, но тут же оба были отодвинуты тигрицей лапами и кубарем покатились к ближайшей ели.

– Чун, сестра, где ты? – раздался совсем рядом чей-то голос и на поляне появился еще один тигр, удивив своим видом Яхси и Усса, которые прижались к земле, подглядывая и подслушивая.

– Иду, брат, я здесь, – откликнулась Чун, и подбежала к рыжему тигру, намного большему по размеру.

– Что ты здесь делаешь? Мать беспокоится, – сурово молвил он, смотря на нее сверху вниз.

– Прости брат, я пробовала охотиться самостоятельно, – чуть приподняв голову, ответила Чун.

– Сколько раз повторять, ты еще не готова! И не должна далеко отходить от семьи!

– Ты говоришь так, лишь потому, что я… – вскипела было Чун, но чуть покосившись назад, осеклась и продолжила мягким голосом, полным смирения.

– Прости брат, больше не буду, – печально молвила она, и, опустив голову, пошла вперед.

Ее брат, суровым взглядом проследил за ней, а затем, как-то резко сбросив с себя маску суровости, с некой долей жалости, посмотрел на сестру и направился за ней.

– Чун! – чуть слышно молвил Яхси, выпрыгнув из-за ели, и уставил мечтательный взгляд вслед за ней.

– Яхси, ты что? – подбежал к нему Усс, обеспокоенно заглядывая ему в глаза. – Уловка удалась, мы свободны, бежим, пока снова не угодили в неприятность, – молвил Усс.

– Да, конечно ты, прав, – согласился Яхси, поворачивая в обратную сторону.

– Яхси, а здорово ты водил ее за нос, просто слов нет! – восхищенно молвил Усс.

– Здесь самое главное практика, немного хитрости, показной скорби, тут любая девушка не устоит, – ухмыльнулся Яхси, Усс кивая головой, побежал вперед.

– Да любая! – повторил за собой Яхси, скинув улыбку, и немного печально напоследок бросил взгляд в ту сторону, где скрылась Чун, и тяжело вздохнув, побежал за Уссом.

XVI Крик Души

Холодный сырой ветер обдувал Усену, не давая ему покоя, и как бы препятствовал его отходу в более крепкий сон, нежели сейчас. Хотя нынешнее его состояние очень трудно назвать сном. Да, он лежал неподвижно, глаза закрыты, рассудок помутневший, но на этом сходства закончавались. Он прекрасно ощущал, что находится где-то лежа на снегу, но на каком боку, это трудно поддавалось его осмыслению, так как снег давил на него со всех сторон. Также его уши улавливали дуновение и завывание холодного ветра. Но как бы он не прислушивался, это было все, что он мог разобрать. Копошась в своей голове в поисках ответов: где он? И что с ним? Усену раз за разом натыкался совершенно на другие воспоминания. В основном это были воспоминания о его счастливом детстве, времени беззаботности и веселья, когда ничто не способно тебя заставить унывать надолго. Ему привиделась его родная пещера. Вот его мама, заботливо его умывает. А рядом, грызя ему хвост, лежит его сестра.

– Олеаш, – еле молвил сквозь зубы Усену, – Перестань, мне больно.

– Терпи Усену, – отвечала сестра, и продолжала.

С каждой секундой, она делает укусы все сильнее, и метила все ближе к груди.

– Не могу, Олеаш! – застонал Усену.

– Ты сам того захотел! – отвечает ему она, не думая останавливаться.

– Прошу, остановись! Ма-ма, скажи ей, чтобы прекратила! – поднимает голову Усену, на свою маму.

– Прости сынок, я больше не могу, – печально отвечает мать, чуть ли не со слезами на глазах.

– Ма-ма, что с тобой? Ты плачешь? Почему?