Наследие богов. Книга третья. 12 апостолов

– Зачем? – Добрыня не понимал взрослых игр и по настоящему был удивлён сказанному. – Зачем ещё нужна моя сестра?

– Ты ещё молод, хотя и отменный воин. В таких делах молодость только мешает. Но это не беда, время всё исправит. Ты подведёшь её к князю, чтобы он увидел её. Твоя сестра очень привлекательна и красива. Думаю, что Святослав, как ярый язычник, обратит на неё внимание.

– И что дальше?

– А дальше уже от тебя ничего не зависит. Твоя сестра должна остаться с ним на ночь.

– Да что ты такое говоришь, царевич? Как может иудейка лечь в постель с варваром?

Иосифу надоела наивность Добрыни, и он резко ответил:

– Хватит причитать! Она должна родить ему ребёнка. Не просто ребёнка, а сына!

– Зачем?

Дремучесть юного воина начинала надоедать. Царевич медленно выдохнул, успокаивая себя, потом медленно начал втолковывать Добрыне азы коварства:

– Когда Малка понесёт, ты будешь находиться рядом с ней. А вот когда родит, тогда ты станешь по правую руку сына Святослава, и будешь воспитывать его как наставник. Это будет троянский конь в русском княжестве. К тому времени я буду рядом с вами и буду наблюдать, как растёт русский богатырь.

Наконец осознав весь замысел царевича, Добрыня, наконец, улыбнулся.

– Вот теперь понятно. Это просто невероятно. Ты один из великих мудрецов, мой повелитель.

Иосиф позволил себе улыбнуться.

– Это, друг мой, борьба за выживание. Если ты всё правильно понял, то начинай действовать. Найди сначала Малушу и спрячь её от стрел русов. Да и сам особо не высовывайся. У нас теперь с тобой другие планы.

Добрыня кивнул в знак согласия головой и спросил:

– А как же ты? Где будешь ты в это время?

Царевич улыбнулся.

– А я буду уже далеко отсюда. Но когда придёт время, я буду рядом с тобой и нашим князем. А сейчас меня ждёт лодка с гребцами. Проводи своего царевича к пристани. И сделай так, что бы нас ни кто не видел.

Две тени скользнули вниз по крутым ступеням к самой воде, держась тёмной стороны подальше от света факелов.

Глава 1

Весна в этом году пришла рано. С тёмных скал, расположенных у самого Студёного моря, медленно сползал снег, обнажая заиндевевший от морозов камень и скудную высохшую на его склонах прошлогоднюю растительность. Дикое, жутковатое место в народе так и прозвали – Камнем. Мало тогда кто помнил и знал, что когда-то, очень давно, это была единственная дорога спасения целой цивилизации. Именно отсюда начинался тяжёлый и долгий путь в тёплые земли для десятков тысяч людей, спасающихся от быстро надвигающегося ледника. Это был Великий Исход, описанный многими древними славянскими мудрецами и волхвами. Прародину славян, её эпицентр, расположенный на вершине всей планеты у подножия Священной горы Меру, называли Асгардом – городом Богов. Задолго до того, как обломок взорванной Лели стёр с лика земли древнюю святыню, хозяева этого города или Боги, как их называли предки, покинули планету и унеслись на своих небесных колесницах в другие чертоги по велению самого Творца. После них остались многочисленные ученики, владеющие сакральными знаниями великого созидания. Вот они и возглавили Великий Исход, собрав под своё начало тысячи людей из числа славянского рода. Боясь утерять и рассеять в пути свои знания, перед самим исходом, эти просветлённые знахари, оставили часть своих сакральных знаний и заветов в виде рукописей на пергаментах, кожах и камнях, а так же и отдельных созданных ими удивительных предметов в тайных пещерах Камня. Они верили, что придёт время, и эти пещеры откроются перед людьми. А открывшись, покажут всё величие славянской расы, некогда общавшейся с самими Богами. Лишь после того, как лёд отступил, те немногие, кто знал о существовании таких пещер, приступили к их поиску. Тайна об удивительных пещерах передавалась из поколения в поколение. Многие из страждущих погибали, становясь жертвами диких животных, умирали от голода или замёрзали на крутых склонах Камня, но поиски таинственных пещер не прекращались никогда.

Тёплое солнце вытапливало посеревший снег с южных склонов Камня и на свет, после лютой зимы появлялись молодые первые зелёные побеги диких трав, молодых сосенок и пробивающихся к солнцу корявых тонких стволиков вековых кедров. Неведомо откуда, в совершенно безлюдном месте на свет из-под снега стали появляться крыши домов. Их было несколько десятков, но все они были добротные и крепкие, как могучие пни на опушках леса. Украшенные замысловатой резьбой в виде петушиных голов, морских рыб, диковинных лесных животных и разнообразных образов солнца с длинными лучами, как первые грибы выходили на солнечный свет, переливаясь разными яркими красками. Затерянный среди холодных скал городок звался Китежем, и строили его простые люди, пришедшие за теми, кто некогда разгадал тайну скрытых пещер. О самих пещерах люди не знали, потому, как это была тайна нескольких старцев – хранителей. Они изредка посещали Китеж, селясь в отстроенном специально для них детинце. В такое время они общались с горожанами, обучали тех грамоте и навыкам горного дела. Горы Камня были полны золотом и самоцветами, железной рудой, яхонтом и малахитом. Только взять все эти богатства, валяющиеся прямо под ногами, было не просто. Нужны были особые знания, которыми и владели эти старцы. Большее время хранители проводили непонятно где, появляясь лишь один раз в год, а то и в несколько лет в городе. Жители Китежа робко догадывались, общаясь меж собой о том, что уходят старцы в таинственные глубокие пещеры, в которых время течёт совсем по-другому, нежели в самом городе. Много поколений сменилось в затерянном городе, но старцы всё время были одни и те же, и приходили они, как правило, нежданно – негаданно. А говорить об этой догадке во всеуслышание, было строго настрого запрещено.

В просторном светлом тереме, у большого окна, выходящего прямо на восходящее солнце, стоял высокий старик и задумчиво всматривался на яркое светило, медленно поднимающееся над острыми вершинами Камня. Поверх длинного надетого на него белого рубища, был накинут полушубок без рукавов из волчьего меха, а ноги обуты в высокие меховые мягкие сапоги, выделанные явно умельцем, поскольку как влитые сидели на его ноге. Человеку, знающему толк в такой обувке, было хорошо известно, что любой мороз, даже в лютую стужу для старческих ног, будет нипочём. Непокрытую голову старца покрывали длинные седые пряди ухоженных волос, а его совершенно белая борода, лежала у него на груди, доходя почти до самого пояса. Взгляд старика был задумчив и печален. Начинался новый день, начиналась новая жизнь, которая за короткий световой день могла принести людям радость или горе. В таких коротких отрезках времени проходила и его нелёгкая и по мирским меркам очень длинная жизнь. Во всём его не по-старчески крепком теле, во взгляде и чуть сгорбленной спине, чувствовалась непомерная усталость. Это не была в полном смысле физическая усталость, это была усталость от самой жизни. Устремлённый куда-то вдаль его острый взгляд слегка слезящихся глаз, уносил его в далёкое прошлое, которое он сам помнил уже смутно. Далёкие образы будоражили разум, и непомерной тяжестью ложились на его светлую душу. Перед глазами проносились чередой его детство и юность. В память врезался образ старика – его первого учителя Велирада, который учил его грамоте и житейским премудростям. Из глубины веков до него доносился его тихий голос, повествующий о северной земле с высокими белыми от снега вершинами гор, и таинственной пещере, в которой спрятаны великие знания предков. Кратко вспоминались годы лишения, проведённые в поисках этой пещеры. Голод и холод долгих лет одиночества. Из глубин памяти вставал измученный, но целеустремлённый его собственный образ едва повзрослевшего молодого мужчины. Изрезанные острым камнем ноги и руки в бесконечных подъёмах и спусках с крутых скал, истерзанная от пустых поисков безысходностью душа и постоянное желание всё бросить и уйти назад в свой дом к Ирию. Последний подъём во время быстро пришедшего с севера похолодания, последние мысли о прощении пред учителем за невыполненный урок на узкой тропе на покрывшихся льдом камнях, и меркнувший свет в глазах. Окоченевшее от нестерпимого мороза тело и огромное желание заснуть прямо на открытом выступе скалы и неожиданное пробуждение в тёплой пещере, куда его донесли чьи-то добрые руки. Это было новое рождение, которым он был обязан своему новому другу Атеону. Огромная, по их меркам, пещера, или череда взаимосвязанных между собой пещер, располагающихся прямо в скале и ведущих глубоко вниз под основание самой скалы, завораживала увиденным. Вырезанные на спилах огромных гранитных валунов, словно вековых дубах, древние тексты, рисунки, затейливые вязи рун и непонятных предметов, похожих на высокие дома с круглыми куполами, словно подвешенных в воздухе, вызывал тихий трепет в глубине души. Выдолбленные ниши в камне и тянущиеся на сотни локтей куда-то в темноту, были заполнены древними свитками, пергаментом, выделанными неизвестным способом стопками очень тонких шкур животных, исписанных знакомыми буквицами, дощечками с вырезанными на них пока непонятными символами, завораживали своей древностью и манили тайнами. Тогда, казалось, что бы всё это прочесть и изучить, потребуется не одна жизнь. Время показало, что обладающие невиданной силой и знаниями предки, учли и это. Время в таинственных подземных пещерах текло иначе, чем на поверхности земли. Можно было предположить только то, что эти пещеры являлись частью непонятного пока мира этих божественных предков. А вот каким он был, этот их мир, понять и изучить его, тогда зависело только от них двоих – неутомимых и затерянных в пространстве и времени искателей истины. Неспешный ход мыслей старика прервал голос, неожиданно раздавшийся из-за спины:

– Вот ты где? Опять в уединении ищешь спасения?

В широком арочном проёме стоял преклонного возраста мужчина, очень похожий на того, к кому он обращался. Разница между двумя старцами была только в том, что только что появившийся был несколько ниже ростом, плотнее телом и в его белой длинной бороде как тёмные ручейки, вились тёмные волоски, придававшие ей пепельный оттенок.

– Негоже Род людей сторониться. Ты как с востока пришёл, тебя словно подменили. Стал молчалив и угрюм. На все вопросы односложно отвечаешь. Что гложет тебя? Вижу, что душа твоя мается и выхода ищет. Может, пришло время поделиться своими чаяниями? Глядишь и полегчает.

– Это ты Атеон? – Старец, которого назвали Родом, нехотя отступил от окна и повернулся лицом к вошедшему. – Думаешь, время пришло?

– Нельзя себя так терзать. Может, вина какая на тебе? Так скажи, возможно, чем и помогу.

– Нет на мне никакой вины. А вот что дело до конца не довёл, вот это и мучает.

– Что за дело такое, от которого голова кругом идёт? Не связано ли оно с твоим путешествием за море?

Род понял, что от ответа, так или иначе не уйти. Слишком долго он хранил молчание, чем приводил своих друзей в отчаяние. Он сел на высокий стул и предложил сделать то же самое Атеону. Кивнув головой, будто бы решившись, наконец, открыться, он начал говорить:

– Всё правильно. Вернувшись из-за моря, я так и не смог понять, не смог узнать, где они сейчас и как их вернуть домой.

– Погоди, погоди. – Первые слова признания явно озадачили Атеона. – Ты это о ком? Кого нужно вернуть и куда? Говори толком.

– Вот так он всегда. Я ещё с Нарки заметил за ним способность говорить по существу ни о чём.

Неожиданно в комнату вошли двое мужчин. Тот, кто перебил только что начавшийся разговор, был небольшого роста в бурой медвежьей шубе и таких же меховых сапогах, облепленных мокрым снегом. Сгорбленное тело, чёрная косматая борода и такие же чёрные пронзительные глаза на изрезанном морщинами лице, делали неожиданно появившегося гостя, похожим на древнего, разучившегося ворожить лесовика. Он безостановочно взмахивал руками и тряс головой, находясь в высшей степени возмущения.

– Да разве это ж по-людски? За целый год ни слова не молвить? Может, ты обет какой кому дал? Так ты скажи, мы поймём.

Сзади на плечо возмущённого лесовика опустилась огромная ладонь, которая заставила того ещё больше сгорбиться.

– Хватит причитать Волхем. – Позади того стоял высокого роста и могучего телосложения мужчина. – Род знает, что делает. Как знать, может от его признаний легче никому не будет. Ты готов разделить с ним его откровения?

Волхем стряхнул со своего плеча тяжёлую руку и облегчённо вздохнул.

– Какая бы беда в том ни была, а кашу вместе мы жуём уж достаточно долго, чтобы сторониться от всяких там личных переживаний.

– Да погодите вы, сороки. – Атеон улыбнулся появившимся друзьям и указал им рукой на высокие кресла. – Присядьте. Сейчас он нам всё расскажет. Вижу, что время пришло. Так Род?

– Только всё начистоту говори. – Волхем не унимался. – Да так, чтоб понятно было.

– И то дело. – Могучий воин, не снимающий с себя доспехов даже ночью, обстучал об пол прилипший к сапогам снег и уселся в просторное кресло. – Говори, Род. Что бы там ни было, разделим всё пополам. И радость и грусть. Так мы вместе всегда делали и делать будем, а иначе какие мы хранители, ежели меж собой договора не имеем.

– Хорошо сказал, Олег. – Род приветствуя сказанное, кивнул. – Мне нужно было время, что бы самому разобраться кое в каких делах.

– Разобрался?

Олег опять одёрнул Волхема.

– Да уймись, колдун.

– Кое в чём. – Род не обращая внимания на колкости друга, продолжил: – Эта история давняя и началась она ещё в Нарке.

При слове Нарка все насторожились и три пары внимательных глаз, взяли в плен Рода.

– Однажды я находился у постели тяжелобольного старика. Его звали Колун. – Род взглянул на Волхема. – Ты его должен помнить. Он в то время в охотниках ходил. – Тот кивнул в ответ. – Был такой. Помню. И что?