О тех, кто в цирке не смеётся

– Это нам известно! А вот почему вы добирались сюда поездом, а не самолётом?

– Нам проездные документы выписали на поезд. Как же мы могли лететь самолётом?

– Нам всем всегда выписывают на поезд, но мы их меняем на самолёт. Тут цена проезда на поезде и пролёта на самолете совершенно одинаковая: на самолете стоит 25рублей 50 копеек, а на поезде в плацкарте 24 рубля 70 копеек.

– Но нам такого никто не посоветовал, а сами мы этого не знали.

– Так, далее. Почему вы явились на представление в политотдел штаба бригады в гражданской одежде? Вы обязаны были явиться одетыми по форме!

Вновь вступил в разговор самый опытный.

– Товарищ майор! Нам выдали обмундирование в 19-00, а в 21 -00 отходил наш поезд. Времени, оборудовать форму, просто физически не было. В поезде освещение почти сразу отключили, и оставалось лишь небольшое свободное время на вокзале в Тюмени. Но там такое столпотворение людей, что присесть негде, ни то, чтобы погоны пришивать.

– Я вас всех понял. Отговариваться вы научились. Посмотрим, как будете нести службу.

А теперь слушай распределение!

И он озвучил номера частей, в которых предстояло проходить службу вновь «прибывшим».

Корчагин попал именно в тот батальон, который квартировал вместе со штабом в одном здании.

Юрьеву предстояло ещё путешествие в Ноябрьск. Его должны были забрать завтра утром.

Говердовский попал в батальон, расположенный в пяти километрах от Сургута, в посёлке Солнечном.

Соломатина направили несколько дальше. Его батальон расположен в пятнадцати километрах от города в поселке «Мостоотряд».

Выдавая последнему направление, майор, который в настоящий момент замещал начальника политотдела, находящегося в отпуске, с ухмылкой сказал:

– Тебе повезло меньше всего. У тебя командир… Он замялся. Как бы так выразиться правильно? – своеобразный! Вот, точно, своеобразный! Тебя прямо сейчас с собой захватит замполит части, капитан Овчинников. Он тоже вместо командира, который в отпуске. Сиди, жди.

Дверь в кабинет открылась, и в неё вошел довольно высокий, грузный и уже пожилой человек, чей возраст Андрей оценил где-то на 45-48 лет (как впоследствии выяснилось, он ошибся в своей оценке ни много – ни мало, а почти на пятнадцать лет). Но этот пожилой военный был всего лишь капитаном.

«Вошедший» приветливо со всеми поздоровался, постоянно приглядываясь на сидевшего поодаль Соломатина.

– Этот, что ли, мой комсомолец? – спросил он, кивнув головой в сторону Андрея.

– Он! – ответил один из присутствующих.

– Значит всё, задерживаться у вас не буду, некогда, в часть надо. Ну, и как тебя величают? – обратился он уже к «ожидающему».

Соломатин поднялся со стула и представился, как его учили:

– Старший лейтенант Соломатин, прибыл для прохождения дальнейшей службы.

– Ну что же, молодец! Как заправский военный отвечаешь. Только ты пока ещё в гражданской одежде, поэтому я хотел услышать фамилию, имя, отчество и возраст.

– Соломатин Андрей Николаевич, 1954 года рождения.

– Нормально! Это тебя в двадцать восемь лет призвали на службу?

– Ещё нет двадцати восьми, в августе исполнится.

– А до этого служил в армии?

– Никак нет, товарищ капитан.

– Никакого представления об Армии и службе не имеешь?

– Только поверхностные. Обучался на военной кафедре ВУЗа, проходил тридцатидневные сборы, помимо этого последние полгода два раза в месяц отправляли на однодневные сборы в соседнюю дивизию.

– Дивизия какая?

– Танковая.

– Ну, пошли. У нас ещё будет время поговорить. Нам добираться 15 километров. Я понимаю, что вот этот баул – это твои вещи? Забирай его и иди за мной. За территорией на стоянке стоит мой УАЗик.

В УАЗике разговор продолжился.

– А почему в форму не одет? Ведь требование Устава таково, что представляться по случаю прибытия к новому месту службу положено по всей форме, более того, в парадной форме.

– Товарищ капитан…

– Так, Андрей! Во-первых, ты ещё не в форме, будешь одет в форму, будешь, обращаться по Уставу. Во-вторых, я старше тебя всего на семь лет, – от этой информации Андрею стало не по себе: «Вот, что армейская служба с людьми делает! Старит на 10-15 лет! – так что, пока, обращайся ко мне «Юрий Васильевич».

– Хорошо! В Н-ске, на окружных складах нас подвел начальник вещевого склада. Только – только успел выдать обмундирование, чуть на поезд из-за него не опоздали. Могли вообще не получить и тогда…

– Постой – постой! Так это про вас россказни идут по округу, что вы звонили командующему, чтобы получить обмундирование?

– Ну да, мы звонили. Но как могла информация так быстро дойти сюда раньше нас?

– Так вас же здесь ждали и интересовались, когда же вы здесь объявитесь.

А кто из вас разговаривал с командующим?

– Я разговаривал по телефону.

– Да ты молодец. Смелый парень. Ты мне уже нравишься.

– Ну что вы, товарищ кап… Юрий Васильевич. Просто мы в это время были ещё не военными. Правда уже и не «гражданскими», но нам – то его чего опасаться? Да и капитан в приемной начальника управления кадров Политуправления нам сказал: «Если будет загвоздка, то звоните по любому телефону, вплоть до командующего». Вот мы и решили, что сверху вниз команда пройдет моментально, а начнешь искать, кому позвонить по должности, тот пошлет куда подальше. Нужны мы ему больно, чтобы ради нас из дома уходить. Время – то уже было вечернее.

Выслушав этот рассказ, капитан Овчинников расхохотался и насмеявшись от души, обратился к своему водителю, младшему сержанту:

– Ты видишь, какого боевого комсомольского секретаря я вам везу? – и он снова принялся смеяться. А водитель кивнул головой в знак одобрения.

5. ВОТ МОЯ ДЕРЕВНЯ, ВОТ МОЙ ДОМ РОДНОЙ

За разговорами, подъехали к какому – то месту, где небольшим городком стояли разномастные строения. Объединяло их только то, что они все были временными. Самый большой и заметный – длинный одноэтажный, щитовой барак с множеством окон и общим коридором, раскрытым насквозь. По коридору тянулись однообразные двери.