О тех, кто в цирке не смеётся

– Да!

– А я секретарь партийной организации. Будешь состоять на учете у меня и рабочее место у нас в одном кабинете. Зовут меня Иващенко Иван Иванович, тоже, как и ты был призван на два года, но решил остаться на постоянную службу.

Андрей даже ещё не успел спросить, почему все собрались здесь и никуда не идут, как подошел ГАЗ-66 с тентованным кузовом, и все дружно устремились к нему.

– Забирайся сюда, поедем в часть, – кто-то подсказал Андрею.

Правда, он и сам бы догадался.

Уже сидя в кузове, он всё же поинтересовался:

– А ехать далеко?

– Не очень, минут десять, а пешком идти не менее тридцати минут по прямой, через лес. Как-нибудь покажем тебе дорогу, – ответил ещё незнакомый офицер, но внешне уже встречавшийся. Вчера он выходил из игровой комнаты по тревоге, поднятой Андреем.

Действительно, минут через 10-12 машина остановилась, и все дружно спрыгнули с кузова на землю и тут же «рассосались» по территории. Рядом с Андреем остались лишь комсомольский и партийный секретари. А из почти одновременно с ними подъехавшего УАЗика вышел тот капитан, который вчера забирал Андрея из штаба.

Все, военнослужащие, находящиеся в пределах видимости, остановились, повернулись лицом к «приехавшему», и встали «на вытяжку». Стоящие рядом с Соломатиным офицеры сделали то же самое. Андрей последовал их примеру.

Из серого одноэтажного недостроенного здания (оказался штабом батальона) бегом выбежал заспанный офицер с красной повязкой на рукаве и, не добежав несколько шагов до приехавшего, громко крикнул «Смирно!», перешёл на строевой шаг, приложил руку к виску и доложил о том, что за время его дежурства ничего не произошло.

Последовал ответ: «Вольно»!

Дежурный офицер команду повторил, и все вновь зашевелились. А «приехавший» подошел к стоящим вместе трем секретарям и сказал:

– Петя, собрание проведем сразу после развода! Так что передай команду, чтобы на плац выходили со своими табуретами. Иван Иванович, ты предупреди всех офицеров и прапорщиков о собрании, чтобы все пришли… Короче, помоги с организацией. А я ещё с новеньким побеседую, пока время есть.

Беседа была совсем не длинной, так как до развода было всего десять минут.

– Заходи. Это мой рабочий кабинет, как замполита части, через стену с «вашим». Там ты будешь располагаться с Иващенко.

– Да, я уже знаю, он мне сказал.

– Так, имей в виду. В армии, пока говорит старший, его никто не перебивает. А если надо что-то сказать или спросить, то обращаются: «Товарищ такой-то (по званию)! Разрешите обратиться»! И только после получения разрешения обращаешься.

Далее. Сейчас развод, после этого проводим перевыборное собрание, и твоя задача, в течение сегодняшнего дня принять все дела от Непыйвода. Смотришь полностью комплектность необходимой по реестру документации, наличие полного комплекта протоколов заседаний комитета комсомола, а их должно быть не менее двух в месяц, протоколов комсомольских собраний, этих протоколов должно быть не менее одного в месяц. Не стесняйся, пролистай за два года и посчитай. Если не хватает, то пометь, за какой период и потребуй записать. Всё понятно?

– Так точно!

– Имей в виду! Если будет не хватать, и ты его «простишь», то будешь «сам» потом всё компенсировать. Ведь после смены секретарей обязательно приедет бригадный «комсомолец» и всё проверит. Это понятно?

– Понятно!

– Как устроился на новом месте, как приняли парни?

– Всё нормально.

– Этот ответ меня удовлетворяет. Какие имеешь вопросы, пожелания?

– Товарищ капитан! Я понимаю, что вопрос, может быть, рановато задаю и не уместен по времени, но … мне можно будет вызвать свою семью сюда?

– Семья большая?

– Нет. Жена и дочка три года.

– Жена там работает?

– Работает.

– Кто по специальности?

– Химик – технолог специальность по образованию.

– Работу вряд ли найдет здесь по специальности. Я имею в виду даже город.

– Будет работать моей женой.

– Ну что же, я думаю, решим.

– Теперь всё, пойдем на развод.

Развод проходил на «плацу».

Место под плац было определено на площадке между зданием штаба с одной стороны и двух брусовых двухэтажных казарм с другой. Всё было ещё недостроенным, не отделанным и смотрелось довольно убого. А плац строиться тоже только начинал. Его заливали монолитным бетоном полосами шириной метра два с половиной и длиной метров тридцать. Во всю длину к этому времени залили одну полосу, а вторая была в зачатии.

В одну линейку со зданием штаба стояло еще одно двухэтажное брусовое здание казармы. А около плаца с его торца и рядом сбоку в стадии строительства большое железобетонное здание (решил, что это будет ангар для автомобилей, а оказалось, что столовая), брусовое одноэтажное размером со штаб с одной стороны столовой, будущая солдатская чайная -магазин. И дальше за бетонным строением было все перекопано, что-то начато, что-то заморожено, что-то двигалось, но всё – всё строилось далеко вперед, на добрых полкилометра.

Пока Андрей всё это рассматривал, утренний развод завершился, а он, к своему стыду, ничего из сказанного, не услышал кроме слов: «Вольно! Разойтись»!

Тут же засуетились офицеры вокруг солдат, командуя каким образом им рассаживаться.

Две минуты и наступила тишина полнейшая.

Командир, он же замполит части, сказал крайне короткую и совсем не зажигательную речь:

– Подошел срок окончания службы нашего комсомольского секретаря Петра Непыйвода. Ему на замену уже пришел в часть человек, старший лейтенант Соломатин Андрей Николаевич.

Кто за то, чтобы признать работу секретаря комитета комсомола нашего батальона удовлетворительной? Прошу голосовать.

Товарищ солдат! А ты там, что не голосуешь?

– Товарищ капитан, я не комсомолец.

– Как это «не комсомолец»?

– Вот так. Не вступал.

– Ты в армии? – в армии, а здесь всё единообразно. Сказано голосовать, значит голосуй. А потом разберемся.