Властелин. Книга 1. Свобода, равенство и братство

– Что?

– Забудь. Каково, а? Забудь! Как будто у нас когда-нибудь забывали о предателях.

Летиция догадалась, почему генерал переменил свое решение. Значит, Сен-Жермен здесь был.

– Чезаре, а тебе не попадался здесь такой…– Летиция описала графа во всех подробностях.

– Около генерала такого точно не было.

Тем временем вдалеке раздались крики, которые выделялись из общего шума. Скоро можно было разобрать, что кричат люди. Судя по всему, французы перерезали несколько дорог из Корте.

– Надо выбираться, Летиция. Может, дорогу в Аяччо еще не отрезали.

Они развернули коней и поскакали на выезд из города, но впереди раздались выстрелы, и беглецы натолкнулись на толпу отступающих корсиканцев.

– Держись за мной, Летиция, – крикнул на ходу Чезаре.

– Куда мы едем?

– Недалеко есть брод через речку, а там полем выберемся на дорогу.

Брод нашли быстро. Кони с неохотой, но вошли в холодную воду. И в это время их заметили с моста французы. Они открыли огонь. Пули свистели рядом, сбивали ветки прибрежных кустов вздымали фонтанчики воды, но ни одна из них не задела ни Летицию ни ее коня. Гнедой вынес свою хозяйку на берег. Следом за ними выскочила и белая лошадь Чезаре. Седока на ней не было.

Окольными дорогами на следующий день Летиция добралась до Аяччо.

Через неделю в город вошли французы. Особой тревоги жителей это не вызвало. Французы покинули Аяччо только год назад, и их прежнее пребывание не казалось обременительным для горожан.

В июне месяце Мария Буонапарте, свекровь Летиции, начала готовиться к рождению внука, или внучки. Но ребенок никак не хотел покидать чрево матери и появляться на свет. Зато неожиданно для всех объявился Карло.

Оборванный грязный, обросший и жалкий он шагнул на порог дома своей матери в середине июня 1769 года. Оказалось, он все это время пытался выполнить поручение Паоли.

На первый взгляд, поручение выглядело простым. Оно состояло всего из двух частей, а именно: вручить письмо Папе, получить ответ от него. Но на самом деле все оказалось сложнее. Сначала секретариат Ватикана вообще отказывался принимать письмо от корсиканского генерала, но в середине октября что-то сдвинулось. Письмо приняли и велели каждый день являться и справляться об ответе. Так прошел месяц. От ста франков осталось десять. Наконец, Карло пригласили к какому-то кардиналу. Он сообщил, что их духовная коллегия рассмотрела обращение и не нашла, что означенная в письме сделка затрагивает «духовную сферу». А, значит, не находится в компетенции Ватикана. Но Папа лично, своей рукой отписал Императору рассмотреть просьбу Паскаля Паоли, ибо всем, что не касается «духовной сферы», ведает Император Священной Римской Империи.

Из длинной кардинальской речи Карло понял одно: ему придется ехать в Вену. Денег на дорогу не было. Но возвращаться назад, не выполнив поручение, не хотелось. Поэтому, где пешком, где на крестьянских телегах, а иногда, если очень повезет, то и на дрожках почтовых карет, корсиканский посланец продвигался к своей цели. В столицу империи он прибыл месяц спустя. Был уже конец января. В дороге Карло простудился и занемог.

Крестьянин, подвозивший оборванного иностранца, ничего не понимающего по-немецки, решил, что попутчик умер. Чтобы его не заподозрили в убийстве, крестьянин выкинул тело на обочину, не доехав до города.

К счастью для Карло, пролежал он на холодной земле недолго. Следом ехала почтовая карета. Среди трех ее пассажиров оказался внимательный священник, которому показалось, что лежащий на дороге труп, шевельнул рукой. Священник потребовал остановить карету и уговорил пассажиров выйти вместе с ним и, возможно, спасти человека. Было холодно, ветер бросался в лицо мокрыми снежинками. Ругая пастора глубоко в душе, двое его попутчиков, все же выбрались из кареты и подошли к «трупу». Пастор встал на колени рядом с ним, приложил ухо к груди и предупреждающе поднял руку. По его мнению, так он требовал тишины. Хотя в радиусе трех миль никакого шума не было.

– Живой, – определил священник. – вы берите за ноги, а мы с вами возьмем за плечи.

– Падре, а если он чумной? – не тронувшись с места, высказал свои соображения один из спутников.

– Ничего страшного. Вы совершаете богоугодное дело. Бог учтет этот поступок, и не даст устроить несправедливость.

Подействовал на путешественников этот аргумент или им надоело мерзнуть, доподлинно не известно. Известно лишь, что больной Карло Буонапарте оказался в карете. По прибытии в Вену, его сдали в «дом малоимущих и немощных» – богадельню для бедных. Врачебной помощи там не оказывали, кроме перевязок. Зато умирать можно было в более комфортных условиях, чем на улице.

Прибытие нового пациента никак не повлияло на размеренную жизнь богадельни. В первый день. А во второй, когда в кармане умирающего обнаружили письмо, весь персонал засуетился. Санитарки-монахини передавали письмо друг дружке, не зная, что с ним делать. Ясно было одно: кто-то из Ватикана пишет Императору.

В бюрократическом механизме есть замечательное правило: если возникает проблема, и ты не знаешь, как ее решить, передай ее вышестоящему начальству. Благодаря этому правилу, письмо достигло взора начальника богадельни уже к вечеру, а на следующее утро он сам избавился от необычного документа, передав его коменданту гарнизона.

Что касается пациента, то его перевели из холодного коридора ближе к камину и закрепили за ним персональную сиделку. Молодая монашка знала только один способ излечения больных: молитва за их здравие. Иногда такой способ лечения оказывался эффективным, и больные выздоравливали. Так получилось и в этот раз. К больному возвращались жизненные силы, а вместе с ними и его привычный облик. Изможденный старик на глазах сиделки превращался в молодого красавца.

Красавчик Карл настолько обворожил монашку, что она уже готова была изменить своему небесному мужу, но обстоятельства не дали ей совершить ей такой грех.

Письмо к этому времени добралось по бюрократической цепочке к министру иностранных дел. Он решил не торопиться передавать письмо императрице, а подумать, нельзя ли с его помощью разыграть хитроумную комбинацию, полезную империи. Выздоравливающего посланника забрали из богадельни и передали для обследования дворцовым лекарям.

Собранный консилиум вынес единогласное решение: пациент здоров. О вынесенном решении немедленно доложили министру, и он пожелал встретиться с посланцем. Из короткой беседы стало понятно, что посланец ничего собой не представляет, и его можно использовать втемную. Пока министр обдумывал комбинацию, Карло поселили в доме для прислуги и поставили на довольствие.

Стратегическая многоходовка не вырисовывалась. Поэтому министр, не мудрствуя лукаво, воспользовался ситуацией для решения тактической задачи, которой в это время был занят австрийский двор. Австрийскую принцессу, Марию-Антуанетту настойчиво пытались выдать за Людовика, дофина Франции, но никак не могли добиться официального предложения французского двора.

Идея министра заключалась в том, чтобы показать французскому королю полную лояльность австрийского двора. Генералу Паоли отказали, даже не попытавшись сочинить ответ. Ниже резолюции папы на письме корсиканского вождя Мария-Терезия, император Священной Римской Империи, написала: «отказать» и поставила свою подпись. Теперь благодаря «утечке», это письмо должно попасть королю Франции.

В середине апреля Карло вызвали в канцелярию, выдали ему письмо, подорожную грамоту, немного денег и отправили в Рим. Одним из попутчиков корсиканца оказался положительный во всех отношениях француз. Он с интересом слушал рассказы молодого «дипломата» о его приключениях. На почтовой станции, последней перед Венецией, они много пили за свободу Корсики, а наутро корсиканский посланец проснулся без письма, без денег и без подорожной грамоты.

После этого, Карло побирался, устраивался на разовые работы, постепенно продвигаясь в направлении Корсики. В порту Чивитавеккья он устроился юнгой на торговую бригантину, следующую в Аяччо.

И вот он дома. Оказалось, вся его поездка, все жертвы, которые он принес на алтарь свободы – бессмысленны. Генерал Паоли бежал, французы заняли остров, и подавляющее большинство корсиканцев воспринимает это как данность. Никто не собирается бороться с поработителями. Наоборот корсиканцами овладело желание оказаться полезными новому режиму. Какой-то бдительный житель Аяччо доложил в комендатуру, что в городе объявился капитан Карло Буонапарте, «правая рука» Паскаля Паули. Зачем он объявился? Не замышляет ли чего? «Злодея» немедленно задержали.

На допросе Карло не скрывал правду о себе. Это позволило коменданту без труда определить, кем фактически он был при генерале. Простодушие молодого человека, его знание французского языка и корсиканского диалекта, его юридическое образование и полное отсутствие средств существования сделали Карло лучшим кандидатом на должность секретаря коменданта. О чем комендант не замедлил сообщить задержанному. А почему бы и нет? Свобода подождет до лучших времен, а пока нужно кормить семью. Тем более что на днях родится второй ребенок. К такому выводу подталкивали несложные подсчеты: путешествие в Рим, Вену и обратно длилось девять месяцев.

С момента своего возвращения из Рима Карло еще не удавалось поговорить с женой. Только вернувшись от коменданта, он смог это сделать:

– Как же я рад, Летиция, что успел к рождению нашего ребенка.

– Мог бы так не торопиться, ребенок все равно не твой.

– Летиция?! – опешил Карло.

– Что, Летиция?! Ты бросил нас. Ты уехал, ничего не сказав. Ты оставил нас умирать, отдав все деньги генералу. Что я должна была думать?

– И что?! Это причина, чтобы отдаться первому встречному?

– Он – не первый встречный. Он спас меня, когда Паоли послал за мной убийц. Я не жалею ни о чем, и не тебе меня упрекать.

– Генерал хотел убить тебя? Но зачем?

– Я поехала к нему требовать свои деньги. Деньги он не вернул, понял, что я молчать не буду, и послал Чезаре и еще трех человек меня убить.

– Чезаре? Как он мог? Я же считал его своим другом.

– Паоли сказал ему, что я предатель.

– Да, тебе тоже много пришлось пережить. Давай забудем обо всем и начнем жизнь заново. Я прощаю тебя.

– Ты прощаешь меня? Зато я не прощаю тебя. Ты оставил нас голодать. Мы чудом выжили. А главное, ты лишил наших детей будущего.

– Летиция, я буду работать, и наши дети ни в чем не будут нуждаться. Не бросай меня, Летиция. На мою долю и так выпало слишком много несчастий.