О слонах и о космосе. Коротко…

КИРИЛЛ. Да, я знаю…

КИРИЛЛ посмотрел ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ в глаза, а затем снова обернулся к ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОМУ СИДОРОВУ.

КИРИЛЛ. Ну что… До встречи… Может, давай на Марсе? На Луне я уже был.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Можно и там.

КИРИЛЛ. Давай сразу всё решим… Сегодня, кстати, необыкновенный день – ровно десять лет назад мы все встретились на крыше обыкновенной кирпичной девятиэтажки, и в жизни каждого из нас произошёл перелом. У кого крутой, у кого не очень, но тем не менее… Давай с тобой договоримся – ровно через следующие десять лет, день в день, встречаемся на Марсе, на равнине Эллада, в районе западного края патеры Амфитриты.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (достаёт из внутреннего кармана блокнот-ежедневник, пролистывает его почти до самого конца и заносит что-то карандашом). Возле какой, говоришь, патеры?

КИРИЛЛ. Амфитриты. У её западного края.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Амфитриты.

КИРИЛЛ. В 14:00 Москвы. Нормально будет?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Нормально… Четырнадцать ноль-ноль. (Заносит информацию в блокнот и убирает его во внутренний карман.) Записал. Друзья… (Сидоров обратился к окружающим.) Все слышали? Это время у меня уже занято. Имейте в виду…

Все присутствующие достают карандаши и ежедневники и делают пометки.

ТЁТЯ КЛАВА. А у меня на этот день стоит двадцатилетие нашей встречи… Юбилей как-никак… Что делать?

КИРИЛЛ подходит к ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОМУ СИДОРОВУ, обнимает его за плечи и обращается к остальным.

КИРИЛЛ. Друзья, отметьте его без нас…

Затемнение

Сцена 19

КИРИЛЛ подходит к ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОМУ СИДОРОВУ.

КИРИЛЛ. Ну что, СИДОРОВ, всё с тобой ясно. Значит, летишь. Не забудь привезти ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ новый экспонат. (Кирилл подходит к лунному камню и поправляет его.)

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ встаёт рядом с КИРИЛЛОМ и тоже смотрит на лунный камень.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. От нового, конечно, не откажусь… Но этот подарок навсегда останется для меня самым дорогим.

КИРИЛЛ (продолжая глядеть на камень). Красавец, правда?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ кивает и берёт лунный камень в руки.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Я вспоминаю свою первую встречу с луной… В детстве я был примерным слонёнком и спать ложился довольно рано. Нет, про луну я знал. В книжках картинки видел, бабушка в сказках рассказывала, но пересекаться с ней не доводилось. Но однажды… Однажды бабушка наварила целый тазик вкуснейшего бананового варенья… (Иван Васильевич посмотрел на портрет бабушки.) Я съел его, запив двумя вёдрами индийского чая.

ДЯДЯ ВИТЯ. Это тот, который со слониками на упаковке?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Да, который специально для нас… Естественно, ночью мне захотелось в туалет. А туалет – во дворе… Так впервые я увидел луну. В ту ночь она была как по заказу, идеально круглая. Она была безумно красива и сама знала об этом… Беззвучно и торжественно она царила в бездонном ночном небе Африки, милостиво позволяя маленькому слонёнку любоваться собой… Потом бабушка хватилась и увела меня домой, но жизнь уже не могла быть прежней. Если бы не та ночь, я мог бы вырасти и сидеть под пальмой, в тени, на берегу реки Лимпопо, покуривая бамбук, но луна… В надежде дотянуться до неё, я перебрал множество вариантов, в итоге приехал сюда…

КИРИЛЛ. А здесь ты встретил меня. Твоя мечта стала и моей мечтой, заставив многое в жизни пересмотреть и измениться…

СНЕГИРЁВА (положив голову Кириллу на плечо). Надо признать, изменившись, ты стал чертовски привлекателен. (Целует Кирилла в щёку.)

ДЯДЯ ВИТЯ (обнимая за плечи тётю Клаву). Должен сказать, ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ, что твоё появление в нашем городе сыграло большую роль в жизни нашей семьи.

БОРЯ (покашляв). Кхе, кхе… Как сосед ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА по зоопарку хочу сказать пару слов. Это просто счастье – жить рядом с таким увлечённым и бурно прогрессирующим шахматистом. (Ивану Васильевичу.) В моих достижениях есть и твоя заслуга. Не спорь… Я знаю, что говорю. Даже более того… Имея под рукой такого спарринг-партнёра, как ты, я даже думаю: а не замахнуться ли на мировую шахматную корону!

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. И замахнёмся. Непременно замахнёмся… (Небольшая пауза.) Друзья мои, это что же получается… Подумать только, сколько в мире всего поменялось из-за того, что один слонёнок захотел ночью в туалет… По-маленькому.

КИРИЛЛ (кивая в сторону оперуполномоченного Сидорова). А сколько ещё поменяется… (Берёт в свои руки из рук Ивана Васильевича лунный камень.) Ты смотри, как интересно получается… минерал Клавдий… бабушка Клаудия… Есть такая примета, что если встать между тёзками и загадать желание, то оно обязательно исполнится.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Я тоже слышал про такое.

БОРЯ. Вы считаете, это сработает?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ неопределённо пожимает плечами. КИРИЛЛ ставит лунный камень на прикроватную тумбочку.

КИРИЛЛ. По крайней мере хуже не будет. Отвечаю. СИДОРОВ, становись сюда.

КИРИЛЛ указывает ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОМУ СИДОРОВУ место между лунным камнем и портретом бабушки ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА.

КИРИЛЛ. Загадывай. Только про себя, чтобы никто не догадался.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Сейчас. (Кивает головой.) Сейчас… Только сформулирую…

ДЯДЯ ВИТЯ. Погодите! Минутку!

КИРИЛЛ. Что такое?

ДЯДЯ ВИТЯ озирается, находит глазами стул, берёт его и ставит около лунного камня. Затем делает знак ТЁТЕ КЛАВЕ.

ДЯДЯ ВИТЯ. Клав, садись. (Кириллу.) Думаю, так будет лучше.

КИРИЛЛ. Правильно думаешь. Энергетика повысится.

БОРЯ. Точно?

КИРИЛЛ. Как пить дать.

БОРЯ. Тогда у меня для вас тоже кое-что есть.

БОРЯ вытаскивает из-за тумбочки портрет мужчины в лавровом венке и древнеримской тоге. Внизу на картине крупными буквами надпись: «Клавдий I».

ПАХОМЫЧ (разглядывая портрет). Что за хмырь?

БОРЯ (ищет место для портрета). Тиберий Клавдий Цезарь Август Германик, Великий понтифик, наделённый властью трибуна четырнадцать раз, консула – пять, императора – двадцать семь… (Боря возвышает голос.) Отец Отечества! И это всё только официальные титулы!

ПАХОМЫЧ (кивнув). Ну я ж говорю – хмырь!