Иллэя

Я прошёл к двери, которая удалялась и приближалась ко мне во время колебаний пространства при выходе из подпространства. Через эту дверь я попал в другое помещение с четырьмя дверьми, за одной из которых была лесенка.

Эта лесенка вывела меня в колпак. Это было обзорное помещение со стеклянной полусферой на корпусе корабля. Я сел в кресло в центре, придвинул монитор и выключил свет.

Мои глаза сразу увидели звезду Сорок Эридана A чуть левее курса корабля. Эта звезда была примерна равная Солнцу, но немного холоднее. Её слегка жёлто-оранжевый свет сильно напоминал солнечный, а моё нынешнее местоположение было где-то на расстоянии внешнего края пояса астероидов у Солнца. Зная, что это тройная звёздная система, я стал глазами искать яркую белую и красную звезду поблизости. Оба эти звёздные карлики находились в противоположной основной звезде стороне относительно меня. Они светили значительно ярче, чем Венера на вечернем небе Земли, но тусклее Луны в полнолуние. Я включил монитор и стал выводить на экран данные всех радаров и сканеров, имеющихся на корабле. Бортовой телескоп показал мне три планеты, о которых говорила Дуся. Они были очень близко к звезде. По быстро полученным основным физическим параметрам этих планет стало ясно, что органическая жизнь там невозможна. По крайней мере, для меня, как для человека.

Я продолжал исследовать пространство и уточнять своё местоположение, как прозвучал голос ДУСа:

– Обрати внимание на вот эту неизвестную планету с низким альбедо.

На мониторе высветились данные, а на стеклянной поверхности колпака обозначилась эта планета. Она была явно не так далеко, но видно её было очень плохо. Планета была освещена звездой с одной стороны, но отражала крайне мало света. Видимо её поверхность была очень тёмной или атмосфера по каким-то причинам сильно поглощала свет от звезды. Однако спектральный анализ атмосферы этой планетки показали наличие кислорода и воды. Физические данные планеты оказались весьма перспективные, атмосферное давление и гравитация слабее, чем на Земле, но вполне пригодные для свободного существования человека.

– Интересно, – подумал я, – какая жизненная форма на этой планете. Вода, кислород, вполне комфортные условия. Есть ли разумная жизнь, вот в чём вопрос. А главное, если есть, то какие ОНИ?

– Ты успела отослать сигнал бедствия, – обратился я к ДУСу, – пока мы были ещё в подпространстве?

Наши системы связи успешно работают и в подпространстве, однако, чтобы сигнал, как и корабль, быстро преодолевал гигантские расстояния в масштабах обычного пространства, надо находиться в этом самом подпространстве. Вокруг Земли много генераторов отрицательной энергии, которые раскрывают подпространство и принимают оттуда сигналы от наших астронавтов, экспедиций и маяков.

– Да, сигнал бедствия был отослан, – ответил ДУС, – но я не уверена, что он прошёл. Фокусирующий щит оторвался быстро, и выход из подпространства начался сразу.

– Мы это узнаем дней примерно через двадцать, двадцать пять – задумчиво произнёс я, – десять дней на преодоление расстояния в подпространстве, денёк, другой, а то и третий на раскачку. Это уж как пить дать. Ну и обратно сюда. Дуся, через двадцать дней включи сигнал обнаружения, если помощь придёт, то они нас сразу услышат и найдут. А пока держи-ка курс на эту планетку. Кстати, сколько нам до неё ползти?

– Учитывая наши возможности, – быстро просчитал ДУС, – шестьдесят четыре дня, восемнадцать часов, тридцать шесть минут и…

– Достаточно, Дуся, спасибо, – я прервал её и в очередной раз подумал, что она бестолковая искусственная машина, хоть и очень совершенная, но всё-таки, бездушная железяка.

Я очень надеялся, что мне не придётся долететь до этой тёмной планетки. Если же сигнал не успел пройти в подпространстве, то мне придётся посылать сигнал бедствия в обычном евклидовом пространстве. А это иные масштабы и сроки. Звезда Сорок Эридана A находится весьма близко от Солнца, но это годы. А точнее шестнадцать с половиной световых лет! Подпространство сокращает это расстояние всего до десяти-одиннадцати дней полёта. А если лететь там дольше, то пройденное в евклидовом пространстве расстояние увеличивается в геометрической прогрессии. Это каждый школьник знает – за первые сутки в подпространстве покрываешь примерно один световой год, за вторые – на десять процентов больше, за третьи – ещё на десять процентов больше того, что пролетел. И так далее. Вот на одиннадцатые сутки полёта и случилась эта катавасия. Интересно, на Земле смогут точно высчитать моё местоположение по сигналу в подпространстве или плюс минус половина светового года. Если вообще сигнал прошёл…

С такими невесёлыми мыслями я по сигналу от ДУСа повернулся с креслом по курсу корабля и ощутил разгонную перегрузку при включении ионно-плазменного главного маршевого двигателя. Есть мне не хотелось, и я остался в колпаке уже после отключения двигателя. Я наблюдал, как медленно ползут по отметкам стекла колпака две звезды – второстепенные звезды системы Сорок Эридана. Это были звёзды «БЭ» и «ЦЭ», белый и красный карлики. Эта парочка весьма далеко, в четырёхстах астрономических единицах, но светили они достаточно ярко. Я разыскал известную планетную систему, и вычислил параметры орбиты той неизвестной планетки, куда сейчас направлялся. Оказалось, что плоскость её орбиты существенно отклоняется от орбит её известных нам соседок. Видимо, это обстоятельство, а также низкое альбедо не давало человечеству обнаружить эту планетку раньше. Изучая дальше эту незнакомку, я удивился большому количеству серебра на её поверхности, но не в виде чистого металла, а в виде матового материала, хорошо поглощающего свет и тепло. Было также на её поверхности что-то тёмное, большие обширные области. Может это леса или какие-то горные породы. Пока мне выяснить это не удалось.

Моим запланированным конечным пунктом была звезда на противоположном краю Млечного Пути. У этой звезды было несколько планет, а одна планета фактически близнец Земли. Там идеальнейшие условия для колонизации, всего в каких-то трёх месяцах полёта. Я там бывал уже два раза в составе первой и третьей экспедиций. Сейчас я летел с грузом оборудования и материалов для обустройства колонии. Вообще с открытием возможности полётов в подпространстве нам стали открыты любые уголки Вселенной. За четыре месяца, например, можно добраться до Туманности Андромеды, а за восемь месяцев можно улететь за границу наблюдаемой Метагалактики. Правда, существует некий побочный эффект, человеческий организм быстрее стареет. Слетав на границу Метагалактики и обратно, астронавты, за каких-то полтора года становятся старше примерно в два раза и больше никуда не летают. Вот поэтому-то в межзвёздные и межгалактические астронавты берут только молодых не старше двадцати лет парней и девушек. Мне тогда было как раз двадцать лет, и мой организм из-за двух перелётов на сто двадцать тысяч световых лет и обратно не постарел вовсе. Я был молод, полон сил и готов к испытаниям и приключениям. Это был мой первый самостоятельный полёт, и вот такая приключилась со мной неприятность.

За прошедшие пятьдесят лет с момента изобретения генератора отрицательной энергии человечество очень продвинулось в технологиях. Сорок лет назад мы открыли для себя подпространство, и стали возможны межзвёздные, а затем и межгалактические перелёты. Человечество начало колонизировать и расселяться на пригодных для жизни планетах Млечного Пути и других галактик. Однако нигде не было обнаружено разумной жизни. Конечно, различные формы жизни были повсюду. Ботаники и зоологи торжествовали, получив богатейший материал для изучения. В печали были лишь надеявшиеся на скорый контакт с инопланетной цивилизацией учёные. Они были в недоумении, ведь к моменту выхода в подпространство было уже известно бесчисленное множество землеподобных экзопланет, находящихся в так называемой зоне жизни. Но кроме редко попадающихся неразумных форм биологической или зоологической жизни, ничего, точнее никого не было найдено.

Я не безосновательно полагал, что на этой маленькой планетке, при наличии воды и кислорода я могу попробовать продержаться следующие шестнадцать лет. Ведь именно эти два компонента являются основой органической жизни, вроде моей. Если удастся что-то вырастить из тех запасов, имеющихся в грузовом отсеке. Но это только в том крайнем случае, если помощь через месяц не придёт. В академии астронавтов нас учили, что надо иметь минимум два плана по спасению, а то и три, и четыре. Все эти «если» меня всё мучили и мучили, что я решил немного подкрепиться. Я вышел из колпака и отправился в отсек для принятия пищи.

Отобедав, я направился к шлюзовой камере и облачился в скафандр для выхода в открытый космос. Мне предстояло обследовать узлы крепления фокусирующего щита и определить причину его отрыва.

– Дуся, отключай гравитацию, – обратился я к ДУСу и взялся за поручень в шлюзе.

– Отключаю, – голос ДУСа был несколько игривым, эти эмоциональные настройки её голоса я сам поставил в первый день моего полёта, чтобы было не скучно, и они проявлялись произвольно, – что-нибудь ещё?

– А как же, – шутливо отозвался я, чувствуя, как убывает гравитация, и как я начинаю парить над полом шлюза, – найди убежавший щит, а я прикручу его на место.

– Шутить изволишь, ты же знаешь, что я этого не могу? – интонация голоса была точь-в-точь, как у кокетливой барышни.

– А помогает… настроение получше…, – подумал я об общении с ДУСом и, открыв шлюз, вышел в открытый космос.

Осмотрев узел крепления фокусирующего щита генератора отрицательной энергии, я сделал голографический снимок развороченного места крепления. Закрепил болтающиеся оторванные кабели питания щита и захватил с собой один из болтов, когда-то крепивших щит.

– Тук-тук, кто в теремочке живёт? Пустите на постой? – весело сказал я ДУСу, войдя в шлюзовую камеру, – а прижми-ка меня к полу, милая.

– С удовольствием, дорогой, – ДУС подыгрывал мне, и это помогало переживать стрессовую ситуацию.

После обследования поломки, я приступил к созданию отчёта в бортовом журнале, которым занимался до отбоя, периодически перешучиваясь и кокетничая с ДУСом и отгоняя от себя мрачные мысли. Уже, будучи в кровати, я включил какую-то старую комедию и смотрел её, пока не уснул. Несмотря на все мои старания, спал я плохо и обдумывал передрягу, в которую угодил.

В последующие дни я занимался исследованием новой планеты, смотрел любимые фильмы, много читал, как научную, так и художественную литературу. К концу второй недели я уже почти успокоился, приближаясь к неизвестному миру. Мои исследования всё больше убеждали меня в возможности пережить там шестнадцать с лишним лет. Но уж больно мне не хотелось терять эти шестнадцать лет жизни в этой дыре под самым носом от дома.

И тут меня осенило, всё это время я надеялся на успешную передачу моего сигнала бедствия в подпространстве. Я не продублировал его в обычном пространстве. Как болван, я готовил план «Б», чтобы проторчать здесь, в богом проклятом месте, ближайшие шестнадцать лет, а ничего для своего спасения ещё не сделал. Точно, болван, недоумок! Кто знает, может при плохом развитии событий спустя шестнадцать лет мне не хватит этих самых двух недель. И я, не дождавшись помощи, сгину в этом чужом мире. От этой мысли я так расстроился, что мне пришлось даже принимать успокоительные препараты.

Приняв успокоительные, я написал несколько вариантов сообщений, с указанием своих координат, причин вылета из подпространства и параметров новой планеты. Выбрав одно сообщение, наиболее подходящее, как мне показалось по эмоциональному фону, я попросил ДУС отправлять его по очереди с интервалом одна минута в направлении Солнца всё оставшееся время до прилёта к планете. Я намеревался вносить в своё отсылаемое каждую минуту сообщение актуальные данные по планете, которые я буду получать по мере изучения и приближения к ней. Солнце было позади корабля, и я иногда ходил в колпак и смотрел на эту тусклую звёздочку в чёрной ледяной пустоте Вселенной.

Темнушка, так я назвал неизвестную планетку, всё приближалась. Я не обнаружил никакой электромагнитной активности ни на её поверхности, ни вокруг неё. Из чего сделал вывод об отсутствии развитой цивилизации. Жизнь на планете явно была, и это возбуждало во мне любопытство. В телескоп видны были обширные заросли каких-то растений тёмно-бордового цвета. Открытых водоёмов очень много, но они весьма маленькие. На Темнушке я обнаружил единую сушу и множество рек, озёр, но не морей. Я увидел, что этот мир существенно отличается от земного. Почва там тёмно-тёмно-серая, судя по спектральным анализам, имеющая в составе большое количество серебра. Год на Темнушке длится всего около двухсот пятидесяти земных суток, но это была абсолютно ненужная информация, потому что смены времён года там нет вовсе. Ось вращения Темнушки строго перпендикулярна плоскости её орбиты. А вот сутки на планете вдвое дольше, чем на Земле, поэтому поверхность днём сильно нагревается, а ночью весьма сильно остывает. Однако даже при таких колебаниях температуры на Темнушке должно быть достаточно комфортно. Днём на экваторе до сорока градусов, а ночью температура понижается местами почти до нуля, но не ниже. Может быть, были и иные температурные колебания, но я подлетал к планете сбоку и видел её в виде половинки головки сыра, имея возможность исследовать только тёмную и светлую половинки.

2. Богиня

Нежная жёлто-оранжевая заря занималась на востоке, а пара Близнецов клонилась за горы на западном, ещё тёмном небе. Воздух прозрачен и свеж после ночи. Земля, потемнела от выпавшей влаги и стала почти чёрной с оттенком синевы. Капельки росы, разбросанные повсюду, весело посверкивали разными цветами в лучах заходящих Близнецов. Вокруг абсолютная тишина. Ни дуновения ветерка, ни шороха, ни единого движения. Эта часть земли иллэев готовилась к новому длинному дню, хорошо отдохнув прохладной ночью в мягком свете бело-красных Близнецов.

Вот первый зелёный луч солнца стремительно прорезал утреннюю предрассветную зарю, и край ярко-оранжевого диска показался над горизонтом. Этот первый переливающийся солнечный луч нового дня осветил большую долину Э?нта между кольцевых гор. Тёмные горы окружали эту долину в виде гигантской вытянутой подковы. Разрыв не слишком высокой горной гряды обращён на восток, и каждый новый день первый солнечный зелёный луч играл по отдохнувшей и выспавшейся долине. Он заставлял мельчайшие капельки чистой росы рассыпать искры преломлённого света. Он скользил по верхушкам деревьев с тёмно-бордовой листвой, а их бархатистые листья переливались от этого сине-розовым цветом. Этот озорной лучик гладил холмы, подсматривал в озёра и заглядывал в круглые хрустальные окна прелестных тёмно-серых домиков, пробуждая их обитателей.

Эти домики, напоминающие больше пузатые шерстяные колпаки, утончались кверху. Самая верхушка круглых в основании домиков-колпачков загибалась строго на запад параллельно земле. На конце этого изгиба было отверстие, из которого то здесь, то там шёл к верху белый дымок. Домики, разбросанные по долине, стояли в основном по берегам многочисленных речушек и озёр, в изобилии наполнявших влагой эту местность. Жилища обитателей долины Энта, сохраняя общность по форме, имели разные пропорции, размеры, количество и диаметр окон. Попадались домики с пристройками, словно второй или третий колпачок без трубы-крючка прирос к основному. Где-то колпаки-домики срастались по два, по три, и даже по пять, забавно загибая свои трубы-крючки на разной высоте в одну западную сторону. Кое-где домики были недостроенными, представляя собой обрезки толстых труб, стоящие на земле. Однако никаких признаков строительства около недостроенных домиков не было. Складывалось такое впечатление, что строители ушли вечером прошлого дня и забрали с собой весь строительный материал, инструменты, строительные приспособления, аккуратно всё прибрав за собой. Все домики весьма большие, в три, пять и даже семь-восемь человеческих ростов. Круглые окна домиков, затянутые чистым, прозрачным хрусталём, выходили на разные стороны, но обязательно хоть одно смотрело прямо на восток. Именно в эти, обращённые к утреннему солнышку окна, заглядывал каждый день первый зелёный лучик.

Она спала на мягком ложе, укрытая тёплым одеялом из пуха горной крунчи. Лёжа на боку, её лицо было обращено к окну, а длинные золотистые волосы были разбросаны по подушкам. Зелёный лучик весело осветил её милое личико, и она, слегка зажмурив закрытые глаза, сморщив нос, проснулась и улыбнулась новому дню. Открыв свои большие светло-голубые глаза с длинными ресницами, она откинула тёплое одеяло и села на ложе. Сладко зевнув, она потянулась, растянув руки вверх и в стороны. Глядя на приветственный лучик солнца, она встала, и, ступая босыми ногами по твёрдому, слегка шершавому тёплому полу, подошла к большому круглому окну.

Окно было больше её роста, начинаясь от пола и оканчиваясь на высоте поднятых рук. Она стояла у окна практически вплотную к стеклу. Вот она неспешно подняла руки, провела обеими ладонями под ушами и соединила пальцы в замок на шее сзади. Она тряхнула головой, и её длинные слегка волнистые волосы расправились поверх рук. Уперев основание головы в замок из пальцев, она развела локти максимально широко в стороны и медленно прогнулась в спине, потягиваясь после сна. Закрыв глаза, она в такой позе нежилась в зелёных лучах восходящего солнца. Её молодое светлое тело впитывало свежесть утра и ощущало тепло от солнца, проходящее сквозь хрусталь окна.

Перед её окном за лужайкой протекала чистая неспешная речушка. Через речку левее был перекинут красивый горбатый мостик с ажурными перилами из такого же материала, что и домики. Оба берега речушки покрывал разноцветный ковёр цветов, у кромки воды кустились заросли тростника и росли невысокие деревья, склоняя свои ветви над медленным течением.

На другом берегу также были домики, но ни один из них не заслонял лучей утреннего солнца. Вообще жители долины Энта строили свои дома так, чтобы утреннее солнце освещало каждый дом, каждое обращённое к востоку окно.

Вдруг в зарослях на том берегу речушки качнулась пара веточек, но девушка, стоящая у окна на третьем ярусе домика не заметила этого движения, продолжая нежиться в зелёном свете утреннего солнышка.

– Нового утра, Эе?я, ты опять ловишь зелёные лучи перед окном неодетая?

Это был голос её отца, который также проснулся с первыми лучами солнца в своей комнате ниже ярусом.

– Смотри у меня, дочка, – его голос приобрёл шутливый оттенок, – старший сын Энта давно на тебя глаз положил.

– Нового утра, отец, – ответила она, не раскрывая рта, – все только просыпаются, и в долине никого нет, а этот И?ни мне не очень-то и нравится.

– Да, Эе?я, мне он тоже симпатичен, – почти смеялся голос её отца.

– Папа! Что ты говоришь? Я ему также безразлична. Он смотрит только на младшую дочь Ло?рна.

– Да? А почему на том берегу реки кусты шевелятся? Небось, опять И?ни за тобой подглядывает, – голос отца уже смеялся, – смотри, Эе?я, твоя старшая сестра тоже любила вот так нежиться в лучах утреннего солнца, стоя у окна, а сын Ло?рна вот также за ней подглядывал. Чем закончилось? Помнишь?

При этих словах Эе?я быстро отпрыгнула от створа окна в сторону, сняла со стены одежду и быстро облачилась в неё. Затем она осторожно выглянула из-за стены в окно и стала внимательно всматриваться в противоположный берег.

– Никого там нет, отец! Почему ты говоришь то, чего нет? – сказала она несколько обиженно, всё также, не размыкая губ.