Иллэя

– Гляди, Эея, вот встретятся ваши с Ини взгляды как-нибудь и свяжутся навсегда, как у твоей сестры Э?йни с Ау?ром.

– Папа! Снова ты об этом! – она подняла брови, и вид у неё стал немного растерянным.

– И станете вы с Ини строить свой дом, – продолжал голос её отца, – вон там, сестра твоя уже пристройку возводит, значит, скоро у тебя очередной племянник или племянница будет. Тебе уже исполнилось двадцать шестое Новое Рождение Близнецов, и с этого возраста уже начинаются связывания взглядами.

– Ну, папа! – теперь её голос был обиженно укоризненным, а лицо залил румянец.

Не найдя ничего подозрительного на том берегу речушки, Эея быстро устремилась вниз по лестнице, минуя спальню отца и выбежала на улицу. Она остановилась, вдохнула полной грудью ещё прохладный воздух, задержала дыхание и прислушалась. Затем стремглав побежала к мостику и быстрым лёгким движением взлетела на его середину. Оглядевшись на мостике, она пристально всмотрелась в заросли камышей и кустов на видимом из её окна берегу речки. На берегу не было никакого движения и до её слуха не донеслось ни единого подозрительного шороха. Лишь тихо-тихо журчала вода, впадающего в речку ручейка. Тогда она взялась двумя руками за перила, перегнулась через них и посмотрелась в воду. Из воды на неё смотрела молодая девушка с распущенными золотистыми волосами, в свисающей с плеч синей лёгкой накидке с длинными рукавами. Она распрямилась, откинула голову, расправила обеими руками длинные волосы за спину и повернулась всем телом к встающему солнцу. Быстрым ловким движением она связала волосы невесть откуда взявшейся в её руке синей ленточкой. Теперь она стояла на середине мостика, закрыв глаза, и позволяла солнечному теплу ласкать её прекрасное лицо.

Солнце тихонько выползало из-за горизонта, наполняя долину уже не зелёным, а радостным жёлто-оранжевым светом. Задул лёгкий ветерок, несущий со стороны солнца нежное тепло и волнующие запахи проснувшейся природы.

Эея вернулась к дому и зашла за него, пройдя по тропинке. За домом на противоположной реке стороне простирались поля, находящиеся пока в тени от высокого дома её родителей с тремя пристройками без труб-крючков. Рядом со стеной дома в утренней тени было нечто вроде неоконченной скульптуры. Эта скульптура из белоснежного матового материала находилась посредине небольшой площадки с таким же бежевым покрытием, что и тропинки вокруг дома. По краям этой площадки стояли три кресла, из такого же как дом материала. Белая, ещё явно не готовая полускульптура выгодно контрастировала с палисадником. Будущий замысел художника был налицо.

Эея подошла к этой полускульптуре, которая была по пояс девушке. Она опустилась на колени и стала руками подробно ощупывать по кругу статую с самого низа, постепенно поднимаясь вверх. Её пальцы словно осматривали каждый изгиб, каждую впадинку и бугорок изваяния. Глаза девушки были закрыты и, дойдя до конца скульптуры, она поднялась с колен. Не отрывая рук, она продолжила ощупывать уже в воздухе воображаемую скульптуру и дошла до самого верха будущего творения. Эея принялась проглаживать руками сверху вниз. Пальцы девушки скользили от воображаемой верхней формы скульптуры до существующей нижней. Она достаточно долго то поглаживала, то снова на коленях ощупывала нижнюю часть.

Наконец, она опустилась на колени и положила ладони с обеих сторон нижней готовой части скульптуры. Обе ладони её рук примерно наполовину выходили из-за белоснежной грани изваяния. Глаза её всё также были закрыты, и она медленно подняла лицо прямо в небо. Грудь её набрала побольше воздуха, и девушка замерла, словно сама была статуей. И тут то пространство изваяния, которое находилось между ладонями, выступающими из-за нижнего края, начало медленно заполняться белым матовым материалом. Как будто кто-то наливал в невидимую форму белый раствор, который сразу застывал. Эея продолжала стоять с закрытыми глазами, не дыша всё время, пока скульптура наращивалась сама собой. Вот уже большие пальцы её рук почувствовали слегка шершавый материал, и наращивание скульптуры прекратилось. Девушка отпустила руки, открыла глаза, резко и часто задышала. Потом она поднялась с колен, с небольшим трудом отошла к одному креслу у края площадки и села в него. Её лицо было усталым, словно она долго и тяжело работала. Грудь резко вздымалась, а рот был открыт, хватая воздух большими порциями. Постепенно она отдышалась и поднялась, обойдя вокруг своё творение и погладив новое наращенное место руками. На лице Эеи отразилась радостная улыбка удовлетворения собственной работой.

Она обошла дом и вышла в свет уже полностью вышедшего из-за горизонта солнечного диска.

– Отец, я уже иду, надеюсь, ты меня ещё ждёшь, – не размыкая губ, обратилась она к отцу и направилась к входной двери в дом.

– Конечно, Эея, жду, – отозвался её отец, – ты закончила со скульптурой на сегодня?

– Да, папа, – её взгляд уже смотрел на отца, который сидел на нижнем ярусе дома за столом и ждал свою дочь к завтраку.

***

Эо?р был крепкий красивый мужчина средних лет, вырастивший двух прекрасных дочерей, имевший двух внуков от старшей дочери, но потерявший свою любимую жену чуть больше половины Нового Рождения Близнецов тому назад. Это была трагическая нелепая случайность, от которой он никак не мог оправиться. Только его младшая дочь Эея, продолжавшая жить с ним в одном доме, заботилась о нём и старалась не дать отцу затосковать. Это свойство своей дочери удивляло его, ведь она сама потеряла мать, и это ему впору было утешать её и окружать большей заботой. Старшая дочь Э?йни также заботилась об отце, но у неё самой был муж и двое мальчишек, поэтому её забота была эпизодической.

В тот злополучный день Эор со своей женой То?и уехал в соседнюю долину к старому И?ргу на повозке, запряжённой двумя крунчами. Дорога к Иргу занимала меньше четверти дня через лес, который рос между долинами. Эор и Тои намеревались заночевать у старика, чтобы утром двинуться в обратный путь. Был самый разгар дня. Супруги преодолели уже примерно треть пути через живописный лес в тени тёмно-бордовых деревьев. Впереди за поворотом дороги показалась полянка, залитая полуденным солнцем. Эор остановил крунчей и спрыгнул с повозки. Он намеревался чуть размяться и заодно принести своей любимой Тои немного цветов с той полянки. Ничего не объяснив, он послал жене воздушный поцелуй, сказал, что сейчас вернётся и быстро побежал вперёд к полянке. Выйдя на середину поляны, он стал срывать цветы один другого краше. Повозка осталась вне его зрения за поворотом дороги, скрытая толстыми стволами деревьев.

Вдруг раздался оглушительный страшный грохот и хруст деревьев. Земля под ногами заходила ходуном так, что Эор не удержался и упал, выронив букет. Он глянул в сторону жены, а там было всё в клубах пыли и разглядеть ничего нельзя было.

– Тои!!! Тои!!! – закричал в полный голос Эор.

Он вскочил на ноги, колебания земли прекратились. Бросившись со всех ног к повороту дороги, он сквозь оседающую пыль увидел край огромной дыры в земле на месте повозки. Ни повозки, ни крунчей, ни его любимой Тои не было видно. Он сразу понял, что с неба упал метеорит и убил его любимую. Метеориты падали на Иллэю, но очень-очень редко.

– Тои!!! – он упал на колени около края воронки и зарыдал.

Вокруг него сразу стали образовываться чёрные полосы на земле, которые словно корни распространялись в стороны, наползали на соседние деревья и камни. Эти чёрные корни становились всё толще и длиннее, опутывая всё больше пространства вокруг Эора. Когда эти корни, затмевая солнечный свет, уже подбирались к самому Эору, он открыл глаза и постарался успокоиться. Распространение чёрных корней приостановилось, и убитый горем Эор с трудом выбрался из этого кокона.

Ещё некоторое время и Эор был бы наглухо замурован этими чёрными корнями навечно. Он стоял рядом с этим внезапно выросшим коконом из чёрных плотно сплетённых корней и понимал, что ему надо как можно быстрее прекратить своё недостойное и неправильное поведение, иначе он сам погибнет. Продолжая осознавать фатальность произошедшего с его Тои, он старался изо всех сил взять себя в руки.

Он отошёл от чёрного кокона в сторону поляны, а под каждым его шагом на земле образовывались чёрные сеточки тонких корней. Понимая, что ничего поправить уже нельзя, Эор вспомнил наставления своего старого учителя. У иллэян существовали школы, в которых детей учили писать, читать, считать и постигать разные науки. Больше всего внимания уделялось обучению детей законам природы, поведению в их удивительном мире. Эор помнил, что изучал такое явление, жертвой которого чуть не стал сам, но никогда такого не видел.

В представлении иллэян их планета была гигантским живым разумным существом, которое позволяет людям жить на своей поверхности. Иллэя установила правила, по которым живут люди. Соблюдая эти несложные правила, люди будут жить счастливо и ни в чём не будут нуждаться. Самое главное правило, это отсутствие недоброго и любого его проявления. Но планета сама защищается от этого. Видимо, Эор в своём горе перешёл грань, и Иллэя решила уберечься от этого. Горе горем, а дурным мыслям тут не место.

Эор прогуливаясь по поляне и постепенно осознавая сложившуюся ситуацию, припомнил, как рыдая, там на краю воронки, винил в произошедшем небеса, космические силы, сыпал на них самые ужасные проклятья и клял себя, что не взял свою Тои на полянку. Постепенно его боль сменилась тоской по Тои, и чёрные сеточки на месте его следов на земле перестали появляться. Эор, ещё раз заглянув в воронку, убитый горем, побрёл в сторону долины Ирга.

3. Водичка.

Наступили шестьдесят пятые сутки моего полёта к Темнушке. Ещё вечером перед сном я видел в колпаке её очень близко и знал, что завтра утром, наконец, выйду на её околопланетную орбиту. За время подлёта к этому неизведанному миру я насколько смог подробно его изучил. Например, я выяснил, что вся поверхность планеты буквально состоит из серебра. Серебро в различных химических соединениях было повсюду. Это-то и придавало поверхности планеты тёмный, хорошо поглощающий свет и тепло, цвет. Сначала я расстроился, ведь соединения серебра в большом количестве вредны человеческому организму. Однако по мере приближения к Темнушке я заметил там движение не только животных, но и неких человекоподобных существ. Это придало мне некой уверенности, что эта планетка всё-таки пригодна для жизни. Тогда я, всё ещё надеясь на помощь с Земли, воспринимал обитателей этого мира, как неразумных животных, во множестве разбросанных по просторам Вселенной. Лишь когда спустя полтора месяца, отчаявшись уже ждать помощи, я стал готовиться к долгому ожиданию её здесь на этой Темнушке.

Буквально в тот день, я смог различить в оптику явно рукотворные постройки, обработанные поля, дороги. Ещё через пару дней сближения я смог рассмотреть этих существ. Помню, как у меня сильно забилось сердце при первом взгляде на НИХ. Я подключил к исследованию ДУС и пытался выяснить кто ОНИ, опасны ОНИ или нет. Я очень вдохновился, ведь это первая инопланетная цивилизация, хоть и слаборазвитая, которая встретилась человечеству. Про человечество я слишком громко сказал, ведь в лучшем случае, через шестнадцать с лишним лет это самое моё человечество сможет узнать о НИХ. Не факт, что за это время оно, это моё земное человечество, само не встретит другие разумные миры.

Не будучи специалистом в области контактов с иными разумными существами, я углубился в изучение соответствующей литературы, имеющейся на борту. Однако вскоре убедился, что всё написанное ранее человеческими гениями, во-первых, противоречит одно другому, а во-вторых, это лишь выдуманная теория, не подтверждённая практикой. Для себя я почерпнул только несколько, как мне показалось тогда, здравых мыслей из этих трудов.

Итак, ложась спать накануне прилёта к Темнушке, я обдумывал последние данные о НИХ. ДУС сообщил, что это не просто человекоподобные существа, а по многим прямым и косвенным признакам, это самые настоящие люди. Мужчины, женщины, старики, дети. Всё, как у меня на Земле, только где-то во времена раннего средневековья. Они не знают ни электричества, ни радиосвязи, ни иных благ развитой цивилизации. Необъяснимо для себя, я боялся ИХ. Я боялся вступать с НИМИ в контакт, подспудно опасаясь этих слаборазвитых людей. Мало ли что им взбредёт в голову при моём появлении, и я буду либо съеден ими на обед, либо сожжён, либо ещё что-то страшное. А может и наоборот, ОНИ объявят меня божеством, и я не смогу ступить ни шага, без их ежесекундной опеки. Я пожалел, что на борту корабля нет вообще никакого оружия, с ним мне бы тогда было спокойнее. Пара ножей и слесарно-столярный инструмент не в счёт. Но мне также не давала покоя мысль об иной биосфере. В одной книге по инопланетным контактам я вычитал, что иные миры могут иметь другую, враждебную для человека микробиологию. В этом случае, меня постигнет участь марсиан из «Войны Миров» Герберта Уэллса, хоть я и не собирался уничтожать жителей этой планетки.

Я решил повременить с высадкой на Темнушку и сначала подробно её исследовать. Мне предстояло взять образцы грунта, растений и воды с поверхности, благо на корабле имелось два автоматических исследовательских зонда. Согласно расчётам ДУСа, я мог посадить свой корабль на эту планетку только один раз, и после у меня не будет возможности взлететь с её поверхности. На приземление я потрачу всё имеющееся топливо, и останется атомный реактор, который будет исправно давать энергию для поддержания жизнедеятельности корабля в ближайшие лет двести. На мой век хватит!

В моей голове роем гудели разные мысли о приспособлении к предстоящему обитанию на Темнушке. Надо или не надо контактировать с местным населением? А что, если там окажется патогенная микрофлора, которая для меня окажется губительной? Как я в этом случае буду выживать? В принципе, есть скафандр, даже не один. Я смогу выстроить вокруг корабля герметичный шатёр или нечто вроде теплицы и выращивать разные культуры, семена которых находились в грузовом отсеке. Во всяком случае, я смог бы попытаться как-то пристроиться на этой планете, потому что, болтаясь в космосе, я умру от голода уже максимум через год. Это я уже подсчитал. С такими мыслями я и уснул.

Рано утром меня разбудил ДУС в условленное время, и, пройдя манёвр торможения, мой корабль перешёл на околопланетную орбиту на высоте примерно двести километров над поверхностью. Я вращался вокруг планеты, делая оборот за сорок минут. Темнушка была по размерам сопоставима с Марсом, примерно с такой же гравитацией, а поэтому атмосфера была более разрежённая, но человеческий организм мог запросто приспособиться к этому. Пока я крутился по орбите, я начал составлять подробную карту этой планеты, немного меняя траекторию облёта, чтобы покрыть всю поверхность. К вечеру у меня была готова подробная карта этого мира, а ДУС помог мне сформировать виртуальный глобус.

Планета в корне отличается от Земли. Суши более семидесяти пяти процентов, а вода равномерно распределена по поверхности в виде рек и озёр. Солёных водоёмов нет вовсе. Только пресная вода. На полюсах отсутствуют ледяные шапки, там всегда одна и та же температура, чуть выше двенадцати градусов. Людские поселения в основном между семидесятыми широтами обоих полушарий. Я не обнаружил никакого напоминающего мне государственного центра или центров. Поселения более или менее одинаковые по размерам равномерно распределены по планете. Численность людей в поселениях, как смог вычислить ДУС, колебалась от трёхсот до тысячи с небольшим человек. Всего поселений на планете около полутора тысяч, из чего я сделал вывод, что общее население планеты составляет всего-то порядка одного миллиона человек. По сравнению с пятнадцатимиллиардным населением моей родной Земли, это ничтожно мало. Сверху их жилища выглядели, как у сказочных гномов. Такие колпачки с загнутыми трубами. Иногда я видел людей в повозках, запряжёнными какими-то белоснежными пушистыми существами, напоминающими лам, но с иными пропорциями. Они неспешно ехали по дорогам между селениями. Дороги выделялись бежевым цветом на тёмно-сером фоне почвы или тёмно-бордовом фоне листвы больших деревьев. Ни единого конфликта между людьми я не приметил за всё время, пока я летал вокруг Темнушки. Жизнь повсеместно мирная и удивительно спокойная. Никто никуда не торопится! В телескоп я не раз рассматривал этих красивых людей. Они все одной расы, прямо как я, только значительно симпатичнее. Женщины, просто прелесть, а от девушек мне вообще было не оторвать взгляда. Мужчины статны и красивы, словно скульптуры Микеланджело. Я вообще поймал себя на мысли, что попал на древнегреческий Олимп и наблюдаю за пантеоном богов. Может это тот самый мифический рай, а я уже умер? Вот какие безумные мысли посещали меня тогда на орбите планеты.

Через три дня я получил от автоматических зондов образцы с поверхности планеты. Изучение этих образцов меня обескуражило. Я даже снова отправил зонды, для повторного взятия образцов в другой области планеты. Результаты были прежние. Планета была абсолютно стерильной. Никаких микроорганизмов ни в одном образце обнаружено не было. Более того, я намерено внёс в пробы воды и почвы свои собственные бифидо- и лактобактерии. Дальнейшая метаморфоза меня просто изумила, я собственными глазами видел в биозащитном микроскопе, как мои полезные бактерии почти мгновенно уничтожаются почвой с планеты, словно она живая. В ней появлялись какие-то чёрненькие ниточки, врастающие в бактерии, затем, опутанная этими нитями бактерия лопалась и растворялась в этой почве вместе с чёрными нитями. В инопланетной воде произошла похожая история. Бактерии были окружены какой-то мутной неразличимой субстанцией и через пару секунд были полностью растворены. При этом химический состав воды был абсолютно обычным, Н

О с растворёнными минеральными веществами, всё как на Земле.

Я задумался, посоветоваться мне было не с кем, ДУС не умеет давать такие советы. Всё это время образцы с планеты я изучал в герметичном шкафу, чтобы не контактировать с моей внутрикорабельной атмосферой. Я решил взять пробы воздуха внутри шкафа. Перед открытием образцов с планеты там был обычный вдыхаемый мной воздух с моими бактериями и микробами. Всё как обычно. Однако теперь воздух в исследовательском шкафу стал, как и образцы, абсолютно стерильный. Я понял, что виной тому почва и вода с планеты. Но почему? Эти бактерии полезны для человека, а, судя по всему, люди там живут, значит, живут они там без полезных бактерий. Стало быть, если предположить, что эти существа аналогичны мне, то мне самому также ничего не угрожает. Стерильность планеты должна также означать, что в этом мире нет никаких инфекционных болезней. С большой долей вероятности, я предположил, что и вирусных инфекций там нет. Но если это так, то я сам являюсь для этой планеты носителем миллиардов и миллиардов бактерий и вирусов, от которых у меня стойкий иммунитет. И как быть? Если я сейчас спущусь на поверхность, не примет ли меня природа планеты за болезнетворную гадость и не растворит ли сразу этими чёрными сеточками? Подобная сложность должна быть мной решена, иначе я просто обречён на гибель.

Именно по этой причине я весьма долго не мог спуститься на планету и всё искал решение. Я ставил разные эксперименты с образцами, даже высадил в инопланетную почву пару семян пшеницы, томата и гороха. Результат удивил меня не меньше, чем стерильность планеты. Зёрна проросли раз в пять быстрее, чем на Земле и через две недели я получил урожай. Это было немыслимо! Мой лабораторный шкаф уже через месяц зарос нашими земными растениями на инопланетной воде и почве. Созрели даже помидоры! Два спелых красных овоща соблазнительно висели прямо у верхнего стекла шкафа. Я не решался их съесть, помня опыт с инопланетной водой.

Так прошёл ещё месяц. Мне надо было принимать решение, потому что мои съестные запасы подходили к концу. Хоть я и уменьшил свой ежедневный рацион до минимума, но еда стремительно заканчивалась. Ещё пара тройка недель и я начну голодать. Скоро будет пять месяцев, как я находился на корабле, при плановых трёх с небольшим. Конечно, потом я начал бы есть запасы семян для посадок из груза, но это максимум ещё год. А затем голодная мучительная смерть. Надо было рисковать. Либо погибнуть сейчас, либо через год. Но рискнув сейчас, у меня оставался ещё шанс выжить. Если я начну пить эту инопланетную воду, учитывая эксперименты с бактериями, в моём организме исчезнут все полезные микроорганизмы, и у меня начнётся дисбактериоз. Резко снизится способность организма к сопротивлению патогенной микрофлоры. Я стану стерильный как младенец… Стоп!!! Я даже хлопнул себя ладонью по лбу. Как младенец! Ну, конечно! Мы же развиваемся в утробе матери в абсолютно стерильной среде и рождаемся без единого микроба внутри. Лишь потом с первым вздохом мы получаем первую порцию различных микроорганизмов, и патогенных в том числе. А чем я рискую здесь? Лишь тем, что на планете может существовать некая другая микрофлора, которая дружит с почвой и водой, и которая может быть вредной для меня. Но вероятность этого минимальна, люди то там живут.

С этой мыслью я прошёл к лабораторному шкафу и, резко выдохнув воздух, открыл герметичную стенку. В шкафу различные растения уже завяли, а помидоры пожухли и сморщились, но гниения не было вовсе. Из открытого шкафа пахнуло удивительной свежестью и приятным пряным растительным ароматом, хотя я подспудно ожидал затхлый или тухлый запах. Я взял закрытую ёмкость с образцом воды с Темнушки.

– Эх, была, не была, – с этими словами я вскрыл ёмкость и, зажмурившись, сделал глоток.

Уже поднося ёмкость ко рту, я носом чувствовал ту самую волнующую приятную свежесть, которая пахнула на меня из открытого шкафа. Я чуть задержал порцию воды во рту, прочувствовал её вкус и проглотил. Вкуснее воды я никогда в жизни не пил. Хотя я на Земле пробовал чистейшую воду из горных источников, а в новой колонии на другом краю Млечного Пути вода была даже лучше, чем на Земле. Но эта вода просто божественная, иного определения мне тогда на ум не пришло. Прислушиваясь к своим новым ощущениям, я смотрел на флакон с водой и наблюдал, как над поверхностью воды периодически возникают и пропадают еле видные мутные мельчайшие пятнышки. Это испарения инопланетной воды обнаруживают и обезвреживают бактерии, летающие в моём корабельном воздухе. В это время глоток инопланетной воды растекался по моим внутренностям. Я отчётливо это ощущал, как вода прошла в желудок и растеклась по нему, разливая приятную прохладу. Далее этот глоток перетёк в кишечник, а вот там я его почувствовал по-иному. Приятная прохлада сменилась сильным теплом на грани жжения.

– Ну, что, парниша, вот сейчас ты и загнёшься во цвете лет, – с горькой усмешкой сказал я сам себе, – знать, судьба твоя такая! Ускорим процесс, что ли?

Я понял, что мне наступает конец, посмотрел на флакон с инопланетным зельем и осушил его залпом. Вновь удивился поразительно приятному вкусу этой воды, однако почему бы яду не иметь чудесный вкус. Ирония! Затем, я аккуратно поставил пустую ёмкость в лабораторный шкаф, осмотрел лабораторию прощальным взглядом, развернулся и пошёл в колпак. Тогда я почему-то решил встретить свой конец, глядя на звёзды, на своё далёкое Солнце и на причину своей смерти. На эту необычную, но убийственную планету. Уже на лесенке в колпак внутри живота не просто жглось, там был дикий пожар, что я еле добрался до кресла. Видимо, я закричал от боли, скрючившись в кресле и подтянув колени к подбородку. У меня было ощущение, что живот расплавился и вместо него у меня зияющая дыра.

– Привет, мой конец, – мелькнуло у меня в голове, а перед глазами уже плыли разноцветные искры, пузыри, линии, вспышки… и чернота…

Я очнулся в кресле в колпаке и понял, что жив.

– Дуся, я жив? – обратился я к ДУСу.

– Если ты ко мне обращаешься, то да, – весело ответил мне знакомый голос ДУСа.

– Я что заснул тут? Ты знаешь, мне такая муть приснилась…

– Судя по твоим жизненным показателям, ты вовсе не спал. Я бы сказала, что ты умер, а потом ожил.