10 ЖК. Десятая жизнь кошки

– Одного, пожалуй, оставлю – он мне дорог теперь – еле отыскал.

– Бедненький. Ты хоть покормил его? – Мне показалось или она повторяется?

Я буркнул на прощанье что-то утвердительное, но пошел проверить миски.

Наконец долгожданный звонок в дверь. Я сгребаю её в охапку. Она отзывается высокой жалобной нотой, и мне становится страшно, не слишком ли я стиснул эту невозможную хрупкость. Но хрупкость бывает обманчива. От Кристины вот жарит как от калорифера. Она буквально вибрирует в моих неуклюжих и загребущих. А может, мне это опять только кажется. Но и меня враз и с новой силой накрывает – я и правда соскучился невыносимо. Мне передается эта вибрация. Я рвусь и стремлюсь к ней – тянусь ощутить нежный трепет в ладонях.

– Ну вы руки-то не распускайте, пожилой человек. – Дыхание у неё сбивается. – Так сразу-то.

Отпускает дорожную сумку, обнимает меня одной рукой и откидывает голову, прикрывая глаза.

Тут в прихожую вылетает теннисный мяч и за ним он. Я порву этого гада! Крис переводит взгляд на кота:

– Третьяков! Я не поняла! – она отпихивает меня и бросается к коту.

Кот не из пугливых – продолжает игру. Сам её лапой норовит – чувствую родственную душу. Она, конечно, хватает его на руки, лезет с поцелуями – фу, опять это зооложество. На его месте, вообще-то, должен быть…

– Ти тякая миляха! – Трётся с ним носами – кошмар! – Дима! – Оппа, это уже мне. – Ты что, сам не видишь, что это другой? То есть, другая! Это вообще, блин, кошка!

– И что? – Я пытаюсь связать произошедшее, где я мог проколоться.

– Что, что! Включайся уже! Или ты только к честным девушкам в трусы слазить такой быстрый?

Я уже готов её придушить. Этими же руками. Обеих!

– Уверена? – Спрашиваю. – Уверена, что это она?

– Пфф, ты чё? – Продолжает с ней сюсюкать.

А меня прям что-то зло взяло. Хотя на кого злиться кроме себя? Оттого, наверное, и забирало.

– Может её вообще правильнее называть «они»? Да и сколько сейчас этих полов – чёрт ногу сломит.

Ляпнул, не подумав. Скажи лучше честно: задеть хотел. У Крис уже случались приступы толерантности к представителям сложносочинённых гендерных групп. Так что я запросто рисковал лишиться не только предварительных… Не говоря уже о хэппиэндах.

– Ладно, – говорю, – Бывает. Документы я у него… у нее не проверил, конечно. Мой косяк.

Но Кристина и не думала дуться.

– Не переживай. Эта заводнее. Чаю-то нальешь? А лучше… – Она сперва закатывает, потом прикрывает глаза, и я отправляюсь к холодильнику.

А может, кошки ей нравились больше. Или конкретно эта пришлась ей по душе. Хотя и с номером первым у неё складывалось вполне гладко. Но с Муркой всё выглядело ярче. Тьфу ты, пропасть! Мне же в результате этих гендерных перестановок роль была уготована точно та же.

Я достаю бутылку. Так, что меня не устраивает? Из-за чего я завелся? Кот не тот – это понятно. Игорь, скорее всего, заметит подмену. Ну так что ж? Ситуация сводилась ко вчерашней, когда я неудачно открыл входную дверь и выпустил кота номер один. Я уже ждал, что на меня сейчас опять навалится вчерашний морок самобичевания и на всякий случай поправил «Белугу» в морозилке. Но на удивление мой внутренний небосклон был чист и ясен. Никакие депрессивные состояния не проникали и даже теней не отбрасывали.

Что ещё? Ко мне приехала девушка. Ко мне? Девушка? Это же отлично. Почему я так долго открываю? Надо бежать, надо спешить к ней! «Что, резковато тебе выдала? Так сам хорош – меньше тупить надо.» Вот, что мне нужно, – перезагрузка. Я снял с сушки пару бокалов и зашлепал в гостиную.

Кристина стояла у книжных полок, разглядывая корешки. Надо же! Может её тоже подменили? Я осторожно приблизился сзади с наполненным бокалом.

– Любимая! – Я увидел, как у её отражения в стекле книжной полки поднялась одна бровь. Я, сколько ни пробовал, на такую сложную мимику не был способен. Конечно, я мог сказать более привычное: «слыышь», но тогда бы бровь точно осталась на месте.

Я наклонился к самому её уху. Даже слегка коснулся губами. Ухо было теплым, пахло чем-то вкусным, и я перешёл на шёпот:

– Ну типа эта, признаю, короче, что облажался. В общем, полнейшая безответственная скотина. Но в этом же никакого сюрприза. Правда, ведь? Да, да – кот не тот! Не та! Но я-то тот же самый. Я зде…

Она повернулась и не дала мне договорить. Она меня поцеловала. Не буду подробно, что было дальше, но как поцеловала! Ещё вчера после такого… Какая там водка? Вод-как надо бороться с депрессухой!

Потом я её тоже поцеловал и целовал много и ещё и не только. Она тихо стонала, кусая губы, и шептала: «Замолчи». А я всё пытался ей рассказать про вчерашнее. Рассказать поточнее, передать всю эту боль. Зачем? Эти пьяные рыдания – взрослого, но не повзрослевшего до ума мужика. Опять плакал уже сегодня, сейчас. И как-то особенно крепко она ко мне прижималась в этот раз. А потом, когда уже совсем перевели дух и замерли в блаженном оцепенении, она сказала вдруг:

– Ты сегодня такой… Такой… Что с тобой произошло?

И тут я совсем потерялся, обнял её и уткнулся носом куда-то в шею.

«Ууу-теее-кай!»[21 - «Утекай» – песня с дебютного альбома «Морская» группы «Мумий Тролль», 1996 г.]

Всё-таки ещё одна вещь не давала мне покоя. Я открыл глаза. Ночь была душной. За окном темноты почти не осталось. Хрен поймёшь эти июньские ночи – то ли сумерки, то ли светает. Крис спала беззвучно. Я задёрнул шторы, чтобы хоть ненадолго отсрочить рассвет. До будильника-то ещё добрых пара часов. Вещь, что не давала мне спать, с некоторых пор звалась Муркой. Никто об этом не знал кроме меня. Конечно никакая она не вещь, а ещё какое живое существо. И вот это и донимало меня. Из туалета я нетвердым шагом – в коридоре в отличие от спальни – хоть глаз коли – несправедливость. «Эх Мурка, ты мой Мурёночек. Мурка, ты мой котёночек.» Она спала, свернувшись на месте кота номер один, которое я так и оставил под зеркалом. Я распахнул входную дверь. Мурка повела ушами и открыла глаза. Открытая дверь не привлекла никакого внимания. Надо видимо другую песню поставить. Я аккуратно подхватил ее, поставил перед открытой дверью и пропел: «Уу-тее-каай». Быть может, она знала продолжение, но идти отказывалась – только приседала и напружинивалась, будто готовилась прыгнуть и ответить на хамство.

– Да иди уже! Ты свободна. Я как честный, хоть и запутавшийся немного в кошачьих, человек, с некоторым опозданием хочу вручить тебе все символы свободы.

Мне даже показалось, что при этих словах она посмотрела на меня чуть внимательнее. Однако, вместо ответа Мурка выгнула спину, прошла мимо моей ноги, слегка потёршись, и проследовала к своей миске.

Я немного постоял у распахнутой двери, чувствуя себя идиотом, но при исполнении. Потом пришло ещё одно сильное чувство: «спать». Я запер дверь и вернулся в кровать.

Неявка = дисквалификация?

Во вторник неожиданно наступило «не продохнуть». Причём сразу во всех смыслах. Температура лихо перепрыгнула через тридцать и догоняла по градусам моё нетренированное, но очень уставшее тело. Кондей пыхтел, не выключаясь. Выставка закончилась, и мне на загривок присели все и сразу. По крайней мере, мне так казалось. Я безостановочно исправлял старые косяки – и свои, и чужие. То и дело бегал под душ. Хорошо ещё, что не курю.

Очнулся я в среду утром. Когда понял, что проспал опять все будильники. Меня привычно прихватило тревожной лихорадкой «сейчас же начнутся звонки». Но в следующий миг я понял, почему проспал, и мне стало намного лучше. По стёклам монотонно барабанили мелкие капли, за окном хмурились натуральные сумерки, наконец, я почувствовал даже лёгкий озноб и вырубил кондиционер. Ну и телефон вдобавок молчал. Вот ради таких моментов, может, и стоит…

Я быстро соорудил себе кофе – чашечку побольше, чтобы как следует насладиться. Но тут тревожные мысли, которые быстро перегруппировались и снова перешли в наступление, настигли меня врасплох и ткнули прямо туда.

Я чуть кофе не вернул, что успел употребить.

– Игорь, сука!

Я же готовился, проговаривал перед зеркалом разные сценарии моего путанного объяснения. Были скрипты и вовсе без объяснения – пожестче, типа, «бери, что дают и не выделывайся – спасибо скажи». Но они мне не казались симпатичными. Разве что так, раззадориться – представить на миг себя агрессивным малым, способным на нечто сумасбродное (кстати ни малейшей идеи, что бы это могло быть). Ну какой я сумасброд – унылый айтишник, погрязший в самокопании. Даже не геймер, хотя в теории мог бы – времени жалко. Так что я решил держаться солидно, но не давить. Понятно, что обороняться сподручнее, наступая. Просто переходить в наступление на такого, как Игорёк – все равно что с бейсбольной битой к однокласснику, которому задолжал двадцать копеек за мороженое.

И вот после того, как я уже совершил над собой весь этот обряд структурированного гуманизма и продолжал планомерно уничтожать чудом сохранившиеся следы собственного достоинства… Владелец кота, хотя теперь – уже кошки, посмел не явиться.

Автоответчик по его номеру бормотал на механическом английском что-то типа «вне зоны доступа». Может и правда командировка?

Что, в сущности, для меня-меня-менялось в результате неявки? С Муркой отношения у нас складывались не хуже чем с номером первым. А точнее, даже лучше – с поправкой на полную лояльность месту пребывания и отсутствие попыток бегства. То есть, и стресса, и риска абсолютно никакого. Нарастала, понятно, тревога: «Когда это чмо уже, наконец, покажется?» Но надо признать, она не имела под собой никакой материальной основы даже в виде легкого дискомфорта. Ну а то, что договорились, а тут «опаньки» – что ж, подождём-поглядим, как товарищ будет выкручиваться. В глубине-то я не только фиксировал нулевой риск потерь, но в тайне предощущал неявное приобретение, а может даже выгоду от своего затянувшегося статуса.

Всё-таки я оставался вполне свободным индивидом. Однако, существовал один микроскопический нюанс. Совместное ведение хозяйства. Совместное, значит, с котом, пардон, с кошкой. Вот и в этом ракурсе я представал уже в новом качестве, как мне казалось. Я, что ли, обретал некие дополнительные точки опоры. По крайней мере, Крис на меня смотрела немного по-особенному теперь. Возможно, это только на неё так влияло. Хотя мне кажется, что проявлялась более общая сила и власть. Только нужна ли мне более общая? Тут уже, правда, всё становилось совсем сложно и топко.

«А здесь нечисто играют»[22 - Фраза из к/ф «Приключения принца Флоризеля» (Ленфильм, 1979)]

К обеду дождь не прекратился. Работалось вяло и томно. Надо было чего-то уже съесть, но я оттягивал приём пищи. После него можно было запросто рубануться – спать хотелось с утра. В эту тягостную минуту, когда чувство голода начинало брать верх над слабеющим желанием сделать хоть что-то, позвонил клиент.