Оценить:
 Рейтинг: 0

Люди такие разные. Записки газетчика

1 2 3 4 5 ... 11 >>
На страницу:
1 из 11
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Люди такие разные. Записки газетчика
Сергей Павлович Степанов-Прошельцев

За долгую журналистскую жизнь мне довелось встречаться и с людьми известными, и вроде бы неприметными. И у каждого из них свой характер, своя биография…

Люди такие разные

Записки газетчика

Сергей Павлович Степанов-Прошельцев

© Сергей Павлович Степанов-Прошельцев, 2020

ISBN 978-5-4498-5033-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Работа в газете – это, прежде всего, встречи с людьми. Людьми самыми разными, со своими неповторимыми характерами, своими заморочками. Их было много таких встреч.

ТРИ РУБЛЯ НА ВЕРЕВОЧКЕ

Ещё в школе я писал заметки в ставропольскую газету «Молодой ленинец». Там же публиковались и мои первые стихи. Когда я принёс свои новые творения в редакцию, мне сказали, что вирши отнюдь не газетные, а журнальные. И посоветовали показать их писателям.

Редакция альманаха «Ставрополье». находилась в этом же здании. Там сидел какой-то человек, который, как он объяснил, не имеет никакого отношения к альманаху.

– Андрей Максимович сейчас находится дома, – сказал он. И дал мне его адрес.

Андрей Максимович Исаков был тогда ответственным секретарём альманаха. Я читал его стихи, но они не произвели на меня никакого впечатления, как и стихи всех других тогдашних ставропольских мэтров.

Я сначала не хотел идти к нему – не хотел, чтобы свой вердикт по поводу моих опусов выносил человек, который пишет рифмованной прозой. Но потом всё-таки пошёл. Мне стало интересно узнать, что этот человек из себя представляет. Поднялся на третий этаж, позвонил. Услышал чьи-то шаги. Меня долго рассматривали в глазок, но не открыли.

Я услышал, что хозяин квартиры уходит, и позвонил ещё раз. Снова – шаркающие шаги. Под дверь просунулась бумага. На ней было написано: «Обойди дом с другой стороны, я спущу тебе три рубля на верёвочке, купи бутылку водки и позвони в квартиру ниже этажом. Этот человек, его зовут Пётр Иосифович, откроет мою квартиру».

Я не понимал, к чему такая конспирация, но выполнил все указания Андрея Максимовича. Я выглядел старше своих лет, и водку мне продали.

Сосед Исакова, Пётр Иосифович, внимательно меня оглядев, спросил:

– Ты не из нашего дома?

– Нет, – ответил я.

– А, ты, наверное, из станицы Родниковской? Ты кем доводишься Андрею Максимовичу?

– Никем, – сказал я. – Я стихи ему принёс.

Пётр Иосифович был сильно разочарован. Потом я узнал, что корни Исакова были в этой станице, и к нему часто приезжали родственники. Они привозили продукты, часть которых перепадала и его соседу. Так как Исаков сильно пил, жена закрывала его в квартире и уходила на работу. Она не знала, что у соседа точно такой же замок, и он может открыть дверь своим ключом, что он и делал, но только при условии, если бутылку они распивали вместе с Андреем Максимовичем. Супруга же Исакова так и не могла понять, почему её благоверный, несмотря на закрытую дверь, каждый раз навеселе.

Андрей Максимович показался мне глубоким стариком, хотя ему было немногим больше 60 лет. Он принимал участие в Гражданской войне, а потом случайным образом познакомился с известным учёным Отто Юльевичем Шмидтом. Тот помог Иакову поступить на литературный факультет педагогического института в городе Орджоникидзе (ныне Владикавказ).

Застал он и Великую Отечественную, был фронтовым корреспондентом. На войне погиб, причём погиб при освобождения Ставрополя, его друг Иван Булкин, тоже причислявший себя к поэтам.

Исаков был человеком с хитринкой. Но о своем творчестве сказал прямо:

– Знаешь, то, что я написал, – туфта. Сам себя убеждал не раз бросить это дело, а не могу, втянулся. Да и печатают, деньги идут какие-никакие.

Мои стихи произвели на него большое впечатление.

– Бог талантом тебя не обидел, – похвалил он меня. – Береги его, не разменивай по мелочам.

Увы, не внял я его совету.

ОБЩАГА НА ДОБРОЛЮБОВА

Я поехал в Москву поступать в институт. Экзамены сдал на одни пятерки, но по конкурсу не прошёл – тогда преимущественным правом зачисления при равенстве баллов пользовались те, кто имел производственный стаж. У меня его не было.

В Москве я задержался. Попал в общежитие Литинститута на улице Добролюбова вместе с кем-то из абитуриентов. За каким дьяволом, мы поехали туда, я уже не помню.

Это жёлтое семиэтажное здание было построено где-то в конце 50-х годов. Но выглядело оно непрезентабельно. Внутри тоже не было порядка. По паркету на пятом этаже пытался кататься пьяный парень на лыжах. У него это не получалось, и он то и дело падал.

Я так и не понял, кто составлял контингент общежития. Скорее всего, тоже абитура, потому что у студентов были каникулы. Но не берусь утверждать это на сто процентов.

Комната, куда мы постучались, была грязной, все вещи раскиданы. Разбитое окно заткнуто подушкой. За столом сидели два мужика – им было на вид под сорок. Оба густо заросшие щетиной.

Нам пришлось ждать того, к кому мы пришли, – его послали в магазин за очередной бутылкой. Но мы принесли свою, и предложили хозяевам выпить. Те с радостью согласились.

Тут дверь открылась и появился ещё один жилец – его представили как классика узбекской литературы. Но он пить с нами отказался. Пошарил в своей тумбочке, достал флакон одеколона и схватил стакан со стола, намереваясь вылить в него его содержимое.

Но стакан у него отняли.

– Завязывай, Айдар, – сказал один из «ощетиненных», – на тебя стаканов не напасёшься. Как ни возьмёшь какой, «Тройным» одеколоном воняет. Пей из горлышка.

– Так оно же узкое, – оправдывался Айдар.

– — А ты раскрути посильнее посуду, – вразумляли его. – Быстрее пойдёт.

Айдар опустошил флакон и завалился спать. Храпел он очень музыкально.

Пока мы допивали принесённую нами бутылку, пришёл «гонец». И не один. С ним был ещё какой-то скуластый мужчина, тоже гораздо старше нас.

– Шукшин, – сказал он, протягивая мне руку.

Мне эта фамилия тогда ни о чём не говорила, хотя она уже была на слуху. Годом раньше на экраны вышел фильм Шукшина «Живёт такой парень», в журнале «Сибирские огни» печатался роман «Любавины». Но я не видел фильма и романа не читал и подумал, что это – очередной «классик узбекской литературы». К тому же новый знакомый был изрядно пьян.

– Вот оформляю свой развод с Викой, – объяснил он своё состояние.

Только потом стало понятно, что Вика – это Виктория Софронова, которая в феврале 1965 года родила от Шукшина дочь Катю. Шукшин приглашал нас в Свиблово, где он недавно получил квартиру, чтобы продолжить пьянку. Но туда мы не поехали. Так мы избежали скандала – много времени спустя я узнал, что практически каждая попойка Василия Шукшина кончалась мордобитием. Он бросил пить то ли в 1968-м, то ли в 1969-м году…

Позже мне попалось на глаза стихотворение Александра Воронина, посвящённое общаге литинститута. Он очень точно описал то, что там творилось:

На Добролюбова спокойно,
1 2 3 4 5 ... 11 >>
На страницу:
1 из 11