Разумению не подлежит. Антология необъяснимого

Новых скоморохов в Нижнем Новгороде едва ли наберется с десяток, да и в других городах тоже такая же картина. Они о нижегородской Замри-горе и знать не знают. Восхождение на неё накануне купальской ночи совершили скоморохи пришлые — из двух уральских городов. Откуда они узнали про этот холм в междуречье Ветлуги и Волги, остаётся только гадать.

Откуда взялась Замри-гора

Этот холм официально никак не называется. Просто высота 166. То есть на 166 метров возвышается он над уровнем моря. Но цифра сия давно уже в народе не почитаема, считается она дьявольской.

Откуда же взялось название «Замри-гора»? Согласно одной из легенд в ночь на Ивана Купалу холм начинал расти, умножая плантации волшебных трав, и рос до тех пор, пока скоморохи, которые якобы собирались тут ежегодно, не произносили особое заклинание — только тогда рост останавливался. Гора «замирала», чтобы бродячие комедианты могли беспрепятственно собрать папоротников цвет, который способствовал их вечной молодости.

Что касается неизбывной веселости скоморохов, то и ей есть объяснение. Другое предание повествует о том, что во время купальской ночи потешники решили устроить такое представление, чтобы посмотреть его собрались все небожители. Они старались изо всех своих скоморошьих сил. Тренькали на гуслях, били в тулумбазы-барабаны, распевали озорные песни. В пляс пускалась даже духмяная скакун-трава, хороводы водили березы с рябинами и липками. Звуки заразительно-радостной музыки переполнили всю округу, все леса взбаламутили.

Но не учли одного скоморохи. В ночь на Ивана Купалу всё наоборот бывает: светлые добрые духи в низины уходят, поближе к земле, а вся нечисть из оврагов и болот, из нор своих тайных к высоте стремится, к горам и холмам. Вот и вышло всё не по-загаданному. Собрались на Замри-горе лешие да кикиморы, ведьмы да черти рогатые. А с ними и их хозяин – дьявол козлоногий.

Посмотрели они лицедейство скоморошье — понравилось. Только один дьявол в ладоши бить не стал, гордыня не позволила. Сказал, дескать, хорошие вы актеры, да только со мной никто не сравнится. Вот, смотрите, учитесь. Повёл рукой вправо — барсуки по-медвежьи заревели, щеглы закаркали, вороны соловьиными руладами разлились. Повёл рукой влево — на дубах вместо желудей рябиновые гроздья заалели, а желуди на осинах вызрели, берёзы же сосновые шишки усыпали… «Ну что, — спрашивает, – каков я?».

Молчат скоморохи. Да, с дьяволом не потягаешься, всё равно он верх одержит. И признали они свое поражение.

— То-то же, — резюмировал повелитель рати нечистых. Но похвала и его слух ласкала. Расщедрился от прилива чувств – взял и подарил притихшим потешникам Серебряную маску.

Таинственная маска

По поводу этой маски легенды порой противоречат друг другу. Одни утверждают, что если человек надевал её, то более талантливого лицедея мир не видывал. Он мог рассмешить даже стог сена или куст сирени, про зверьё и говорить нечего: оно чуть ли не в истерику приходило от понятных только ему шуточек. Рыбы в реках и озерах настолько обалдевали, что сами шли в сети или на крючок, а волки – в капканы. Бери, что называется, голыми руками.

Но Серебряная маска приносила не только удачу в профессиональном плане. Вроде бы она позволяла ещё и превращаться в невидимку, переноситься в прошлое и будущее. Если это было на самом деле, то бродячие комедианты просто какие-то уникумы.. Мастера на все руки. Или тот, кто слагал легенды о потешниках, тоже обладал недюжинным чувством юмора?

Как бы там ни было, а Замри-гора испещрена глубокими шрамами. В былые годы здесь не протолкнуться было от черных копателей, которые искали не что-нибудь, а именно Серебряную маску. Значит, в неё верили. Согласно одним рассказам, она была спрятана здесь и давалась в руки лишь раз в году — в ночь на Ивана Купалу. В то же время существует и другая версия: маску эту скоморохи передавали из рук в руки — при смене поколений. Где сейчас она — тайна за семью печатями.

Раздвоение Лены

Вершина холма заросла густым бурьяном. Это свидетельствовало о том, что его давно уже никто не посещал. Следов кострищ тоже не обнаруживалось. Как и папоротников, которые, как гласит народное поверье, цветут именно в ночь на Ивана Купалу.

Ровно в полночь далекая зарница разорвала черный крепдешин неба. И всё вокруг переменилось. Только один костер, вокруг которого расселись современные скоморохи, горел, как раньше.

Сашка-Домрач и его жена Лена отошли на несколько шагов. Они не держались за руки — и это была их непростительная ошибка. В том выморочном мире купальской ночи никому в мире не по пути ни с кем, здесь не бывает дорог совершенно параллельных.

Лена очутилась в непроходимом лесу. Чёрные корявые стволы смыкались стеной, и ей казалось, что эта стена подступает к ней все ближе и ближе.

Она сделала попытку протиснуться между двумя разлапистыми елями, возносившими свои вершины к свинцовому небу, но у нее ничего не вышло. И сразу возникло ощущение, что за Леной кто-то наблюдает. Эта догадка не обманула. В тот же момент она услышала сатанинский хохот, от которого ледяная волна страха захлестнула её с головой.

У Лены была зажигалка. Она щелкнула ей, памятуя о том, что все тёмные дела света боятся, но язычок пламени так и не вспыхнул. И опять раздался раскатистый хохот: вселенское зло забавлялось, видя бессилие человека что-то изменить. И казалось, что уйти от неминуемой смерти некуда.

Но тут Лена почувствовала, что от неё отделяется какая-то сущность, что-то чёрное, непостижимое. И она отчетливо поняла: в каждом из нас живут чёрные души предков, только мы не ощущаем это, живём с чудовищной неосмотрительностью.

Лена-2 не была похожа на Лену-1. Это была настоящая ведьма: искаженное от злобы лицо, длинные вьющиеся волосы… Призрак не обязательно должен копировать человека.

– Я – твои освобожденные из клетки приличий мысли, – услышала Лена-1. — Самые потаённые, глубоко запрятанные. Тебе нравится убивать? Вот нож, вот жертва. Полосни им по горлу этого ребенка, отведай свежей крови. Тебе ведь хочется? Ты испытаешь неописуемое блаженство, ты станешь другой.

Лена увидела перед собой годовалого мальчика с соской-пустышкой во рту. Он глядел на неё широко открытыми голубыми глазами. На неё, на нож, который сжимала её рука. Лена, не сознавая себя, занесла этот нож над малышом, но в самый последний, как ей показалось, момент какая-то властная сила вмешалась в происходившее. Тихий и тёплый, совсем другой свет, который исходил откуда-то сверху, расслабил судорожно сжатые мышцы, успокоил мятущуюся душу, и пальцы, сжимавшие орудие убийства, как бы сами собой разжались…

Призрак цветка

Сашка-Домрач, наоборот, оказался в каком-то виртуальном пустолесье. Всё вокруг поросло травой – не каким-нибудь пустоцветом-горюном, а навевающими дурман ночными фиалками, клевером, мятой.

От тропинки ответвлялась ещё тропинка. Путь освещал блуждающий огонек. Он привёл Домрача к зарослям папоротника и завис над ними. Это была маленькая светящаяся почка, которая на глазах росла, становясь бутоном цветка.

Он был совсем рядом — можно было дотронуться рукой. Но в этот момент, как и Лена, Сашка-Домрач тоже раздвоился. Кто-то незнакомый, чужой находился рядом. Одетый в зелёный нанковый кафтан, в штанах с лампасами, в сафьяновых сапогах с загнутыми кверху носками, с кривой саблей на боку, этот кто-то прятал усмешку в густых черных усах. И так знакомо было его обличье!

«Неужели Стенька Разин? – подумал Домрач. – Вот так встреча! Но причём тут он, причём тут цветок папоротника?».

А бутон между тем медленно раскрывался. Внутри его как будто находился горячий уголь. Удивительный, неземной свет исходил оттуда.

— Я знаю твою заветную мечту, — промолвил усатый казак. – Ты давно хочешь отыскать мой клад. Вот он! Он твой. Только наперед сорви Жар-цвет, без него клад в руки не дастся.

Бутон раскрылся совсем, жар, исходивший из огненного цветка опалял даже на расстоянии. У ног Домрача разверзлась земля, и он увидел раскрытый сундук, в котором отливали жёлтым старинные золотые монеты, переливались всеми цветами радуги бриллианты, опалы, рубины, сапфиры.

Домрач протянул руку к цветку, но он в то же мгновение скакнул вправо и снова завис. Сашка сделал ещё одну попытку сорвать его, но Жар-цвет снова проделал тот же самый номер. Как и в третий, четвертый, и десятый раз.

Незадачливый кладовладетель вытер со лба пот. И услышал чей-то гомерический смех. И, наконец, осознал: цветок папоротника был всего лишь призраком.

***

Но все это не прошло бесследно для семьи Сашки-Домрача. Вся она в полном составе, включая и Олесю, прошла курс лечения у психотерапевта. В игрищах современных скоморохов никто из них теперь не участвует.

ДЛИННОКОСЫЕ КОЛДУНЬИ

…Это было на грани сна и яви. Он увидел женщину-великаншу, а рядом – ещё одну. Обе были в каких-то странных одеждах и с косами до пят. Обе с какими-то блестящими предметами, похожими на кинжалы, двинулись по направлению к нему. Антон хотел протереть глаза, чтобы согнать остатки сновидения, но его рука словно попала в колодец. Вернее, даже не в колодец, а в тёмное, необъяснимое ничто…

Леший закружил

Всё началось с похода на Муравьиное озеро, которое называют ещё и Кошкиным заводом – когда-то здесь утилизировали останки животных. Этого завода давно уже нет, как нет и зоофермы в Румстихе, где выращивали норок и лисиц. Теперь вместо них

разводят кроликов и шиншилл – гораздо меньше мороки. А места для Антона Гаврилова знакомые с детства, много здесь тропок исхожено. Не раз рыбачил на озере, где караси, что называется, на голый крючок клевали.

Давно он здесь не был. Живёт в столице, приехал в отпуск повидать родственников, края, где прошло его детство. Да и удочку прихватил. Только вот, видно, зря. Ничего не поймал. И

решил попытать счастье на другом поприще – отправился в лес за грибами.

Он шёл вроде бы знакомой тропой, но всё-таки забрёл в болото. Вот уж угораздило! Леший закружил, не иначе.

Антон увидел впереди берёзку с раздвоенным стволом — один из ориентиров, который он запомнил в начале своего пути. То есть, шёл, но как-то непонятно — кругалями. И сменил курс, взял юго-западнее.

Этот путь был ему совсем не знаком. Но тропка куда-то должна была его привести.

Дом посреди леса

Теперь он вообще не ориентировался в окружающей его местности. Тропа то пропадала, то появлялась снова, круто поворачивала и, казалось, уводила назад, но Антон уже не обращал на это внимания.

Между тем сгущались сумерки, начал моросить дождь, туман белой змеей пополз над землей. Поворачивать назад было поздно. Да и где это «назад»? Вызвать спасателей по мобильнику — тоже глухой номер: здесь была зона неуверенного приема сигналов. Но что ждёт его впереди? Промозглая ночь у костра? Никто в этом не виноват, кроме него.

Неожиданно дымка тумана расступилась, и открылся пологий спуск. Вдалеке виднелась церковь. Слева от неё, у запруды, стояла мельница с почерневшей крышей.