Погребенные заживо

Но, очевидно, так нужно было и, возможно, хлябь жизненная какая вовсе и не к тому бы привела.

Потому, я отцу своему по-своему за воспитание такое отчасти благодарен, хотя и не совсем одобряю методов самих его воспитания.

Бабушка, правда, меня во время того воспитания, в основном, защищала и Богу молилась всегда, отчего, наверное, почти до ста лет и прожила, при том вспоминая меня самого очень часто.

Как в жизни, порой, зачастую и случается, что не знаешь точно, когда на какой-либо камень подводный наступишь. Из-за чего в воду нырнешь, да течением тебя же подберет и унесет по нему куда далее.

Так вот и в моей жизни произошло, и дорога к Богу приоткрылась мне совершенно случайно.

Уж, не буду дословно пояснять как, а скажу просто.

Кое к кому обратился и хотел просто новому делу по жизни обучиться, но тут, как говорится, мнением своим жена вмешалась и посоветовала мне еще кое-чему обучиться, чтобы, так сказать, под рукой всегда был человек, который в делах неординарных, словно в обычных, разбираться сможет.

Мысль та мне, отчасти, понравилась, правда, хоть и с сомнением некоторым к делу такому отнесся, но все же пошел туда и так обозначенные курсы закончил.

По сути, ничему такому особому не обучился, так как обучение все то больше фикцией состояло, но кое о чем все же узнал и по-своему практиковать начал.

Ну, а уже затем, когда тот самый глас, словно гром какой в моей голове отобразился, вот тогда и занялся я обучением лично своим и лично под Бога руководством.

Куда бы не пошел, он все время следом ходил, и все время мне мысли свои по дороге высказывал. Заодно упреждал о чем-то и даже что показывал или доказывал.

Силой своею, частью мне приданной для обучения того, чудеса своеобразные вершил и, конечно же, я в них поверил, ибо не видел такого никогда, да и не поверить было очень трудно, так как воочию какой-либо результат стоял прямо перед глазами моими.

Так что, не все так просто то оказалось, как может подумать любой человек со стороны, и чтобы к вере какой прийти – в нее, действительно, нужно поверить.

Вот оттого люди за Иисусом и шли. Потому, как он им чудеса показывал, а они все их же и наблюдали, рядом состоя.

Так вот и со мною происходило и уж, порою, не верил и я сам, что такое может происходить именно со мною, ибо не было у меня до всего того никаких подходов ко всему тому и, вообще, делу божьему, или религии, в целом.

Так вот и получилось, что дорогу к Богу и к вере самой одновременно я сам за счет чудес тех проложил и только благодаря тому на тот момент жизни моей в ней же и остался, и, как говорится, писать все это или ему подобное начал.

А, потом чудеса закончились, ибо Бог отобрал у меня силу ту, и велел просто жизнью заниматься, и при этом еще и писать и в него веровать так же.

Непросто то все было, да. как говорится, справился, хотя и с трудом большим и даже кое-какой перерыв сделал, чтобы немного голову освободить от всего того и просто жизнью обычной пожить.

Но, вот Богу снова моя помощь понадобилась, и он меня опять самой жизнью прижал, отчего в какой раз от нее пришлось убежать, к делу иному примыкать и снова писать, и писать.

Так что, жизнь моя, как видите, не совсем просто сложилась, ибо не родится человек именно таким, каким вы его уже при смерти видите.

Изменения все по пути его жизни происходят и зачастую он сильно меняется, хотя и качеств своих не теряет, но умом по-настоящему все же взрастает.

Только вот тем и радуюсь уже сейчас, ибо премного, о чем знаю и о премногом пишу.

Да, только толку очевидного от всего того мало, ибо ум сам по себе сегодня не востребован, и многим, вообще, не нужен, так как они сами и без него очень хорошо в жизни справляются.

Хотел и я когда-то к делу тому общему примкнуть, но тот же ум не позволил, ибо, подсчитав все как по закону надобно, и что кому-то отдать при той работе моей новой, только в голове обдумываемой, то к выводу сразу же и пришел, как говорится плачевному.

Ибо. думал я по закону жить и думал тогда, что все так будут.

Оттого дело мое частное, так и не начавшись, по-своему развалилось, а уж люди другие вперед меня стремглав понеслись и само дело освоили, не особо внимания на все те законы обращая и по-своему, вообще, порою оставляя их в стороне и трудясь во благо только для своего собственного достатка.

Так что, получается так, что ум тот земной, кому по-настоящему приданный, только убылью для него лично и обращается.

Ибо умный все наперед просчитает, да еще перед всеми наперед отчитаться сможет. Дело свое именно потому и не заведет, что в деле том жить не по закону надо, а как жизнь сама по себе предлагает.

И многим такое не по душе, ибо она совестью своей обладает. Оттого ее нутро всегда жжет, всего лишь только при упоминании о каких-либо грехах, или прегрешениях разных, которых во всех делах земных великое множество, и от которых душа всячески страдает и покоя жизненного не находит.

А потому, выход в таком случае только один – либо с душою расстаться, что значит, своеобразно телом погибнуть, либо с таким положением смириться и душу все время прочь изгонять, а уже чем, или, как это делать – сама жизнь и подскажет.

Вот и изгоняют, кто чем.

Кто алкоголем боль ее разбавит, а кто и просто отравит ее им самим, отчего тем же телом спадет, а чуть позже и самой души вместе с ним и лишится.

Иные другое находят и тем же страдают. А кто пободрее живет, то значит, душою совсем не страдает, что говорит о том, что на самом деле ее нет, или она уже загублена давно, или ее и не было вовсе, а так просто оболочка от ее самой и состояла.

И это я вам тут не сказки рассказываю, а лично свой опыт жизненный передаю. О боли души лично знаю. А потому, с нею и остаюсь, и уже не лезу по-своему во все те дела, которым она мало порадуется и от которых меня уже по-настоящему тошнит, если только я сам о них просто подумаю.

Так что, все это не брехня какая-то, или враки мои собственные, а правда истинная при самой жизни.

И я даже сам удивляюсь, как обо всем этом пишу и те же выводы о жизни моей сам же и совершаю.

Очевидно, Бог для того и заставил меня об этом писать и даже оставил на какое-то время, чтобы, как говорится, не мешать.

Но, потерпите чуток, уже совсем немного осталось и только вот до утра в какой-то там раз доживу – так все и закончу, и все дело так обозначенного откровения под грифом секретно оставлю ровно до времени того, пока вновь за все это не возьмусь при работе своей обычной.

Так что, пока до утра, ибо время совсем уже позднее и мне самому, хоть немного, но отдохнуть пора…

Ночь света утреннего коснулась, и меня на службу мою – и ту, и другую, снова вернула или возвратила, уж не знаю, как верно все то писать, ибо сколько сейчас умников развелось, что аж сам язык русский настолько коверкать стали, что больше похож стал он сам на смесь какую-то русскую и зарубежную.

Не должно так быть и уже многие об этом говорят, да думой думают.

Мало, правда, она во всем деле том помогает и все больше к власти самой припадает.

Может оно и хорошо, коли дело совместно чинить собрались, да вот только, действительно, плохо, когда дурь реальную за основу государственного закона принимают.

Не должно так быть, и я так лично по этому поводу думаю, что дума та сама по себе отдельно заседать должна и свои решения принимать и того же народа веления периодически оглашать.

Именно для того она совместно и собираться должна, а не для сна общего от безделья великого, или гвалту сердечного, при случае праздника какого или поминания какого великого.

Уж, извините меня, коль строку вставил не из того, да слишком уж все достало меня лично, ибо, что не закон, то супротив народа состоит, а значит, лично мою жизнь убавляет, что обидно само по себе, так как всем остальным все же побольше пожить хочется, чтобы на дальше узреть, что оно, вообще, там будет.

Все, не буду больше огорчать сам себя, да и вас своеобразно расстраивать.

Ибо согласились вроде бы вы так обозначенное откровение мое выслушать личное, а я вам тут про другое и, в целом, государственное.

Но, человек не может жить как-то отдельно, если он в нем состоит, да еще в обществе обитает, уже по-своему к нему же приноровясь.

А потому и дела все те всегда лично каждого касаются и завсегда болью душевною отдают, если, как говорится, уже дела ваши под тяжестью законов каких, вовсе не ладятся.