В поисках утраченного

Дымов отвлекся от воспоминаний и заметил, что уже давно едет в метро. Мимо него на эскалатор прошла молодая пара. Было несколько странно, что юноша почти нес девушку на руках. Впрочем, чему можно сейчас удивляться? Дымов невольно залюбовался ими. Красивая пара. У этого парня силы хватало на двоих…

Лица у них тоже были замечательными. Правда, у девушки чувствовалось в лице какое-то странное напряжение, усилие. Такая жесткость часто была заметна у спортсменов, которым приходилось включать силу воли и что-то преодолевать. Взгляд Дымова скользнул вниз. То, что он потом увидел, потрясло, его словно ударило током. Эта красивая девушка была инвалидом с рождения и почти не могла передвигаться самостоятельно. Странно, но все эти обстоятельства совершенно не волновали их. Просто они были счастливы в этот момент. Похоже, молодые люди знали то, чего все окружающие их люди понимать не могли…

Юноша смотрел на нее с восторгом, а она отвечала ему влюбленным взглядом…

Уже потом, сидя в "тэшке", Дымов принялся записывать в блокноте новые строки, свои впечатления об этой удивительной паре.

– Вот о чем писать нужно! – говорил он себе с волнением первооткрывателя. – Они-то могут быть счастливыми. Почему же этого не могут многие другие, такие сильные, здоровые и успешные?

Вечером ему позвонила Лиза. В мае ожидалась ее командировка в Петербург, работа в Пушкинском Доме в Рукописном отделе. Это означало, что они будут вместе. Целый месяц…

Дымов и Лиза опять строили планы. Им казалось, что в их жизни тоже начинается праздник…

Размышления о празднике

Иногда мне кажется, что я уже очень долго живу. Слишком многое произошло в моей стране за последние десятилетия. Однажды я лег спать в одной стране, а потом проснулся уже в совсем другой. Так было после августа 1991 года. Мировая история набирала свой ход, словно скорый поезд после вынужденной длительной остановки. Рушились разделительные стены, с политической карты исчезали одни страны и появлялись другие. Потом стало уже совсем горячо от непрерывных войн и военных конфликтов. Налицо были все признаки нарушенного равновесия.

Обо всем этом я подумал, когда вышел на станции Адмиралтейская 9 мая. Теперь у меня было ощущение, что с человеческих лиц сошла короста будничного безразличия. Так было много счастливых лиц и улыбок. Оказывается, что в этой непростой жизни нас еще что-то может объединять как нацию и сограждан. Это наше общее отношение к Дню Великой Победы. По крайней мере, так считает подавляющее большинство населения страны. А еще многие петербуржцы помнят прежнее название своего города – Ленинград, связанного в их памяти прежде всего со страшной блокадной страницей его героической истории.

Нас всегда объединяла общая радость. Горе тоже объединяло, потому что его делили на всех и даже становились от этого сильнее. Пусть об этом все помнят.

Когда-то, после похорон отца-фронтовика, мне приснился странный сон. Вроде сидим мы с ним за одним столом, разговариваем о жизни. Поднимаю я стакан, чтобы помянуть его, а он без дна. Так отец рассмеялся и говорит мне, что за все горе на Руси не выпить. Это за радость можно, ее всегда меньше у каждого было. За то с ним тогда и выпили вместе, за этим поминальным столом…

На улицах было много людей. Пройти в центре города вообще почти невозможно. По Невскому проспекту к Дворцовой площади медленно двигались колонны людей с флагами и транспарантами. Кто-то в толпе начал скандировать: "Россия, Россия"… Потом этот лозунг подхватили все окружающие…

На Дворцовую площадь я прошел по самому краю, иначе здесь не пройти. У Эрмитажа стояла военная техника времен войны, разворачивались исторические реконструкции. Многие сюда пришли с портретами своих родственников, участников Великой Отечественной войны и тружеников тыла. Такая акция сейчас называется "Бессмертный полк". Дело полезное, ведь живых участников осталось очень мало. Получается, что теперь все они снова здесь, с нами, и мы чувствуем свою сопричастность к этому военному времени.

Эти портреты-фотографии показались мне частицами гигантской человеческой истории, которая здесь, на Дворцовой площади, вновь соединялась. В шесть часов вечера после войны, как встреча однополчан, как назначенное свидание любящих друг друга сердец. Ее просто когда-то отложили до этого мирного времени…

У молоденькой девушки на красном шарике написаны слова, ставшие уже привычными: "Патриот Великого Отечества". Сегодня этим никого не удивить и многие себя таковыми считают. А еще недавно слово "патриот" было в нашей стране ругательным и подавалось как синоним национализма. Считалось хорошим тоном ругать свою страну, армию и уничижительно отзываться о своих согражданах. Самое любопытное, что и тогда, и сейчас это часто проделывали одни и те же люди, облеченные властью и доверием людей.

Теперь произошел новый поворот в истории страны и нам потребовались другие учебники истории, не допускающие разрушения национального самосознания. Кажется, что наша страна вновь изменилась.

Сегодня наш президент выступает в роли государственника, собирателя земли русской, и уже только этим наверняка войдет в отечественную историю.

Нам уже сейчас многие завидуют в соседних странах, отмечая во Владимире Путине умную, яркую и уверенную в себе личность. Он признанный лидер нации, который твердой рукой держит штурвал нашего государства. Это внушает многим уверенность, рейтинг его неуклонно растет.

Правда, иногда возникает ощущение, что наш балтийский леопард одинок в этой борьбе. Слишком неясно обозначен орден его надежных оруженосцев и опора. Куда же окончательно пойдет наш корабль завтра, похоже, ведомо только ему одному.

Очень хотелось бы, чтобы нечаянно прозревшие матросы идущего корабля, не перестарались по своему обыкновению. Чтобы в стремлении угадать тайное желание и заслужить одобрительный взгляд своего капитана не превратили волну народного патриотизма в очередную кампанию или увесистую дубину, которой будут гвоздить по головам за любое инакомыслие среди деятелей культуры и не только. Так и до постановлений в журналах "Звезда" и "Ленинград" будет недалеко…

Хвалебных резолюций и одобрений по всей нашей стране сейчас звучит много. Но всегда ли нужно нам такое однообразное единомыслие и всеобщее одобрение? Критичность оценок часто не дает власти покрываться жирком самодовольства и заставляет работать над собой.

Вообще-то, само слово патриотизм явно не русского происхождения, как и другое известное нам слово – революция. LF PATRE – так французы именуют свое славное отечество. Они его так любят. Не скрою, что мне много ближе "Любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам" Александра Пушкина. Даже спорное утверждение Николая

Некрасова, что жить на Руси хорошо именно пьяным. Потому сегодня так волнуют строки известного стихотворения Александра Блока о России: "Тебя жалеть я не умею и крест свой бережно несу"…

Многое мы уже проходили. Меня, например, как и многих других, долгое время учили быть атеистом, хотя где-то самых в недрах сознания всегда хотелось верить в некое бессмертие души или высший разум. Неверное, это передавалось нам вместе с кровью и чертами национального характера.

Спустя долгие десятилетия воинствующего атеизма неверующие в Господа чиновники принялись волевым методом активно насаждать нам религию.

Помню, как на представительное собрание командноинженерного состава космодрома Байконур пригласили священника и тот целых два часа, не отрываясь от текста, читал нам скучную лекцию по курсу богословия. Потом из помещения одного из магазинов в военном городке наскоро соорудили православный храм. Купола там не было, просто крест закрепили на крыше. Началось проведение религиозных служб в приспособленном для этого магазине. Об исполнении важного указания поспешили доложить на самый верх. Там это оценили и пошли еще дальше.

Перед запуском каждого космического корабля или аппарата священник обязательно освящал и кропил водой ракету на стартовом комплексе. Правда, после провала очередного запуска от этой практики решили отказаться. Офицеры инженеры-испытатели были атеистами поголовно, но всегда верили в свои особые приметы…

Потерянную веру найти или вернуть трудно. День Победы у нас тогда остался, хотя даже это далось людям непросто. Слишком много было желающих, чтобы мы потеряли свою память. История за это потом наказывает очень жестоко. Иногда целые народы. Тогда опять появляются Хатыни, а по погибшим звучит колокол…

Перед самым входом на площадь меня, как и многих других, останавливала и досматривала полиция. Это уже никого не удивляло – время сейчас такое. Опасались террористов в своей стране и за ее рубежом. Все понимали это, и никому не хотелось портить себе праздник. Пошел дальше по Миллионной улице мимо каменных мускулистых атлантов. Потом через Зимнюю канавку по мосту к переулку Мошкова. Там находилось тайм-кафе "Миракл", в котором состоялся концерт группы "Дорогая Венди". В общем-то, об этом слишком широко и не объявляли, просто выступление для друзей. Решили таким образом отметить наш общий праздник Победы.

Обстановка здесь была почти домашняя. Зрители за столиками пили чай, а под ногами играли дети. Все это никому не мешало. Александра и Ольга исполняли песни фронтовых лет. Самое интересное, что я знал их почти все на память. Такое было раньше время у нашего поколения: все пели эти песни. Пели их дома и на улице, для себя одного и для всей компании.

Подкупало еще и то, что они исполняли их так, как это делали раньше мы и наши родители, без современной аранжировки. Наверное, здесь было совсем не обязательно петь о самой войне. Скорее о людях на войне, о их чувствах, ожиданиях и надеждах. Война – она ведь не одной ненавистью дышит…

Конечно, Александра и Ольга исполнили известную песню "Эх, дороги"… на слова Льва Ошанина. Исполнили ее" на два голоса, без музыки. Они это хорошо умеют делать… А мне почему-то тогда вспомнился еще романс Елены Шашиной на стихи Михаила Лермонтова. Он их написал за несколько недель до своей трагической гибели в 1841 году: "Выхожу один я на дорогу"… Это тоже была самая настоящая солдатская песня, ведь без таких дорог не бывает настоящей фронтовой службы. С самых детских лет помнил об этом из книг и рассказов моих родителей…

Как всегда, Александра и Ольга во время концерта вели доверительный разговор со зрителями. Говорили об очень серьезных вещах, а иногда и о милых пустяках. Так ли это было важно? Главное, что все это получалось у них очень искренне. Оно шло от самого сердца, словно выливалось из души.

Зритель может простить очень многое исполнителю, но он сразу почувствует фальшь и тогда теряет всякий интерес к его выступлению.

Возможно, так и стоило любить свою Родину, Отечество. Без призывов, показных и красивых слов. Просто вот так, тратить для этого себя и свой талант. Тогда рождалось маленькое чудо и светлые чувства, появлялась надежда, что все это не будет забыто завтра и 27 миллионов наших сограждан совсем не напрасно погибли за этот светлый день.

Зрители тепло аплодировали, а я смотрел через окно на обычный старенький питерский двор-колодец. На его дне стояла белая иномарка, и в ее стеклах отражалось далекое небо, похожее на большую распластанную птицу.

Принялся рисовать этот двор себе в блокнот и подумал, что он никогда не будет выглядеть мрачным. Потому, что его когда-то выкрасили в этот светлый и теплый цвет. Есть у нас такая традиция в Питере: добавлять в краски солнце. Между прочим, каждый сегодня может это делать в своей жизни для себя и еще для самого близкого ему человека. Тогда все вокруг пойдет по-другому.

При входе на Дворцовую площадь людей больше не проверяли, разве кого-то иногда и выборочно. Просто сюда уже выплеснуло целое людское море, и его больше ничем не вычерпать, не выпить по малой капле…

Радио "ПИТЕР ФМ" в машине сообщило, что в нашем городе на завтра сохранится пасмурная, дождливая погода. В это время в вечернем небе громыхнул гром, потом еще и еще. Это были залпы победного салюта…

Великая Среда

Вот вы все говорите: не бывает… Да ведь в том-то и дело, что на все можно взглянуть поглубже. Напечатал я свой первый рассказ в литературно-художественном журнале "Невский проспект" и решил еще раз прогуляться по местам действия моих литературных героев на Смоленском кладбище. Сколько себя помню, здесь со мной часто происходит что-то любопытное, если не сказать больше.

По установившейся традиции направился сначала к часовне Ксении Петербургской, или как ее здесь величают местные, Ксенюшке. Сделал несколько набросков самой часовни, потом наиболее интересные группы прихожан нарисовал. Всегда получается выразительно, ведь у каждого здесь свое горе и просьбу о помощи нужно еще записать, передать Ксении, чтобы она услышала и обязательно исполнила.

Погуляв еще по кладбищу, вдоволь порисовав старинных надгробий уважаемых граждан Северной столицы из числа надворных советников, генералов и купцов первой гильдии с покосившимися крестами и ангелами с обломанными крыльями, я направился в церковь Смоленской иконы Божьей Матери.

Сняв шапку, поднялся по ступенькам в церковь. В храме полумрак, свечей горит много. Идет третий день Страстной недели и поэтому во время богослужения батюшка рассказывает о событиях Великой Среды и повторяет слова Иисуса, сказанные им его ученикам – двенадцати апостолам. "Вы знаете, что через два дня будет Пасха, и Сын Человеческий будет предан на распятие". Странно, но апостолы, будто не слышат этого страшного предостережения. Всем им хочется верить в лучшее.

Да, именно так. В такой момент тоже начинаю думать о своем, чтобы не случилось плохого с близким тебе человеком. Уж больно тревожно на душе в последнее время. Не отпускает…

Служба в храме ведется сразу в нескольких местах. Рядом со мною священник говорит о таинстве исповеди: "Таинство покаяния – это чудо Божие, которое Господь совершает своей душой. Один Бог имеет власть прощать грехи. И Господь наш Иисус Христос есть истинный Бог наш, Который имеет эту власть"…

Десятки людей крестятся, дружно кланяются и шепчут слова молитвы. По очереди подходят к иконе, целуют ее. Люди все прибывают и пребывают, свободного места в храме остается все меньше. Невольно поддаешься общему настроению. У меня возникает ощущение ожидания какого-то чуда. Ничуть не меньше…

Однако пора браться за дело. Примостился в самом углу у окошка, чтобы не мешать тем, кто молится. Рисую незаметно. Если говорить честно, то на меня теперь совсем никто не обращает внимания.

Потом верующие становятся в длинную очередь и исповедуются. Смущается молодая женщина, что-то рассказывает священнику. Тот добродушно кивает ей головой, кажется, все хорошо понимает. Женщина краснеет, говорит сбивчиво и, наконец, получает прощение. Она отходит счастливая, ее лицо светится каким-то особым внутренним светом. Так происходит с каждым. Вера, если она есть, всегда так окрыляет. Здесь и бородатые старики, и древние старушки, но последнее время все больше совсем молодых.