«Что-то не похоже, чтобы мир собирался рассыпаться на осколки!»
«Может, просто еще не время?» – хмуро спросил счастливый лазутчик. Да разве это можно, показать кому-то, что ты счастлив? Да это почти то же самое, что показать, как ты несчастлив. Или даже хуже. Нельзя, нельзя демонстрировать свою слабость.
«А может, ты наконец заткнешься?»
Эрик улыбался.
– Боже, у меня такое ощущение, что солнце взошло прямо здесь! – ответно заулыбался Шарц.
– Так оно и есть, учитель, – выдохнул Эрик. – Где там ваши пробирки с колбами?
Шарц вновь бросил на него короткий тревожный взгляд.
– Эрик, я оказал тебе услугу, – промолвил он. – На мой взгляд, дурную. Тебе нужно учиться жить, а не играть кем-то придуманные роли. Ладно, обезболивание не всегда идет на пользу организму, но порой без него и вовсе не выжить. Мне бы хотелось, чтобы ты ответил мне встречной услугой.
– Если только это в моих силах, наставник, – все еще лучезарно улыбаясь, ответил Эрик. – Вы же знаете, я для вас все сделаю…
– В твоих, Эрик. Сделай милость, прекрати именовать меня на «вы» и переходи на «ты», будь добр!
– Э-э-э… конечно. Ну что, учитель, я пошел мыть эти самые пробирки?
– Пошел, – кивнул Шарц. – Еще как пошел. И поторопись, есть и еще дела.
– А мне лишнее пирожное будет за старательность и прилежание?
– Подзатыльник тебе будет, за болтовню, – посулил Шарц.
– Злой ты человек, учитель, – сокрушенно покачал головой Эрик и отправился выполнять распоряжение учителя.
– Пустячок, а приятно, – вслед ему ухмыльнулся Шарц.
А помолчав, добавил:
– Надо с ним что-то делать…
И поспешил по своим докторским делам, которых у него и впрямь было немало.
* * *
В Марлецийском университете Эрик, конечно, не учился. Но кое-какие алхимические познания у него все же были. Лазутчик должен уметь много всякого, вдруг пригодится? Вот он и умеет. Например, обращаться с диссольвентом, именуемым в просторечии «драконьей кровью». А то ведь без него пробирки как следует не помоешь. Простой водой далеко не всякие реактивы отмываются. А если не знать, как с ним обращаться, так и без глаз остаться недолго.
Эрик старательно мыл пробирки, когда был внезапно захвачен в плен зловещими пиратами.
– Я занят! – пробовал объяснить он.
Но пираты были очень злыми и пленных не брали. Они размахивали ужасными черными флагами с черепом и костями и решительно шли на абордаж.
– Сказку-сказку-сказку!!! – скандировали пираты, и черные флаги гордо реяли над бушующими морскими просторами.
– Наставник мне голову оторвет, если я все пробирки с колбами не перемою, – пробовал защищаться Эрик.
– Мы сами их пере… моем, – ответили Джон, Роджер и Кэт. – А ты – сказку!
Четвертый пират был самым ужасным и неумолимым из всех пиратов. Он вошел позже остальных и произвел такое ошеломительное впечатление, что Эрику пришлось признать свое поражение.
– Эрик, у тебя большие неприятности, – сказала Ее Светлость герцогиня Олдвик. – Дело в том, что я тоже хочу сказку.
– На абордаж! – закричали остальные пираты, выхватывая из рук Эрика колбы с пробирками.
– Осторожнее с «драконьей кровью»! – испуганно выдохнул Эрик.
– Диссольвент, – назидательно заметил Джон, – стоял у меня рядом с бутылочкой с молоком, когда я еще и ходить-то не умел. И, честное пиратское, я ни разу эти две бутылочки не перепутал!
– Врешь ты все, Красноглазый Череп, – осадил ere Роджер. – Никогда наш папа не стал бы диссольвент где попало бросать.
– Сказку! – заглушая братьев, вскричала Кэт.
– Сказку! – поддержала ее миледи герцогиня. – но сначала – пробирки. Мы ведь благородные разбойники, правда? Если из-за нас Эрику попадет, будет ли это справедливо?
Взяла самую здоровенную колбу и преспокойно принялась ее отмывать.
– Миледи… – ошарашенно выдохнул Эрик.
– Да? – Герцогиня подняла на него смеющиеся глаза.
– Вы не должны… – Он запнулся, не зная, как закончить, как выразить то, что ему хочется сказать. «Ведь не бывает, чтоб герцогини пробирки мыли!» Но герцогиня поняла его и так.
– Это мой замок! А значит, и пробирки в нем – мои! Что хочу, то и делаю! – голосом «зловещего» сказочного пирата продекламировала она.
И что на такое скажешь? Если, к примеру, герцогиня возьмется мыть полы, кто посмеет ей запретить? Разве что герцог. Вот только его здесь нет.
Видя, как ловко его добровольные помощники справляются с порученным ему делом, Эрик только руками развел. А потом присоединился.
– Вот. А теперь – сказку! – торжественно объявила миледи герцогиня, когда все колбы с пробирками, сияя первозданной чистотой, выстроились, как на параде.
– Сказку, – кивнул Эрик, закрывая сосуд с диссольвентом и ставя его на место. – Итак, в некотором царстве, в Марлецийском государстве жил да был…
Лист бумаги сам собой лег в руки, и первые линии уже соскочили с карандаша…
* * *
– Все, Эрик, до вечера ты свободен, – сказал Шарц, оглядывая до блеска выдраенную лабораторию. – На ужин смотри не опаздывай, а то мои чертенята все пирожные съедят!
– А как же «другие дела», наставник? – спросил Эрик. – Ты же сам сказал, что они есть.
– Разумеется, есть, – ухмыльнулся наставник. – Вот, смотри: первое дело – дрова, его ты уже сделал; второе, пробирки, тоже; а дальше, как я и сказал, – твое свободное время.
– Но разве «свободное время» – это дело? – запротестовал Эрик.