Сейчас это кажется смешным и этим даже можно гордиться. Тогда так не казалось.
«А желание жить…»
А желание жить,
Недостаточный повод для жизни
Что б мы знали об этом,
Он в поясе страшном пришел
Он то место, где много народа отыщет
И что толку в их вере
Что жить на земле хорошо.
Незнакомый знакомец.
Посланник соседней мечети.
И ее не разрушить, ни сжечь…, и закрыть недано.
И мула перед правым судом, ни за что не ответит.
А желание жить…?
Это просто наверно смешно.
«Совсем слегка схвачены шелка…»
Совсем слегка схвачены шелка.
Дорожка тени уводит в рай…
На шелк легла лёгкая рука.
– Заказывай и желай…
Бьются стёкла мартовским снегом,
И нависают на них этажи.
По батареям струится негой
Ржавая жизнь.
Пили. Сегодня шелка скомканы.
Уходим в грязь.
С серой, латанной, с чужой котомкой
Уже смирясь.
Холода больше не будет
Знайте!
На год! На час!
– Шлюха!
Нагнись и подними свое платье,
Не пряча глаз.
Передо мною стоит нагая,
Шелка у ног.
Передо мною, весь мир прощая,
Не ангел…
БОГ!
«По шоссе бетонным плитам…»
По шоссе бетонным плитам
По земле дождями скрытой
Атакуем.
Быть убитым
Это значит – Быть как все.
Огнемёты бьют по роте.
Мы к земле прижаты?
Врете!
Мы в атаке. Мы, как все.
Мы к земле прижаты?
Мины
Пусть нам выроют могилы.
Мы в атаке. Мы, как все.
Сквозь густой, горячий воздух
Мы прорвёмся. Нам не поздно
Умереть еще, как всем.
«Косые линии пунктиром…»
Косые линии пунктиром.
Зелёный, не окрепший фон.
Передний план – окно квартиры,
И люстры треснувший плафон.
Косые линии пунктиром…
А за окном, как… год назад,
Над просыпающимся миром
Играет первая гроза.
И лишь её оставить можно.
Но дождь и листья – это фон.
Ведь я пишу, ужасно сложный,
Под кистью треснувший плафон.
«Над дорогой бетонной плывут фонари…»
Над дорогой бетонной плывут фонари.
Над дорогой бетонной не святятся звезды.
Ты дорога забвение мне подари.
Я надеюсь не поздно. Надеюсь не поздно?
А когда-то просил я совсем о другом.
Чтобы было, что вспомнить
Когда-нибудь, после.
Фонари мне качали своей головой.
– Все успеет случиться,
Не поздно, не поздно.