Чужая война

Володя отвернулся, в полной уверенности, что этому лучнику наказание теперь точно обеспечено. И гораздо более суровое, чем он смог бы придумать сам, – этот десятник отыграется за свой страх и припомнит обещание милорда спросить за все именно с него.

Князь подошел ближе к месту схватки и взобрался на коня, теперь уже осматриваясь с него. Родезцев оттеснили, и грузчики восстанавливали стену. Ополченцы тащили «ежи» и швыряли их через стену из мешков прямо на головы врагов, громоздя перед ними новые препятствия. Подошедшие лучники уже стреляли едва ли не в упор из-за восстановленной стены. Выносили из боя раненых. Рядом с конем мальчика кто-то остановился, тяжело опершись о копье. Володя чуть скосил глаза и увидел Фелнера Листа – командира резерва. Тот кивнул:

– Вы умеете быстро соображать, милорд. Я уж думал, не сдержим, хотя ведь и больше нас вроде бы было. Вовремя вы лучников позвали. И очень здорово организовали обстрел их тылов.

Володя нахмурился, потом сказал:

– Спасибо. Теперь осталось разобраться с ними до конца.

– Да все уже, милорд, вы уж поверьте моему опыту. Сломались они. Этот прорыв был их последней надеждой.

Фелнер словно в воду глядел. Даже отсюда Володя видел, что натиск врага слабеет. Оставшиеся солдаты стали пятиться и собираться в центре ловушки, закрывшись чудом уцелевшими щитами и телами своих товарищей. Протрубила труба, созывая уцелевших, но звук был какой-то неуверенный.

Володя подъехал к самой стене и теперь наблюдал за врагом из-за нее. Вот от кучки родезцев отделился один рыцарь и, высоко вскинув копье с привязанной к нему непонятно откуда добытой белой тряпкой, двинулся к стене. Затрубили трубы со стороны защитников, обстрел медленно стихал.

Парламентер неуверенно потоптался, не зная, где находится вражеский командир. Потом зашагал наугад и остановился метрах в пятидесяти левее Володи. Мальчик не слышал, о чем он говорит с тем офицером, который оказался к тому месту ближе всех.

Тут рядом с Володей оказался один из охранников с длинным шестом, на конце которого был примотан странный вымпел с рисунком. Мальчик с удивлением обнаружил довольно неплохо выполненный собственный герб. И когда успели только? Это ведь не так просто сделать – сначала герб надо было скопировать… Аливия! Так вот почему она вчера так хитро на него поглядывала.

Солдат воткнул шест рядом с Володей и гордо встал рядом – охрана.

Переговоры тем временем завершились, и офицер скакал к Володе, подстегивая лошадь. Осадив ее практически перед князем, он доложил:

– Милорд, враг готов сдаться и спрашивает о наших условиях.

Володя пожал плечами:

– А что в таких случаях принято обещать?

– Ну… – Офицер замялся. – Я пообещал им жизнь. – Он неуверенно глянул на князя и, не заметив каких-либо признаков недовольства, продолжил уже смелее: – Благородные сохраняют личное оружие с обещанием не применять его в плену…

Володя поднял руку, останавливая офицера.

– Как твое имя?

– Нинрон Варт, ваше сиятельство.

– Вот что, Нинрон, ты, как я вижу, прекрасно со всем справляешься. Назначаю тебя ответственным за переговоры о сдаче, потом примешь пленных.

– Меня? – Офицер даже засветился от счастья. Похоже, это была великая честь, судя по тем завистливым взглядам, которые стали бросать в сторону Нинрона остальные.

– Да. Ничего сверх необходимого не обещай, но и жестких условий не надо. Разберешься, что к чему. Бери флаг переговоров и отправляйся… И еще… – Володя задумался. Офицер терпеливо ждал.

Мальчик соскочил с коня и отозвал офицера в сторону. Убедившись, что их никто не слышит, заговорил:

– Когда они сдадутся, сделаешь вот что…

Нинрон выслушал Володю, все больше мрачнея с каждым словом.

– Милорд! Это будет нарушением условий…

– Тише! Если бы я хотел, чтобы о нашем разговоре слышали все, то говорил бы на месте. Никаких нарушений условий не будет. Суматоха после боя… ну, ошиблись, с кем не бывает… Солдаты же… Я потом лично… слышишь, лично извинюсь перед ними за ошибку, и все условия капитуляции будут соблюдены. Клянусь, не пострадает никто из благородных. Но это надо сделать.

– Но, милорд, я не понимаю… – Нинрон выглядел сильно-сильно озадаченным.

– Нинрон, скажи, ты сможешь это сделать или мне поискать другого офицера, который поймет?

Тот думал недолго.

– Я сделаю, как вы сказали, ваше сиятельство. Я верю вашему слову.

– Вот и хорошо. У меня действительно нет никакого желания причинять кому-либо вред. И обещаю лично извиниться перед всеми. А сейчас действуй. И мне все равно, как и что ты будешь говорить: ошибка солдат, опасение за безопасность пленных в городе, только что подвергнувшемся нападению. В общем, сам думай, как это сделать.

Нинрон убито кивнул и уже без прежнего энтузиазма направился на переговоры. Володя же развернул коня в сторону крепостной стены.

– Милорд, вы куда? – удивился Фелнер. – Разве вы не будете принимать капитуляцию?

– Капитуляцию? – рассеянно поинтересовался Володя. – Какую капитуляцию? Вот что, Фелнер, бери коня и осмотри все наши позиции. Передашь командирам приказ записать наши потери: убитые, раненые, если возможно, поименно. Пусть собирают сведения, начиная с десятков, и передают их дальше. Сегодня вечером все старшие командиры должны прибыть на совет. Особенно это касается командиров лучников… у меня есть для них пара ласковых слов… Там они должны будут доложить о потерях. Убитых врагов сложить отдельно. Пусть оценят численность ворвавшихся, количество убитых и раненых с их стороны. Найди Арвида и передай, чтобы он тоже прибыл на совет. Я хочу узнать у него количество раненых в госпиталях и его прогнозы по ним. Вроде бы все… Исполняй!

– Но, милорд…

– Ну что еще? – раздраженно повернулся к нему Володя.

– Я просто хотел узнать… где вас искать, если что?

– Я на стене. Если помнишь, бой окончен только здесь, в городе, а там он еще идет.

Князя проводили всеобщими недоумевающими взглядами, но спорить не решились.

Со стены Володя еще раз посмотрел на то, что творится в городе. Ничего необычного – осознав бесполезность сопротивления, родезцы складывали оружие и под присмотром ликующих ополченцев направлялись в центр площади, где организовали временное размещение пленных. Убедившись, что тут все в порядке, мальчик целиком уделил внимание происходящему за стеной города.

– Вывешивайте сигналы! – бросил он через плечо прежде, чем прилипнуть к биноклю.

В общем, тут тоже все было неплохо. Хотя враг и отступил от городских стен, чтобы избежать обстрела лучников, но понесенные в первые минуты боя потери, а также то, что родезцы так и не смогли организоваться, делали их шансы на победу не очень высокими. Если что и заставляло их еще держаться, так это надежда спасти товарищей, попавших в ловушку в Тортоне.

– Стойте! – заорал Володя сигнальщикам, уже привязавшим к флагштоку набор флажков, которые должны были сообщить Конрону о победе в городе. Нехорошо, конечно, заставлять его волноваться, но намного лучше, чтобы враг не знал о поражении своих. Пусть и дальше рвется им на помощь, совершая ошибки и теряя товарищей в яростных, но неорганизованных атаках. – Придержите сигнал! Я скажу, когда его поднять!

Солдаты озадаченно переглянулись, но, привыкнув подчиняться благородным, приказ выполнили беспрекословно.

Володя, сжав бинокль, продолжил наблюдение за битвой. Эх, сейчас бы посадить по пять лучников на повозку, вырваться из города и на полном скаку зайти во фланг родезцам… Два-три залпа, и те сломаются. Ворота уже почти расчищены, повозок тоже хватает, коней вон сколько носится. Мечты-мечты… Володя уже оценил качество подготовки местных вояк. Можно гарантировать много сутолоки, бессмысленных метаний, шума… в общем, чего угодно, только не быстроты и точности исполнения команд. Делать вылазку с такими солдатами равносильно самоубийству. Родезцы ведь не идиоты и сразу поймут, что к чему. Малейшая задержка, промедление, и лучников просто сметут рыцари, не дав им сделать даже одного залпа. Успех дела упирается в качество войск…

Володя еще раз обдумал мысль, вспомнил действия лучников в бою внутри города и со вздохом отказался от идеи сделать вылазку. Выводить пехоту тоже не имеет большого смысла – она не успеет к месту боя. Родезцы организованно отступят, а именно этого Володя хотел избежать – ему нужен был разгром врага под стенами, а не его отступление на новые позиции. Кавалерии же у него нет – она вся находилась с Конроном, на которого и была теперь вся надежда. В бессилии хоть как-то помочь другу, Володя только крепче сжимал бинокль, прикусив губу. Теперь он понимал, что намного сложнее участия в битве наблюдать за ней со стороны, видя, как гибнут твои… товарищи? Володя многих и в глаза не видел. Когда они успели стать для него товарищами? Как все меняется на войне. Еще вчера совершенно посторонние для тебя люди вдруг становятся самыми лучшими друзьями.

Получив преимущество в первые минуты боя, Конрон больше его не выпускал. Похоже, сейчас он был в своей стихии: молниеносно оценивал ситуацию, атаковал, едва почувствовав, что противник где-то начинает организовываться, твердо держал инициативу.

– Вывешивайте сигнал! – приказал Володя, не отрываясь от бинокля.

Кажется, пора, решил он. В битве наступило то равновесие, когда даже песчинка на одной из чаш перевешивает весы в ту или иную сторону.