Рыцарь двух миров

– Черт возьми! – услышал я удивленное восклицание Загерия, прежде чем карета тронулась.

Глава 2

Вот уж никогда не думал, что меня будут арестовывать. И теперь, когда первое потрясение прошло, стало даже интересно, и я с любопытством разглядывал своих конвоиров. Те старались на меня не смотреть, что было довольно странно. Если бы я захотел сбежать, то они вряд ли успели бы мне помешать.

– Энинг, ты уверен в том, что делаешь? – поинтересовался Деррон. – Ведь если это ловушка Сверкающего, то ты прямо в нее и направляешься. Не лучше ли было скрыться, пока твои друзья не докажут твою невиновность?

– Невиновность в чем? Я даже не знаю, в чем меня обвиняют. А если бы я сбежал, то почти наверняка моих друзей арестовали бы за содействие преступнику. Значит, бежать надо было всем, а тогда очень трудно было бы что-либо доказать властям. Нет, думаю, именно на побег и рассчитывал Сверкающий. Как бы на моем месте поступил обычный рыцарь?

– «Рыцарь» не значит «дурак». Без необходимости он не стал бы сопротивляться. К тому же, думаю, Сверкающий уже понял, что ты далеко не обычный рыцарь. Но в одном ты прав – если бы ты сбежал, то Пирра вам найти было бы гораздо сложнее, если вообще возможно. Мне остается только рассчитывать на твое поразительное умение выпутываться из сложных ситуаций…

– В которые с не менее поразительным талантом ты умудряешься влезать, – добавил Мастер.

– Спасибо на добром слове, – буркнул я, но в этот момент карета остановилась, и Мастер с Дерроном замолчали.

Некоторое время ничего не происходило, потом отворилась дверь, и в карету заглянул Загерий.

– Прошу вас, милорд. Мы прибыли.

Окно моего «автомобиля» было плотно занавешено, и я никак не мог понять, куда мы едем, поэтому, едва оказавшись на земле, с интересом огляделся. Карета стояла во дворе какого-то трехэтажного здания прямо перед крыльцом. Весь двор был обнесен высокой каменной стеной. Двое солдат как раз закрывали тяжелые дубовые ворота, через которые мы, очевидно, и въехали. В последний момент я все же успел разглядеть сквозь них дома, улицу, редких прохожих. Судя по всему, мы находились не в самом бедном районе города, но и богатым назвать его тоже было нельзя.

К нам приблизились три человека из тюремной стражи, один из которых, по-видимому командир, подошел к нам. Загерий молча передал ему приказ на мой арест. Тот бегло пробежал его, свернул, взглянув без всякого выражения на меня.

– Хорошо, центурион, дальше наша забота. Вы свободны.

Загерий заколебался, повернулся было, чтобы уйти, но вдруг снова развернулся к тюремщику:

– Я хочу поговорить с прокуратором. Я знаю, он сейчас здесь.

На лице тюремщика впервые мелькнула тень какого-то чувства, слишком мимолетная, чтобы успеть понять какого.

– Зачем? Насколько я понимаю, вы свою работу сделали, это будет отмечено…

И тут Загерий рассердился. Даже не рассердился, а пришел в ярость. В одно мгновение его лицо побагровело, и он заорал на совершенно опешившего начальника тюремной стражи, который в испуге попятился назад:

– Проклятье! ЭТО НЕ МОЯ РАБОТА!!! Моя работа – защищать город в случае опасности, а не ловить преступников! Ловить преступников – ваша работа! Я лишь подчиняюсь приказу своего начальника, которого ваш прокуратор упросил помочь! – Офицер немного успокоился и продолжил каким-то приторным голосом, явно кого-то передразнивая: – «Необходимо незамедлительно оказать помощь нашей доблестной полиции, господин квестор. Вы понимаете, дело государственной важности, господин квестор. Мы должны арестовать очень важного преступника и боимся, что сил полиции будет недостаточно, господин квестор. Нам нужна помощь вашей гвардии, господин квестор». – Александр неожиданно схватил меня за плечо и вытолкнул вперед. – Вот он, ваш опасный преступник, с которым не смогла справиться вся ваша «доблестная» полиция и для ареста которого понадобилась помощь гвардии.

Я едва сдерживался, чтобы не расхохотаться, настолько забавным мне казалось все происходящее. Картинка была действительно та еще. Перед взрослыми, хорошо вооруженными людьми стоит обычный мальчишка, а те испуганно пялятся на него, как на какое-то чудовище. Когда же Загерий толкнул меня на собеседника, тот испуганно отпрянул, обнажив меч. Сообразив, что выглядит смешным, он покраснел и вернул меч в ножны.

– Вы забываетесь, – тюремщик прилагал неимоверные усилия для того, чтобы его голос звучал с достоинством, но это явно ему не удавалось. – Ваша помощь нужна была потому, что у него могли оказаться сообщники…

– А может, потому, что его имя Энинг Сокол? – усмехнулся Загерий.

Я, конечно, предполагал, что мое имя стало известным после амстерских событий, но даже не догадывался насколько. Не знаю уж, какие слухи обо мне дошли сюда, но все стражники разом отшатнулись, а один даже наставил на меня копье. Мы переглянулись с гвардейским офицером и расхохотались.

Командир стражников быстро сообразил, что он и его люди выставили себя на посмешище, и раздраженно махнул своим подчиненным, чтобы те успокоились.

– Как бы то ни было, это не ваше дело, господин гвардейский офицер, – прошипел он.

– Возможно, – легко согласился Загерий. – Но отказать во встрече с прокуратором вы мне не можете.

Некоторое время двое собеседников молча буравили друг друга взглядом. Наконец тюремщик не выдержал.

– Я доложу, – буквально выплюнул он.

Загерий кивнул, потом повернулся ко мне и подмигнул.

– Не переживай, Энинг. Я постараюсь разузнать, в чем там дело, и помочь тебе.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я и обратился к Мастеру:

– Мастер, а вы говорили, что здесь сложно встретить хороших людей. И что все имперцы относятся к другим свысока.

– Такого я тебе не говорил. Я говорил, что с помощью подлости здесь проще сделать карьеру, но это не значит, что все, кто находится у власти, подлецы. Честные люди нужны и самым отпетым негодяям.

– К тому же Загерий военный, – вмешался Деррон. – Понимаешь, у солдат жизнь каждого зависит от другого, и относиться в их среде свысока друг к другу равносильно самоубийству. Каждый из них должен быть уверен, что, если потребуется, его товарищ придет ему на выручку. И хороший офицер всегда старается поддерживать такие товарищеские отношения среди своих солдат, а Загерий явно хороший офицер.

Подобные слова были наивысшей похвалой в устах Деррона. Но время для разговоров сейчас было не самым подходящим, о чем мне немедленно и напомнил один из стражников, древком копья толкнув меня в спину. Кажется, именно на мне он решил отыграться за свое недавнее унижение.

– Давай шевелись, сопляк, – зло сказал он и ткнул меня второй раз… вернее, попытался ткнуть. Я нагнулся, пропуская копье над собой, и ударом руки переломил его пополам. Раз уж эти тюремщики опасаются меня, то пусть хоть у них будут для этого более существенные основания, чем слухи. А копье все-таки паршивое. Я никак не ожидал, что оно переломится так легко. Казна явно экономила на вооружении тюремщиков. Это же надо было додуматься сделать древко копья из такой непрочной древесины!

Впрочем, на окружающих это все равно произвело сильное впечатление. Мои конвоиры отодвинулись подальше и уже не пытались тыкать копьями. Их командир хоть и кипел от ярости под насмешливым взглядом гвардейского офицера, но при нем ничего сделать со мной не мог.

– Ну и зачем ты это сделал? – осведомился Мастер.

– Не знаю, – честно признался я. – Но не терпеть же, когда тебе тычут в спину всякие идиоты?

– Мне кажется, ты совсем не боишься.

Я прислушался к себе. Страха действительно не было. Нет, тревогу я ощущал, но не страх. Почему-то я был уверен, что эта ситуация ничего опасного для меня не представляет.

– Не боюсь.

– А зря. Если бы не Загерий, то стражники вполне могли попытаться тебя убить при попытке к бегству.

– Если бы не Загерий, я не стал бы и копье ломать. Это я проделал в основном для него. Мне кажется, что ему это понравилось. И, думаю, он сможет мне помочь.

Меня повели по узким каменным коридорам, потом мы поднялись на второй этаж и снова двинулись по такому же унылому бесконечному коридору. Последним шел Загерий, и его присутствие явно не доставляло удовольствия начальнику стражи.

Наконец мы подошли к какой-то двери. За ней оказалось довольно просторное, но совершенно пустое помещение. В нем, кроме той, через которую мы вошли, была еще одна дверь, а одна из стен представляла собой сплошную решетку из толстых металлических прутьев, крепко вмурованных в стены и потолок. Начальник моего конвоя отпер в ней дверь и махнул мне рукой. Жест был достаточно красноречив, и я нехотя зашел туда. За спиной лязгнул замок. Обернувшись, я увидел, что оба конвоира устраиваются на скамейке напротив моей клетки, а их командир и Загерий заходят во вторую дверь. Все ясно. Эти собрались меня охранять, а их командир спешит на доклад. Я вздохнул и оглядел свою клетку, впрочем, осматривать здесь было совершенно нечего. Решетка отделяла совершенно пустое пространство метра два на четыре. Я опустился на каменный пол и приготовился ждать неизвестно чего.

Минут десять ничего не происходило, а затем хлопнула дверь и оттуда буквально вылетел рассерженный Загерий. Мои охранники испуганно приподнялись со скамейки, но Загерий, не обращая на них внимания, быстрым шагом проследовал к выходу. Мне он ничего не сказал, лишь бросил короткий взгляд и едва заметно кивнул. Но вот его шаги затихли в коридоре, и я внезапно понял, что остался один. Совсем один… Охранники, вновь опустившиеся на лавку, являлись такой же неотъемлемой частью этого мрачного здания, как и бесконечные двери, решетки, замки и засовы, стены, выкрашенные казенной краской. Я ждал, что сейчас меня вызовут к прокуратору, но время шло, и все оставалось по-прежнему. Охранники, обращавшие на меня не больше внимания, чем на муху на стене, вполголоса переговаривались, обсуждая какого-то старшего надзирателя, который «слишком уж много себе позволяет», и безбожные цены на выпивку в соседнем трактире. Время тянулось мучительно медленно.

Пришлось ждать еще около часа, прежде чем дверь снова отворилась и показался какой-то человек. Раздалось короткое распоряжение, и мои охранники неохотно поднялись. Один из них открыл дверь.

– Выходи, малец. Тебя прокуратор требует.

Наконец-то. А я уже думал, что мне до вечера здесь придется сидеть. Слава богу, это наконец закончилось. Никогда не любил ждать.