Песня последнего скальда

– Я не знаю, какую местность ты называешь этим словом. -Пожала плечами девушка, и я совсем убедился в своей правоте.

– Как я попал сюда?

– Принесли.

– Кто? Давно?

– Восемь ночей назад.

Тут я вдруг понял, что девушка очень плохо говорит на языке свеев, часто путая датские и свейские слова. И я еще больше запутался в своих мыслях.

– Кто ты?– Спросил я.– Я видел тебя прежде.

– Не спрашивай, викинг. Что за дело тебе до того, кто приставлен за тобой ходить?

– Это твой дом? Как я попал сюда?

– Не знаю. Спроси Рагнара-хозяина. Мне не ведомо и половины того, что было на самом деле.

И, поднявшись, девушка побежала к двери. Я рванулся было удержать ее, но боль снова вцепилась в меня своими острыми когтями так, словно хотела отодрать мясо от моих костей.

Девушка пришла позже и принесла полный ковш какого-то зелья.

– Испей, викинг.– Сказала она.– Станет легче.

В нос мне ударил настоявшийся аромат трав, ягод и дубовой коры. Я выпил большими глотками и вправду почувствовал большое облегчение. Потом я вновь стал выспрашивать, но девушка все отмалчивалась или отвечала коротко: "не ведаю". Я только и смог узнать, что носила она славянское имя Сбыслава. А потом, уходя, она вдруг остановилась на пороге и сказала словно бы нехотя:

– Хрёрек-конунг спас тебя, скальд!

Сказала – и убежала прочь, оставив меня, ошеломленного, самого разгадывать эту загадку.

Все объяснилось только когда пришел Орвар.

– Боги не спешат взять тебя на небо, -сказал он, -но раны твои опасны и я не знаю, заживут ли они.

И фриз с сомнением покачал головой.

А потом он рассказал, что случилось в ту ночь на берегу.

Там, в кровавом бою полегли все – лишь я, получив три страшных удара ножем, мечем и секирой, остался вживых. Да живым-то меня тогда мало кто решился бы назвать!

Убили бы меня свеоны до конца, но не вышло. Потому что явился на реке грозный Хрёрек!

Хрёрек пришел на трех кораблях с мирным белым щитом на мачте, чтобы поднести богатые дары старому Гостомыслу. И случилось так, что напал он на свеонов и спас меня от великой беды.

Атле, Снио к все, кто были у них на корабле, без боя сложили оружие и сдались в плен грозному морскому конунгу, а меня нашел на берегу славянский отрок Борислав, что служил на ладье у Хрёрека. Без него изойти бы мне кровью там, на холодном речном песку.

– Скольких врагов мы отправили в Вальхаллу?– Спросил я.

– Хрёрек велел похоронить мертвых, но я видел много крови. Я порадовался, что недаром отдали мы врагу три жизни, а Орвар сказал:

– Думаю, ты храбро сражался. Меч твой пощербился от многих

ударов – вот я его тебе принес.

Я кивнул. Фриз же подумал и сказал еще:

– Я хочу, чтобы ты взял вот это.

Он вытащил из-за пояса свой кинжал – длинный и узкий, словно тело змеи.

– Возьми. Отныне ты мой побратим.

А потом еще рассказал Орвар, что старый Гостомысл крепко обозлился на Атле и его людей за то, что осмелились они в его городе разбой творить. Вадим же – скор на расправу – хотел их всех смерти предать. Но Хрёрек не дозволил. Взял он с Атле выкуп серебром и отдал то серебро фризам, а свеонов отпустил на их корабле на все четыре стороны. Вадим же осерчал еще больше и втихомолку сел на свой корабль, взяв сорок человек дружины, и отправился в погоню. Да только не настиг. Ушли свеоны. Вадим и дальше плыть хотел, но гридни его отговорили – знали ведь, что стоит где-то на Нево-море рать самого Эйрика-конунга. А тот, что и говорить, нравом был свиреп и вмиг бы разметал в щепки и Вадимов корабль и всю его дружину. С тем Вадим и вернулся. А люди ладожские еще пуще на него осерчали за то, что Гостомысла ослушался. На том дело и кончилось.

– Не знаю, будет ли война, -сказал Орвар, -но обычай викингов велит смертью платить за смерть, а потому Атле отныне мой враг до самой могилы.

Я с ним согласился и только одного не мог взять в толк: как могло случиться, что явился Хрёрек в Ладогу в тот самый день, когда к нему были посланы послы от старого Гостомысла!

– Захочешь,– молвил между тем Орвар,– возвращайся к нам в дружину. Примем тебя как своего.

Я покачал головок.

– Не думаю, что я смогу вернуться.

А сказал я так, потому что чувствовал рядом с собой смерть. Орвар это понял, попрощался и ушел восвояси.

Меня было сморил сон, но уснуть я не успел. Услышал шаги -будто вошел еще кто-то. Думал – Сбыслава. Ошибся.

Сперва я решил, что видения снова стали тревожить меня, а потом едва не вскрикнул от изумления, увидав Ингрид. Неведомо откуда взялась она здесь, такая же, как и тогда, в капище, и волосы ее так же золотились, волнами сбегая по плечам.

– Ингрид? – Проговорил я не слишком уверенно, все еще боясь, что она исчезнет, как исчезли те смутные образы и видения, что тревожили меня днем и но чьи в горячем бреду.

Она подошла и улыбнулась. А глаза ее искрились так же лукаво, как и прежде.

– Молчи, Эрлинг-скальд. Твои раны велят тебе молчать.

– Откуда ты здесь?

– Это мой дом.– Сказала она, усаживаясь на край моего ложа.

– Твой?!– и хотел было подняться, но Ингрид меня удержала, не дала даже пошевелиться.

– Это дом моего отца,– Усмехнулась она.– Мое имя Ингрид дочь Рагнара сына Рангвальда из Рёнборга.

– Почему же ты не сказала раньше?

Девушка закрыла мне рот ладонью и произнесла: