Песня последнего скальда

А через день я впервые вышел из дому и направился в крепость к Орвару. Было у меня к нему дело, о котором думал я две ночи подряд. И доверить это дело я мог только другу.

Фризы с утра все ушли на берег, так что на подворье я застал только Орвара и еще одного торговца по имени Гуннбьорн. Случилось так, что прежде я спас Гуннбьорну жизнь, а как он отблагодарил меня – расскажу позже.

Орвар порадовался, что я наконец поднялся на ноги, стал говорить со мной о разном. А потом я спросил его о том, сколько стоит раб. Орвар был застигнут врасплох и ответил, что в стране Гардар за раба дают к двадцать, и тридцать шкурок куницы, и что лучше всего спросить у Гудмунда.

– Я не купец.– Сказал он,– Потому я не знаю достоверно.

– Я тоже не купец,– Произнес я.– Так что лучше скажи мне просто сколько на торгу просят за рабыню и оцени мне это в серебре.

– Венды,– подумав, молвил фриз,– берут за простую девушку-рабыню две гривны серебра, что составляет не меньше сорока куньих шкурок. Если же пересчитать это в шкурках бобров, то получится тридцать две штуки. А тридцать два бобра это, по крайней мере, полторы марки.

Я ничего не понял из хитроумных подсчетов Орвара и потому сказал:

– Не к чему мне эти заумные речи. Для меня они так же непонятны, как шум ветра или грохот прибоя.

Орвар махнул рукой и спросил:

– Кого ты задумал купить, Эрлинг-скальд?

– Рабыню.– Ответил я. – Ту девушку, что ходила за мной, пока я лежал в доме Рагнара.

Орвар сдвинул брови и крепко задумался. Потом спросил хмуро:

– Что ты думаешь с ней делать?

– Заберу с собой.

– Ты поступишь глупо, Эрливг-скальд. Есть немало способов получить женщину, не бросая серебро по ветру.

– Нет, Орвар.– Покачал головой я.– Ты не понял. Мне нужна именно эта девушка.

– Неужто она опоила тебя приворотным зельем?

– Нет. Просто она мне приглянулась.

Фриз пожал плечами.

– Я хотел бы отговорить тебя, но, вижу, ты упрям, как вол. Много ли у тебя серебра?

– У меня нет ничего. -Усмехнулся я.

– У меня есть полмарки, но этого мало.– В раздумье проговорил Орвар.– В другое время я бы попросил у Гудмунда, но сейчас он на меня сердит и, пожалуй, ничего не даст.

– Что же делать?

–Не знаю. Может,Вадим…

– Что Вадим?– Насторожился я.

И тогда будто бы нехотя Орвар рассказал мне, что задумал Вадим силой выгнать Хрёрека из Ладоги и потому обещал много серебра всякому, кто пойдет вместе с ним на битву. И с фризами он уже договорился,

– И что же?– Спросил я.

– Я не прочь проучить заносчивого Хрёрека и тебя хочу звать с собой.

Вот значит как. Не по нраву, стало быть, Вадиму делить Ладогу с заморским гостем. А Орвар всегда готов лезть в драку, даром что битым из нее выйдет!

И я сказал:

– Не пристало нам в чужую распрю лезть.

Орвар мне ничего не ответил, и разошлись мы с ним каждый по своим делам.

Когда опускается на землю ночь, все замирает. Арвак и Альсвинн -могучие кони, влекущие по небу огненную колесницу солнца, уходят в свое стойло, чтобы передохнуть после дневных трудов. Ночью отдыхают и люди и боги.

Когда я поднялся по крутой тропинке к усадьбе, было темно и тихо. Но все же в эту ночь кому-то не спалось – там, над журчащим ручьем, где веселятся, купаясь в лунных лучах, зеленоглазые никсы, клонилась неясная тень. Словно кто-то сидел над быстрой водою.

Сперва мне показалось, что это была Ингрид и я хотел обойти ее стороной. Но потом я узнал Сбыславу и подивился, что встретил ее тут. Я подошел к ней, а она, увидав меня, встревожено проговорила:

– Зачем ты вышел сегодня из дома, викинг? Твои раны могут открыться! Я сел рядом с ней на колючую сухую траву.

– Почему ты ушел, никому не сказав?– Не унималась девушка,– Я боялась, что по дороге с тобой может что-нибудь приключиться и некому будет тебе помочь.

– Так ты дожидаешься здесь меня?– Спросил я. Она смутилась и отвела взгляд.

– Я ходил к фризам.

Мы сидели, глядя на текущую воду, которая весело звенела, подпрыгивая на камнях.

– О чем ты думаешь?– Спросил я.

– О звездах,– Ответила девушка.– Они счастливы, потому что там, высоко в небе их не тревожат земные печали.

– Ты несчастлива?

Она пожала плечами и, сорвав с наклоненной ветки листок, бросила его в воду, и он поплыл, колеблясь в такт волне.

– Нет.

– Даже сейчас?

Сбыслава посмотрела на меня своими большими глазами и в них, как в колодце, отразились холодные искорки звезд.

– Мне грустно.– Сказала она, снова опустив голову.

Я протянул руку и осторожно коснулся ее пшеничных волос.

– Может быть, мне удастся прогнать твою грусть?