– Парить будут, – поправил Инзима. – Но с непривычки может и затошнить. Если что, выбегай, но… Ой, ладно, ты хотя бы на нижней полке посиди. Толк будет. Раздевайся. Я жду.
Ри разделся. Спрятал камень в мешочек, а мешочек в сапог и, заткнув его портянкой, задвинул под лавку. А потом, несколько раз глубоко вздохнув, нырнул за Инзимой в парную.
Лицо обожгло горячим, сухим воздухом, а с первым вздохом – и легкие. Ри обхватил себя руками, почувствовал холодную кожу. Глаза понемногу привыкли к темноте, тем более в дальнем углу тлели раскаленные докрасна камни – какое никакое, но освещение. На длинных лавках, выстроенных в ряды, сидели, опустив головы, обнаженные мужчины. Двое стегали себя букетами из веток дуба на верхних полках, куда забрался и Косаль Таг.
С первичным жаром, ошпарившим ноздри, Ри уже свыкся. Он присел на корточки, успокоил дыхание, собрался с мыслями.
Ощущение близкого огня вызвало воспоминание недавнего пожарища в Энфисе. Боль односельчан угнетенным эхом заныла в глубинах души. Ри поднялся и выпрямился. Он не должен уклонятся от жара. Тогда он прятался из-за предостерегающих от необдуманных действий нитей Мельзинги. Сейчас нет угрозы расправы, но Ри был уверен: эта комната, переполненная удушающим паром, послана ему, чтобы испытать: а смог бы он выйти к дяде, если бы не старуха?
– Здесь всегда так прохладно? – голос Ри слегка дрогнул, но слова он произнес как можно тверже, просто сомневался в уместности фразы и необходимости излишней наглости.
Изнуренные головы поднялись, а Кос с верхней полки, прокашлявшись, позвал:
– А ну-ка поднимайся сюда! Инзи, поддай-ка парку нам!
Инзима набрал в ковш воды и выплеснул ее на раскаленные камни, и, только Ри примостился рядом с командиром, как его накрыла волна обжигающего пара. Он даже зажмурился и не обращал внимания на обжигающую поверхность лавки.
– Ложись, – приказал Кос, и Ри, не проронив ни звука, растянулся на лавке вниз головой. – Потрачу на тебя свой веник – ладно уж.
Косаль Таг погладил спину Ри влажными, жесткими ветками, потом прошелся, слегка потряхивая, а затем начал бить. Несильно, но и не заботясь особо о состоянии парня.
– Тебе все еще холодно?! – крикнул охотник.
Ри ответил не сразу. Он вздрагивал каждый раз, когда веник прикладывался к его коже, оставляя жгучий след. После каждого удара он был готов вскочить и выбежать, но за паузу, длившуюся мгновение, он успевал перебороть этот позыв слабака и заставить себя лежать и впитывать боль, как необходимое лекарство, без которого душа сгниет и почернеет. Он жаждал страдания.
Кос приостановился, взглянув на паренька:
– Хватит?
Ри повернул голову, расцепил зубы и произнес, глазами отыскав в темноте лекаря:
– Инзи… поддай нам… парку.
Кос, довольный, улыбнулся. Раздалось шипение. Кто-то выбежал. А веник в сильных руках каргхара стал часто и жестко хлестать по всему телу бросившего вызов хилого, тощего Рийя Нон.
– Сейчас ты у меня согреешься, – приговаривал Кос, снова и снова замахиваясь веником по ногам, спине и ягодицам парня. – Подкинь еще! Как-то быстро отпускает.
Снова хлопнула дверь. Любителей парной становилось все меньше.
– Ри, – позвал Инзи, – ты как там? Уже достаточно. Слезай.
Из глубины легких Ри вырвался кашель, из носа на доску потекли сопли.
– Мы еще только начали, – отмахнулся Кос. – Вон видишь – вся дурь полезла.
Но Инзи будто не слышал и обращался к Ри:
– Дурак, кому и что ты хочешь доказать?
Но ответа не дождался, а после очередного требования Коса “поддать”, он плеснул воды на камни и поспешил из парной.
– Ого! – а это сразу после вышедшего Инзи в парную ввалился коренастый и широкоплечий Матаара. Он прислонился к полозьям полок и с непривычки от нагнетенного жара отшатнулся, прикрыв рот и нос рукой. – Он живой?
Ри отозвался взмахом руки и понял, как же тяжело ему дался этот жест: тело налилось ленью и усталостью. В глазах потемнело. Ужасно хотелось пить.
– А чего тогда ты его гладишь, как девчонку? – заржал нюхач. – Помнишь ту баньку, когда мы познакомились?
– А то как же!
– Повторим?
– А давай!
Кос вытер пот со лба и замахнулся.
Ри плохо помнил, что было потом.
Сидя в шумной закусочной за одним столом с Косом и Инзимой, он виновато рассматривал поцарапанную, деревянную поверхность и покорно ждал, когда принесут еду и выпивку. Неудобства добавляла и одежда: видно ее постирали, но до конца та еще не высохла и мокрой липла к коже. Ри плохо помнил, что было.
Он точно зацепился головой за косяк двери, когда двое голых мужиков выволакивали его под мышки из парной, – этот факт ярко подтверждали рассеченный посередине лоб, шишка и ноющая боль. На него выплеснули пару ведер холодной воды на улице. Тогда-то его и замутило, желудок задрожал и выдал все тайны плохо пережеванной картошки. А потом как-то воспоминания спотыкались, захлебывались в стыде и съедали друг друга: кто и как его одевал, довел до тесварицы, усадил за стол.
В зале царил хаос: с короной из едкой смеси запахов пота, табака, коптящих свечей и жареного мяса, скипетром, цокающими пивными кружкам в сопровождении дружного ора, на троне из десятка столов, за каждым из которых выпивала веселая компания.
В “Бочке” мариновались исключительно каргхары. Многие уже скинули тяжелую гвиртовую защиту, играли мышцами и перекидывались острыми словечками. В монотонный гул увлеченного обсуждения охоты и дел мирских частенько вклинивались стук пустой кружки о столешницу и громкий хохот.
А со стен на бывших еще вчера заклятых соперников угрюмо взирали головы кабанов, лис и волков.
И чем больше Ри задумывался об этом удивительном шумном месте, тем глубже оно поглощало паренька, привыкшего совершенно к другой жизни. Так много в одном месте людей, которых его с детства приучали остерегаться. Незримая, внушенная цнои опасность, исходящая от них, дразнила и щекотала нервы. Он присматривался и не видел горящих жаждой насилия глаз, оружия, приготовленного сеять смерть. Ри не увидел и беспощадных убийц в этих весельчаках, играющих с азартом в карглек, забирающихся на плечи друг другу, чтобы зажечь или заменить потухшие свечи. Хотя понимал, что совсем недавно, в разгар хеллизии, встреться они в засаде на мелин, для них существовала бы лишь цель и препятствие, которое во что бы то ни стало необходимо устранить. Но сейчас они друзья с душами нараспашку, готовые поделиться пивом и сочным куском мяса, не таящие обиды за проигрыш. Это удивляло Ри и вызывало волнение, как перед долгожданным торжеством. И он смущался подобного чувства, потому что любой цнои на его месте запаниковал бы.
– Расслабься уже! – Кос по-дружески толкнул его в плечо. Он был одет в белую холщовую рубаху с широким расшитым мелкими узорами воротом. – Ты заслужил столько пива, сколько в тебя влезет. И не кружкой меньше!
– А… – спохватился Инзима.
– Да помню я, – отмахнулся командир.
Лекарь старался не смотреть на Ри. То ли из-за неловкости по поводу того, что сбежал из парной, то ли из-за чего еще, – Ри не понимал. Инзи сидел за столом в расстегнутом наполовину, начищенном до блеска и хруста кожанном коротком плаще с множеством ремешков и кармашков. Под ним красовалась белоснежная сорочка с кружевным запахом.
Полная неуклюжая женщина с бородавкой на подбородке, протиснувшись между сидящими вальяжно клиентами, принесла на подносе печеное мясо и три больших глиняных кружки с пенящимся напитком, небрежно поставила на стол и развернулась, чтобы удалиться.
Мясо источало необычайный аромат с примесью запахов специй. Желудок Ри заурчал в предвкушении трапезы.
Инзима схватил свой бокал и в два глотка жадно осушил его, самодовольно ухмыльнулся, вытерев рукавом пенку под носом, и звонко стукнул по столу два раза. Женщина лениво обернулась и медленно приподняла бровь, но, не сказав ни слова, забрала пустой бокал. Она еще успела томно подмигнуть Ри, прежде чем уйти за новой порцией пива.
– Ты, – Кос указал пальцем на Инзи, – скорострел. А ты, – палец теперь смотрел на пригубившего напиток Ри,– бабник.
Паренек даже кашлянул, разбрызгав пену. Потом прокряхтелся и вытер нос.
Наверное, обоим хотелось высказаться по поводу навешанных ярлыков, но они сдержались и просто наблюдали, как Косаль Таг размеренно, со вкусом пил свое пиво.