Зона сквозного действия

– Необходимы достопримечательности. Количество, качество… – подойдя к Роману, сказал Матвей и посмотрел сначала вправо, затем влево. – Пока я ничего экстраординарного не наблюдаю.

– Всё есть! Тут только одно озеро с его скалами… Наверняка и пещеры имеются, с летучими мышами, сталактитами, подземными водоёмами. Просто я был мелкий и с родителями. Здесь была палатка, там, – Роман махнул рукой в сторону реки, – лягушатник. Для нас выгородили, чтобы вода прогревалась.

– По поводу озера я не понял, – проговорил Матвей и внимательно посмотрел Роману в глаза.

Роман дёрнулся и замотал головой.

– Не знаю, не знаю я! В прошлом году родители ездили, ну и… Они помогали старикам дом достраивать. И что-то… Я просто не курсе. Что-то произошло. Говорю же, я не знаю! Приехали взъерошенные какие-то, о чём-то спорили, ругались. У себя в комнате, после отбоя.

– Сказали – не ходить.

– Значит, не пойдём. До ужина, по крайней мере. А река? Смотри! Идём! – Роман схватил Матвея за руку. – Там выше ручей от родника. Прямо из глубин, где минус тридцать или сорок.

Роман и Матвей отправились вдоль реки. Арина внимательно посмотрела им вслед, задумалась, перевела взгляд на водную гладь реки, на кусты прибрежные, затем продекламировала:

– Они ушли, шаги затихли, деревья замерли стоять…

А после ужина, наевшись не особенно удавшегося пирога, Матвей, Роман, Арина и Лариса отправились к озеру и в скором времени отыскали место падения самолёта. Или приземления, правильнее сказать. Жёсткого, но всё же приземления – перед тем, как уткнуться в куст черёмухи, к скале прижавшийся, самолёт основательно поковырял шипами шасси кочки прибрежной поляны.

– Наказывать надо! – выкрикнул Роман, на секунду остановившись. Он уже несколько минут бегал вокруг самолёта и торопливо его осматривал.

– О чём ты? – не поняла Арина.

Роман встал на четвереньки и заглянул под фюзеляж.

– За нарушение правил дорожного… – Роман неожиданно громко икнул. – За нарушение правил полётов! А так дело не пойдёт.

– Нарушителей двое, возможно, – объявила Лариса. – Люди, так бывает.

Роман сделал задумчивое лицо, но ненадолго.

– Того, кто меньше пострадал, и наказать? Да, пожалуй.

– Наказывают не того, кто меньше пострадал, а кто больше виноват, – возразила Арина.

– А виноват тот, кто меньше пострадал! Это же ясно!

Арина окинула Романа насмешливым взглядом.

– Если самолёт больше не поднимется в воздух, а баба Саша наестся пирогов и таблеток и начнёт летать, её и наказать?

– Да, лишить её права летать на всё лето! – сказал Роман. – Я устал, когда нёс её под видом груза триста.

Лариса выставила кверху указательный палец правой руки и тоном учительницы изрекла:

– Необходимо срочно всем выучить правила движения в целях недопустимости впредь!

– Всем? Каникулы же! Пусть в целях недопустимости впредь нарушители учат правила! – вскричал Роман и снова икнул. – Выяснить, кто виноват! А то правила, панимайишь… Кста, поврежденний, кроме отсутствийя винта и присутствийя царапин, не обнаружено. Так, Матвей?

Роман дважды подряд икнул и обернулся к Матвею, безучастно стоявшему у хвоста самолёта. Матвей как-то странно посмотрел на него и, ничего не ответив, опустил глаза.

– Вывод? – спросила Арина у Романа, с подозрением косясь на Матвея.

– Пицца из морозилки мне нрависса больше, – в очередной раз икнул Роман.

– Про самолёт.

– Самолёт меньши пострадал.

– Если бы его требовалось бинтовать, то и нечего было бы, пожалуй, бинтовать, – высказала своё мнение Лариса и ногтём ковырнула повреждения лакокрасочного слоя. – Царапины – это как ссадины. Только зелёнка… Ну, краска нужна. Но не из пузырька, а из ведёрка.

Роман пожал плечами.

– Воздушный винт приделать, и всё. На эпоксидку. Илий ещё как.

Лариса сильно пинает ногой в корпус самолёта и снова поднимает кверху палец.

– Но самолёт – железный! Слышите, люди?

– Да, он из металлов, некоторыйе из которыйих разве что всего лишь ржавчины и боятся. Так, Матвей? – говорит Роман.

Матвей молча кивает, а Лариса командует:

– Продолжай!

Роман продолжает:

– И из пластика. Который современную цивилизацийю переживёт.

– А бабуля, – резюмирует Лариса, – из костей, хрящиков и прочего непрочного.

– Да-да! – подхватывает Арина и принимается позу чтеца: – И прочего, прочего, очень непрочного. И парочка крепких, пронырливых вирусов… Попробовать про это стих написать.

– Да, непрочная, – вздыхает Лариса и добавляет: – Хотя я её очень хорошо полечила.

– И всё-таки кто-то жа нарушил! – настаивает Роман. – Матвей! Ну! Ты чот-та странный какой-та.

– Сложный вопрос. Осмотром установлено… – неуверенным голосом произносит Матвей. – Надо подумать, проанализировать. Они же ввиду взаимной невнимательности…

– А свидетелей нет, – добавляет Арина.

– Предлагайю дуэль! – вскрикивает Роман. – Она, кста, всегда при свидетелях, которых называют секундантами.

Арина мысленно представляет картину дуэли между бабой Сашей и Макарычем. Баба Саша в образе Дантеса, а Макарыч – вылитый Пушкин. Выстрелы – Макарыч-Пушкин падает. После этого картинка меняется. Теперь уже Макарыч в образе Дантеса, а баба Саша в образе Пушкина. Выстрелы – баба Саша-Пушкин падает.

– Дуэль – не совсем то, что нужно, – делает вывод Арина. – На дуэлях погибает не тот, кто виновен, а наоборот.

– Ни к чему, чтобба погиб невиновный, – мотает головой Роман.