Невероятная история мистера Пэрриша

– Это уже не в первый раз. Я искренне надеюсь, что вы избавитесь от этой дурной привычки, мистер Брэдли.

– Да, разумеется, сэр.

– Мы к мистеру Фишеру.

– Он у себя.

Справа от вахты была лестница на второй и третий этажи. Поднявшись на третий этаж, мы очутились в приёмной. По всему её периметру располагались двери, а южная часть выходила в длинный узкий коридор, тянувшийся, как мне тогда казалось, очень далеко. По обеим его сторонам находились отдельные комнатушки, о которых я расскажу чуть позднее.

Мы зашли в центральный кабинет, где располагалось начальство приюта. Первое, что бросилось мне в глаза, это мужчина лет шестидесяти со злобным неприятным лицом. Его глаза были серыми и сливались со склерой, поэтому мне казалось, будто на меня смотрит демон с маленькими черными точками вместо зрачка. У него была большая голова и огромный нос с широким выделяющимся подбородком. Он не носил усов над своей кривой недовольной улыбкой и бороды, как это было модно в то время. На его голове, частично покрытой волосами, уродливо рассыпались мелкие старческие коричневые пятна, делающим его похожим на жабу. Из-за крупных размеров головы и узких плеч он казался бесформенным жутким существом, вылезшим из самых глубин преисподней. Это был директор приюта и звали его Клод Фишер. Позже я узнал, что воспитанники приюта называют его демоном, а сам приют кличут «ямой». Но когда мы пришли, и я впервые увидел мистера Фишера, я еще тогда не знал, что это за человек и какие ужасные вещи он творит. Хотя моё детское воображение, не на шутку разыгравшееся в момент нашей первой встречи, уже ясно давало мне понять, что от этого человека стоит держаться как можно дальше, и что ему здесь не место.

– Добро пожаловать, мальчик. Как тебя зовут? – директор не соизволил поприветствовать мистера Гудсера, а сразу приступил к знакомству со мной.

– Аарон.

– А меня зовут мистер Фишер. Теперь ты находишься под моей опекой, и теперь это божественное место, именуемое приютом святого Августина, будет являться тебе домом, – он какое-то время помолчал. Наверное, думал, что я скажу что-то в ответ на его высказывание или хотя бы задам какой-нибудь вопрос. Но я считал, что в этом не было никакой нужды. Я решил для себя, что теперь я во власти судьбы. И раз она хочет, чтобы я находился здесь, значит так тому и быть. Директор взглянул на мистера Гудсера, стоявшего рядом со мной, а затем снова перевёл свой ужасающий взгляд на меня:

– Ты наверняка хочешь узнать, как у нас тут все работает? Не волнуйся, тебе лишь нужно соблюдать некоторые правила, которые здесь приняты. Вижу, ты молчишь, тебя что-нибудь тревожит?

– Нет, сэр.

– Тогда слушай меня внимательно и запоминай. В нашем приюте есть три правила: первое – всегда делай то, что тебе говорят «сестра», обслуживающий персонал или я; второе – после отбоя все дети должны спать; третье – обращайся ко мне «сэр». Остальные правила и распорядок дня ты узнаешь от своей новой семьи, состоящей из ста мальчиков. Ты будешь жить вместе с ними и работать. Надеюсь, что мы поняли друг друга.

Затем мистер Фишер позвал «сестру» (так называли здесь женщин, присматривающих за детьми), и она отвела меня в мою новую комнату, где располагались двадцать коек, на которых спали дети. Хотя был день, но тихий час был еще одним правилом этого заведения. После этого сестра, которую звали мисс Мод, принесла мне чистую одежду и постельное белье. Когда я переоделся и застелил свою постель, она рассказала еще немного о приюте. Из её слов я понял следующее: всего в приюте проживало триста тридцать два человека. И все были поделены на две большие группы, которые в свою очередь также делились еще на несколько. К первой относились дети в возрасте до 6 лет, а ко второй дети от 7 до 13 лет. Отдельно также была группа взрослых детей от 14 до 18 лет, постоянно работающих в приюте и за это получающих небольшие деньги. Чаще всего это были девушки. Первые две группы делились еще на две – на мальчиков и девочек. А те в свою очередь делились уже по численности. В каждой малой группе было по двадцать человек как у мальчиков, так и у девочек.

Помимо мест общего пользования, таких как столовая и спальные помещения, имелись собственная пекарня, обувная мастерская, сад и огород. Также во дворе приюта имелся свинарник, где работали дети постарше. Пару лет назад здесь даже была школа, но директор приюта сделал из неё швейную мастерскую, где трудилось большинство детей.

Начиналось все рано утром, в шесть часов с гигиенических процедур в виде умывания и полоскания рта, ухода за постелью и построения в коридоре. В семь утра начинался рабочий день, длившийся до часу дня. Затем шёл тихий час. В период с двух до трех часов дети обедали в столовой по расписанию. На обед давалось двадцать минут. С трех часов до восьми вечера – работа. После восьми давалось свободное время, когда дети могли произвести должный уход за своей одеждой. В десять часов вечера – отбой. Так протекали будни. В субботу и воскресение разрешалось отдохнуть и набраться сил перед новой неделей. Поэтому кормили не один раз, а целых два. В праздничные дни, если директором разрешено было их праздновать, отмечались в столовой или в общем зале, где также иногда проводились театральные постановки. Но в последние два года театры были отменены из-за плохого поведения воспитанников.

Когда сестра Мод говорила мне все это, мое настроение становилось хуже и хуже, пока наконец я не упал на кровать и не заснул.

Спустя некоторое время меня разбудил какой-то парень. А рядом с ним столпился еще десяток любопытных лиц. Кто-то начал щупать меня за кожу и рассматривать волосы, словно дикари.

– Добро пожаловать в «яму»… – сказал тот парень. – Звать тебя как?

– Аарон.

– Аарон. Отлично. Меня зовут Эван, – кроме него никто не представился, да и он не горел желанием представлять кого-то. – Нам всем интересно, как ты сюда попал?

– Мои родители умерли, мой друг тоже. А больше у меня никого не было. Поэтому я здесь.

– Эта история стара как мир. Я имею в виду, как ты оказался в «яме»?

– Какой «яме»?

– Здесь, в этом богом забытом месте, – он развел руками.

– Меня определили сюда.

– Понятно. Кем были твои родители? – тут я вспомнил, что в тот раз всё кончилось плохо, когда сироты узнали о положении моих родителей, поэтому я решил соврать, чтобы никто меня не беспокоил.

– Мой отец… Эм… Он был пекарем. А моя мать – работала на швейной фабрике, – да, тогда ничего лучше я не мог придумать.

– Странно, а кожа и волосы у тебя такие ухоженные и чистые, что невольно возникает мысль, что твои родители какие-нибудь важные люди, – с подозрением выдвинул Эван свою теорию. На вид ему, кстати, было лет двенадцать и, кажется, он был самым старшим из всех. Но потом я понял, что он был из соседней старшей группы. – Значит пекарь и швея. Ладно. Среди этих достопочтенных людей, – указал он на стоявших вокруг детей, которые захихикали от его смешных слов, – я являюсь монархом. Как ты наверное уже понял, я из соседней группы, что находится вот за этой самой стеной, – он кивнул головой. – И там я тоже главный.

– А мистер Фишер? – спросил я, помнив о его правилах.

– Ах да, этот демон. Он стоит над всеми нами. Но конкретно сейчас, когда его здесь нет, главным являюсь я. И ты обязан слушать меня и придерживаться моих советов, чтобы не попасть в какую-нибудь неприятную ситуацию. Если же ты против этого, то знай, что тебя здесь никто не будет любить и уважать. Ты станешь одиночкой, никто не подаст тебе руку помощи, и ты будешь страдать. Ты понял меня, Аарон? – он хитро ухмыльнулся.

– Да, – спокойно ответил я, при этом думал, что пока стоит придерживаться советов этого парня. Ведь никакой альтернативы у меня не было.

– Превосходно! – ликовал он, а дети смеялись. – Сегодня выходной и завтра тоже. За это время я расскажу тебе о местных правилах.

– Но мистер Фишер уже рассказал мне о них.

– Что ты заладил, мистер Фишер-мистер Фишер? Ты что забыл, что я тебе только что сказал? Главный здесь я, и слушать нужно меня. Под моим крылом жить будет легче, чем под крылом демона.

Я молчал и смотрел на толпу детей, стоявших вокруг меня. Все они без исключения носили ту же одежду, которая была на мне. Это были хлопчатобумажные штаны и рубашка, когда-то имевшие белый цвет, но от множественных стирок превратившиеся в серый. В основном возраст этих воспитанников не превышал десяти лет. Кто-то из них улыбался, кто-то смотрел на меня с изумлением, кто-то – с подозрением. Мне было трудно глядеть на них, так как я никогда не имел к себе столько внимания, сколько имел в тот момент.

– Отдыхай пока, я скоро вернусь, – сказал Эван и вышел из комнаты. А я встал и подошел к окну.

Всего в нашей комнатушке было пять окон, но все тусклые настолько, что солнечный свет почти не проникал во внутрь. Поэтому в помещении было довольно мрачно. Под ногами был дощатый пол, который от времени в некоторых местах сильно износился, и виднелись задиры и сколы. Об них легко можно было распороть ногу. Где-то даже торчали несколько гвоздей. Вся эта напольная конструкция скрипела от малейшего движения. В центре комнаты имелся камин для отопления, но поскольку осень только началась, а на улице стояла теплая погода, то его никто не разжигал. Над камином висело большое зеркало с отколовшимся уголком. Так как мы были на последнем этаже, то прямо над койками были расположены деревянные сваи, на которых держалась крыша. В каких-то местах она протекала. Я понял это потому, что видел тусклый свет, проникающий через небольшую дыру в крыше, а под ней стоял пустой горшок. Больше в этой большой комнате ничего не было. Она была одновременно пустой и заполненной.

Отвратительный запах плесени не давал мне покоя. Я никак не мог к нему привыкнуть. Об уюте и тепле не могло быть и речи. Мне очень хотелось вернуться домой в свою постель, сесть на пол и греться в луче яркого осеннего солнца. Но я здесь – в этой мрачной дыре, где нет ничего светлого.

Спустя час ко мне вернулся Эван с тремя своими друзьями, имена которых я не помню. Единственное, что мне тогда запомнилось, это их глупые шутки и грубость по отношению к остальным детям. В них чувствовалась жажда власти, деспотизм и недовольство. Все это я заметил лишь позже, а пока компания Эвана была мне незнакома.

– Ну вот, как я и говорил, парень совсем зеленый, – сказал Эван своим друзьям.

– Ничего, исправим. Что он умеет? – спросил один из мальчишек.

– Ничего не умеет, судя по его рукам.

– Эй, тебя ведь Аарон зовут? – спросил парень, стоявший позади Эвана.

– Да.

– Тебе здесь нравится, Аарон?

– Не очень.

– Поверь мне, парень, это не самое страшное место на Земле. Вот в Лондоне есть работный дом, о котором мне рассказывал один мой знакомый. Он называл его «пекло». Так вот, там творились самые страшные вещи, которые ты даже себе представить не можешь, поэтому радуйся, что ты попал в «яму», а не в «пекло», – сказал тот, что был выше всех.

– Ха! У нас тоже есть чем похвастать. В «яме» водятся призраки, – сказал Эван почти шёпотом, наклонившись ко мне.

– Призраки? – удивился я.

– Именно! Это души погибших здесь детей. Они приходят по ночам и скрипят досками. Однажды пришёл новенький, примерно такой же как ты. Ночью, когда все спали, а он нет, появился призрак и утащил его за ноги во тьму, и с тех пор никто его больше не видел, – от этих слов мне стало не по себе. Хотя я заметил, что мальчишки захихикали, но Эван заставил их замолчать, сделав серьезное выражение лица.