Невероятная история мистера Пэрриша

– Как ты попал сюда?

– О, это долгая история, – сказал Пол и отложил свою работу. – Вообще, я родился в Ирландии, как вся моя семья. Мои отец и мать были очень религиозными людьми, и поэтому, когда я появился на свет, они восприняли меня как антихриста и оставили меня на улице. Вскоре меня подобрал один человек, мастер-башмачник по имени Ван Дер Вал. Он дал мне имя, начальное воспитание, обучил грамоте и своему мастерству. Ван Дер Вал был стар, но до своей смерти смог дать мне то, что не смогли дать мне мои настоящие родители. Он мне говорил: «Пол, у тебя золотые руки, их коснулся сам Господь, и теперь ты обязан использовать их во благо». Когда его не стало, мне было десять лет, и я знал, что меня ждал приют. Когда меня привели на распределительный пункт, я притворился, что мне восемь лет, чтобы меня определили в малую группу, ведь я знал, как выгляжу и потому предвидел, что надо мной будут издеваться. Но я могу постоять за себя. В этом убедились все, кто меня унижал или оскорблял, – тут он сжал свои руки, похожие на тиски, и они затрещали как корабельные канаты во время шторма. – Так я очутился здесь. А ты сам откуда родом?

– Я из Глазго.

– У тебя есть родные? Ты не похож на того, кого могли бросить.

– Да. Были. Моя мать пропала, когда мне было два года, а отец пропал несколько месяцев назад. Ушел в море и не вернулся. Мой друг Сэм был убит.

– Тяжело тебе, наверное, – Пол поднялся с кровати и похлопал меня по плечу. – Ничего, ты свыкнешься, и время излечит твои душевные раны. Я вижу по твоим глазам, что ты хороший парень, и в тебе есть Божественная искра. Если тебя будут обижать, ты сразу ко мне иди, я их мигом проучу. Здесь все знают кто такой Пол МакЛарен.

– Спасибо тебе, Пол! – сказал я и хотел было уходить, но он сказал мне кое-что в след.

– Будь осторожнее с Эваном и его дружками. Они не такие хорошие, как могут казаться. На твоем месте я бы держался от них подальше.

Я лишь кивнул головой и ушёл. Всё время до обеда я думал о том, что мне предстоит сделать. Продумывая каждый свой шаг снова и снова, я пытался вообразить себе это.

Наконец прозвенел колокол, и все снова построились в коридоре. Вышел мистер Фишер и пожелал всем приятного аппетита. Спустя несколько минут мы очутились в столовой. Мы помыли руки, взяли порции и сели за другое место, нежели вчера. Теперь мы заняли стол прямо напротив входа на склад.

– Пока ждите, – сказал Эван, высматривая лишние глаза. Прошло уже более пяти минут, но смотрящий не уходил.

– Как же он долго! – нетерпеливо возмущался длинный.

– Теперь можно, – сказал наш главарь, когда смотрящий скрылся за дверью. Мы встали из-за своих мест и поспешили в кладовую. Я должен был держать дверь открытой и следить за второй дверью, которая шла в столовую. Если бы там кто-то появился, мне было приказано дать сигнал к отступлению, пока нас не заметили. Всё было хорошо, пока вторая дверь неожиданно не открылась и в столовую не вошли директор Фишер и еще несколько человек из его свиты.

– Быстрее, Эван! Они здесь! Они здесь! Уходим! – громким шепотом говорил я. В этот момент они выбежали оттуда с несколькими буханками хлеба, а я держал дверь, пока они уходили. Когда я хотел побежать следом, то споткнулся и упал на пол. Я попытался встать, но поскользнулся и снова упал. За это время ребята уже успели сесть за стол, а дверь, которую я держал, сильно хлопнула, и почти сразу предо мной появился мистер Фишер.

– Какое безобразие! Что это за свинство!? Как ты посмел, подлец!? – завопил он. Вся столовая замерла, где-то зазвенела упавшая на пол ложка. Я же слышал только, как бьется мое сердце. – А ну быстро вставай, мелкий негодник! Не успел прийти в мой дом, как уже нагло обкрадываешь меня? – я молчал, – После обеда всех собрать в одном месте, – сказал директор и вышел.

И снова стыд поглотил меня. Я уже ничего не слышал, только думал о том, как меня угораздило снова попасться на одну и ту же удочку.

После обеда всех мальчиков из нашего корпуса построили в коридоре. Меня вывели в центр перед строем, и мистер Фишер начал следствие:

– Итак. Я знаю, что кто-то из вас провернул свое грязное дело, а этого мальчишку вы взяли с собой, чтобы он прикрывал ваши спины, пока вы обчищаете меня. Снова! Ему всего семь лет, а вы, я уверен, гораздо старше его, – рассуждал директор, остановившись возле Эвана. – Кто из вас участвовал в этом грабеже?! Сознавайтесь или мистер Пэрриш получит ваши наказания в совокупности. Сколько вас было? Двое? Трое? Кто зачинщик? Отвечайте мне быстро! – но все молчали. Я взглянул на Эвана, но он даже не соизволил посмотреть мне в глаза, а просто стоял как трус, бессовестно делая вид, что он не причем. Что также можно сказать и об остальных соучастниках этого дела. – Что ж. Если никто из вас не хочет сознаваться… Мистер Кавендиш, извольте наказать этого молодого человека по заслугам. За совершенное им деяние полагается порка розгой в количестве десяти ударов публично. Этого должно быть достаточно, чтобы мистер Пэрриш понял свою ошибку, и впредь больше его не посещали мысли о преступлениях.

Говорить о наказании нет смысла, потому что после пятого удара я потерял сознание и очнулся только в своей постели вечером.

III

Первым, кого я увидел после пробуждения, был тот странный парень в шляпе.

– Привет. Я Уилфрид Доусон. Можно просто Уил, – представился чудак. Он сидел на соседней кровати, закинув одну ногу на другую, образовывая угол.

– Привет. Как я очутился здесь?

– Тебя сюда принесли я и мой друг – Пол.

– МакЛарен?

– Да, – тогда я впервые за долгое время почувствовал облегчение от того, что меня не бросили, а помогли.

– Спасибо. Теперь я ваш должник.

– Бросьте, сударь. Мы тебе не Эван с его трусливыми псами. Мы сами по себе. Ты ничего нам не должен. Мы оказали тебе помощь, потому что это правильно. Ты ведь еще слишком мал и наивен, поэтому тебя так легко обвели вокруг пальца. Просто использовали, как инструмент, а потом выбросили.

– Не очень-то приятно.

– Зато правда.

– Что будет теперь? – спросил я, не зная местных правил, и что меня ждало после наказания. Возможно, мистер Фишер подумает лишить меня обеда или еще чего.

– Ничего. Просто держись подальше от Эвана и его друзей. Да и вообще, не стоит здесь кому-то верить.

– Даже тебе и Полу?

– Дело твое. Заставлять тебя никто не собирается, – сказал он, а затем вытащил из кармана свой блокнот и начал быстро записывать что-то, словно ему пришла гениальная мысль.

– Откуда ты родом? Что с твоими родными?

– Я из Англии. Мой отец известный купец в столице. Я его внебрачный сын. Мать моя служанка, которую он когда-то любил. Время шло, он обучил меня грамоте. Точнее, его слуги. Но вскоре он захотел избавиться от меня и матери, чтобы никто в обществе не узнал о его бессовестном поступке, ведь он был женат. Тогда он приказал своему извозчику, чтобы тот ночью убил нас…, – тут он замолчал на некоторое время, уставившись в пустоту. – Спасся только я. Мать защитила меня ценой собственной жизни. В ту жуткую ночь мне удалось сбежать. И тогда я поклялся, что найду того купца и убью его… Извини, я бы не хотел ворошить прошлое.

– Прости, – ответил я. Мне стало жаль Уила, ведь его жизнь казалась не лучше моей. Чтобы отвлечь его от горьких мыслей, я поинтересовался, что он пишет в своей тетради.

– Пишу стихи.

– Ого! Правда? А можешь прочитать какой-нибудь?

– Даже не знаю. Ты второй после Пола, кто попросил меня здесь об этом. Правда тогда я еще не был так хорошо в сочинительстве, но теперь могу твердо сказать, что превзошел самого себя, – шутливо сказал он. Его речь была простой и в то же время интеллигентной, словно он был из богатой семьи. Уил казался мне человеком, которого я давно знал, и вот мы встретились, чтобы перекинуться парочкой словечек.

– Прочти, прошу тебя. Мне правда очень интересно, – уговаривал я.

– Ладно, но тогда пообещай мне, что не будешь смеяться?

– Обещаю.

Он перелистнул несколько страниц своего блокнота и, найдя нужные строки, прочёл:

– Плод созерцанья – мысль,

Под ней таится суть,

Любовь должна быть смыслом,

А мысль – мерою всему.

Наш путь судьбою не начерчен

Мы сами совершаем то,