Смерть из первых рук

Смерть из первых рук
Сергей Серп

Осень. Тихий подмосковный городок. На железнодорожных путях обнаружено изуродованное женское тело. Пока местные следователи спорят, выбирая между несчастным случаем и суицидом, убийца дает им новую подсказку.

Содержит нецензурную брань.

Сергей Серп

Смерть из первых рук

Смерть из первых рук

Пролог

суббота, 24 октября

Студенту медицинского училища, с рождения жившему в детском доме, до недавнего времени оставалось только мечтать о своем угле, пускай и съемном. Положенная по закону государственная жилплощадь располагалась в аварийном доме, а комната в общежитии поликлиники, была совершенно не пригодна для спокойной учебы и жизни. К уединению же Александр стремился с самого детства, его не интересовали совместные игры и занятия. Саша был молчалив и, по возможности, проводил время в одиночестве, в компании собственных мыслей. Юноше не ставили диагнозов, он не был аутистом и не считал себя мизантропом. С рождения один, сам по себе, задумчивый, но не угрюмый, скромный, но не лишающий себя приятных мелочей, не разговорчивый, но в этом не было и капли презрения к желающему стать его собеседником.

За окном дремало тихое субботнее утро. Александр открыл глаза и спокойно наслаждался пробуждением. Молодой человек не ждал гостей, но точно знал, кто стоит за дверью, когда, услышав звонок, пошел открывать.

– Не разбудил? Привет.

– Нет, кофе будете? – пропустив приветствие, Саша пожал протянутую прохладную руку.

– Кофе? Давай. Заодно расскажу, зачем приехал, – скинув на ходу верхнюю одежду, гость прошел в кухню.

Новый знакомый – журналист, изменил Сашину жизнь к лучшему. Теперь кроме скучной работы в поликлинике у него была еще небольшая халтурка, пусть и связанная с определенным риском, но риск, как известно, дело благородное, тем более в таком ответственном деле. От юноши требовалось фотографировать карты женщин-пациенток гинекологического кабинета в возрасте от восемнадцати до тридцати лет. Причиной для журналистского расследования стали жалобы на ложные диагнозы, которые ставились пациенткам. Ложные диагнозы, дорогостоящее лечение, а наказать некого – листы с исследованиями и анализы каким-то чудом испарялись из карты.

Их первая встреча произошла в поликлинике, в кабинете заведующего. Начальник передал Саше, что в журнал требуется заметка о молодом провинциальном враче. После работы журналист и респондент встретились в общежитие, но это оказалось не лучшее место для разговора, и они вышли на улицу, где на парня чуть не набросилась бродячая собака. Неприятное недоразумение заставило Сашу порядком понервничать. Новый знакомый заметил это и сказал, что сам терпеть не может собак и, когда идет мимо, представляет, что сжимает ружье, для чего и руки держит соответствующим образом. То ли на почве общего страха, то ли под действием природного магнетизма, Саша, скептически относящийся к журналистской затее, охотно разговорился с человеком, которого видел второй раз в жизни.

После выхода статьи, за которую издательство передало солидный, по меркам юноши, гонорар, ему стало проще смотреть на вещи, о которых он раньше мог только мечтать. К своему благодетелю юноша имел особое отношение, считал его сведущим, умным, талантливым и бескорыстным человеком. В фантазиях восемнадцатилетнего Саши полезное знакомство обещало помочь ему в будущем. Финансы, образование, карьера, черт возьми, даже личная жизнь – связи решают во всех областях.

– Слушайте, теперь я на сто процентов уверен, что с гинекологом дело нечисто. – Саша поставил чайник и сел.

– Да, а с чего такая уверенность на этот раз? Она опять диктовала кому-то адреса?

– Нет, адреса она, – задумался юноша, припоминая прошедшую неделю, – с понедельника не диктовала, а вчера приезжал человек, наверное, из полиции, которому я показывал все личные дела.

– Мало ли, – пожав плечами, заметил журналист, – может из врачей кто алименты не платит.

– Он начал с её дела. Представляете, из двух стопок по алфавиту, с самого низа он вытащил Щукину и стал изучать. – Юноша налил кофе и продолжил. – Значит, она не только диагнозы ложные ставит, а замешана в чем-то серьезном. Вы еще не сообщали в полицию о нашем расследовании?

– Нет, расследование – дело не быстрое, а полиция, со всеми своими версиями и бумажками работает еще медленнее. Это только мы с тобой: раз-два и почти в дамках.

Остановившись возле окна, Саша нахмурился, прокручивая в голове события вчерашнего дня. После обеда в поликлинику заглянул неизвестный мужчина. Посетитель холодно и настойчиво попросил продемонстрировать ему личные дела сотрудников, изучение которых начал именно с гинеколога, за которым юноша заметил необычное поведение в последние две недели. Странным, по мнению Саши, было то, что врач, заходя в регистратуру, украдкой переписывала адреса некоторых женщин, а затем звонила по мобильному и кому-то диктовала их данные.

– Так, теперь моя очередь рассказывать. Поедем сегодня фотографироваться, я тут кое-какое обмундирование привез. Примерь, – с этими словами мужчина передал Саше темный пакет, стоявший рядом со стулом.

– О, а что там?

– Разворачивай, смотри.

Саша встал, достал из пакета белый сверток из плотной ткани, сперва принятый им за халат, но со слишком длинным поясом.

– Ого, – задумчиво протянул юноша, поняв, что держит в руках.

– Не против недолго побыть психом? Настоящих-то фотографировать нельзя.

– Это смирительная рубашка?

– Она самая. Примерь, они вообще безразмерные, но, если что – поищем другую.

– Нас такими в детском доме пугали, – осторожно заметил Саша, – но я-то всегда смирный был.

По лицу мужчины пробежала тень, подбородок слегка дернулся, и он опустил глаза.

– Ты вправе отказаться, просто, я думал, тебе это покажется забавным, извини. Извини, – покачал головой журналист.

– Да я не то чтобы против, – оправдывался парень, чувствуя, что своим отказом, которого он, по правде, и не выражал, сильно обижает благодетеля, – сейчас надену.

Юноша не без труда натянул плотную рубашку, в которой стал похож на худенький белый кокон.

– Уж не знаю, что говорят в таких случаях, – поднимаясь со стула, сказал журналист, – или знаю, – добавил он, размазывая по лицу хищную улыбку, – попался!

Часть первая

Глава первая

За 13 лет до событий

2002 г, Тверь

Школа, как и семья, является основой формирования личности. Именно в школе возраст не всегда соответствует желаниям, основным из которых является желание общаться, порой даже слишком тесно. Молодые люди и девушки черпают силы из мимолетных взглядов, обрывков слов, даже из воздуха, которым дышит желаемое существо. Общение с легкостью заменяет еду и сон, опьяняет, словно власть; власть над временем собеседника, над частью его жизни.

Ее фантазии были таким же набором, как у большинства девочек пятнадцати лет, не имевших практики половых отношений. Поцелуи, прогулки, прикосновения, цветы, но особенно остро ей жаждалось нежности, которой так не хватало дома. После смерти матери, четыре года назад, отец воспитывал, как мог, как умел, как хотел. Скорее именно последний вариант описывал его манеру воспитания; а хотел он – никак. Отработав день, он шел пить к друзьям, и эти вечера становились самыми счастливыми в жизни совсем еще юной девушки. Время, когда можно было спокойно убраться дома и немного почитать.

Страх и жестокость наполняли каждый угол, когда пьяный отец переваливался через порог. Малейший повод заставлял его выйти из себя, и в адрес дочери летели последние слова, а порой и попавшаяся под руку вещица. Причиной неадекватного поведения со стороны едва ли не единственного родственника, была его убежденность в том, что именно дочь виновата в гибели его супруги. Если бы она не перепутала время отхода электрички, и мать бы успела на поезд, то все могло бы сложиться иначе. Эта скверная мысль красной нитью шла сквозь мрачные дни внезапно овдовевшего супруга. Первую рюмку (а иногда это был стакан) он всегда поднимал за упокой любимой женщины. Вот так, по трагическому стечению обстоятельств, долгожданная и единственная дочь превратилась в разрушителя его жизни.

Отец был старше матери на восемь лет. Он всегда боготворил ее, и ради жены был готов на все, из-за чего и сам жутко ревновал, порой даже к собственной дочери. Безусловно, такой человек вселял страх в девочку, но еще больше он вызывал обиду. В совсем юной и не замусоренной головке никак не укладывалось: как человек, любящий и воспитывающий все детство, способен предать и обвинить в чудовищном происшествии. Он отказался от нее, как от дочери, оставив лишь на правах служанки, а заодно накормил детскую фантазию страстями о детдомах и ужасах, которые там творятся перед глазами безразличных воспитателей. Одиннадцатилетняя девочка очень испугалась, что ее могут продать кому-то, хотя, что такое групповое изнасилование, до конца и не представляла.

Первое время после трагедии, отец еще хранил верность матери, если покойнику вообще можно хранить верность и быть чем-то обязанным, но спустя несколько месяцев, природа и пьяный эгоизм взяли управление в свои руки. Календарь подходил к концу, когда отец, в очередной раз, придя домой навеселе, привел с собой женщину. Женщина была пьяна и вела себя развязно. Нагло обнимая отца за шею, она пыталась повиснуть на нем, а увидев девочку, жавшуюся к притолоке возле кухонной двери, слегка удивилась и спросила, блуждая пьяными глазами по лицу случайного собутыльника:

– Дочка твоя?

– Нет, – холодно ответил отец, сбрасывая тяжелые, грязные сапоги.

– Понимаю, – промычала женщина, – а у меня сынок дома… – начала она, но мужчина прервал ее, грубо затащил в соседнюю комнату, и закрыл дверь.

Как просто жизнь теряет смысл, и как сложно вновь его обрести. Листья сменил снег, но пушистым и белым он был только с виду. Долгими зимними вечерами, наполовину осиротевшая девушка часто подходила к окну и думала: как много общего у людей и маленьких снежинок, безобидных только на первый взгляд. Присмотревшись, становится ясно, что все люди холодные и колючие, готовые порезать тебя, покромсать, обжечь и заморозить одним лишь прикосновением.