Катарсис

– Какой стаи? – не выдержал полковник, которому ответ Егора пришёлся не по душе. – Мне нужен свой человек на его месте, понимаешь? Нет у меня времени кого-то уговаривать, доказывать что-то, нет, понимаешь?

– Он же человек? Чем мы лучше них, если позволим себе такое делать? – возмутился Егор.

– На войне, как на войне, – отрезал полковник, нахмурившись.

– Он с вами не воюет, а поступает в меру своего понимания опасности, – возразил Егор. – Я против такой замены!

– Но ты ведь не сможешь сидеть в нём вечно, там в коридоре сейчас валяется бездыханным твоё собственное тело. Долго оно протянет без тебя? Давай так, ты пока остаёшься в этом теле, раз уж так удачно получилось, а Фёдора отправляем в твоё. Как тебе такой вариант?

Егора, представившего, как кто-то чужой занимает его место в жизни, охватила дикая тоска, ностальгия по своему телу, в которое он вернулся не так давно, чтобы надолго снова с ним расстаться. Его тянуло со страшной силой к нему, не давая сосредоточиться на разговоре. Приходилось буквально вцепляться в какие-то внутренние наросты тела, чтобы не выпорхнуть прямо сейчас.

– Нет, не согласен, Сергей Владимирович! Говорите быстро, что я могу прямо сейчас сделать для вас в этом теле и на этом всё, мне нужно срочно вернуться! Это не угроза, это факт, – крикнул он, видя, что полковник опять решил призадуматься над вариантами.

– Хорошо, Егор, уговорил. Чёрт с ним, с генералом, пусть живёт своим умом. Сейчас мы выходим отсюда, ты отдаёшь прямой приказ выполнять все мои распоряжения, а сам объявляешь, что тебя не будет в Управлении два дня. Потом мы идём в его кабинет и там, извини, я его усыплю. Пусть отдохнёт, ему это на пользу пойдёт.

Егор моментально согласился, понимая, что даже этот короткий план уже под вопросом, потому что сила притяжения своего тела нарастала лавинообразно. Они буквально бегом пронеслись по коридорам и лестницам, распугивая встречных своим необычным видом – лощёный генерал и рядом с ним пугало огородное, бегущие во весь опор, перескакивающие через ступеньки.

– Всё, Егор, пей это и на диван, дальше я сам! Встречаемся в моём кабинете, – приказал полковник, аккуратно укладывая моментально потяжелевшее тело генерала на диван. – Вот так, на подушечку, ботиночки снимем, галстук расстегнём, пиджаком укроем. Спите, товарищ генерал, вам нужно хорошенько отдохнуть.

Егор не слышал слов полковника, его душа стремительно возвращалась обратно, пролетая сквозь стены и перекрытия. Тело взывало о помощи, оно страдало, изнывало в одиночестве и одному богу известно, почему никто до сих пор этим не воспользовался. Какое-то неожиданное везение или промысел того же бога, но ему удалось упасть в родную обитель, найдя ее совершенно свободной. Дом, милый дом! Он хрипло вдохнул и открыл глаза!

– Егор, это ты? Я думала, снова потеряла тебя!

– 11 —

Незнакомая девчонка в белом халате сидела на корточках возле него, только сейчас прекратив искусственное дыхание и массаж сердца. По её лицу стекали слёзы, нос покраснел, рыжие волосы растрепались, придавая ей вид конопатого львёнка.

– Ты живой, Егор! Я так рада, что ты живой, – твердила она, гладя его по лицу нежными прикосновениями пальцев. – Это я, Алина, ты меня не узнал? Я совсем другая, по-другому выгляжу, но это я, поверь!

Всё оборвалось в душе Егора. Он ведь чувствовал что-то знакомое в интонациях девушки, но внешность совершенно затмила это, спрятав от него самого любимого человека. Он только сейчас окончательно осознал, что именно Алину полюбил больше жизни, когда той самой жизни у них не было вовсе. Эти дурацкие ограничения – она слишком молода, к тому же дружит с Корнеем, который без ума от Алины. Как он может даже думать о том, что между ними может что-то быть?

– Алинка, Алиночка, Линочка, – бормотал он, поймав её пальцы и целуя их нежными прикосновениями губ.

Ему не хотелось вставать, он любовался её новым лицом, чувствовал тепло ладоней, радовался, что они оба живы, чёрт побери! Разве именно это не называется счастьем? Она уже не девочка шестнадцати лет, к которой страшно подойти взрослому парню, между ними может быть всё, что бывает в таких случаях.

– Знаешь, я не смогла найти ни Корнея, ни Михалыча, – призналась она.

– Постой, а как ты оказалась в этой… – он неожиданно замолчал, понимая, что Алина, скорее всего, поступила точно так же, как и многие узники Плацдарма.

– Нет, Егор, ты неправильно понял, – заторопилась Алина, с полуслова почувствовав настроение парня. – Не знаю, говорят, самоубийц тянет друг к другу, вот и меня притянуло к ней, когда она уже выпила пригоршню таблеток, собираясь покончить с жизнью. Как я могла ей помочь, если она преспокойно улеглась на диван, дожидаться смерти? Никак, Егор! Ты не поверишь, но она практически умерла, потому что её душа выпорхнула из тела, как мотылёк и улетела прочь, бросив его на произвол судьбы. Понимаешь, ей было всё равно, что будет с этим телом!

– Но она же умерла, Алина!

– Нет, Егор, нет, она ушла слишком рано, а я успела занять её место и позвонить в Скорую. А потом доползла до двери и открыла замок. На моё счастье, они приехали буквально через пять минут. Таблетки не успели подействовать в полную силу, они поставили меня на ноги уже через полчаса, а я пообещала, что не буду больше делать глупостей. Ты не подумай, я не украла это тело!

Она замерла, словно опасаясь удара, обидного высказывания, хлёсткого слова, обвинения со стороны Егора. А ему стало неожиданно противно и гадко, что он в принципе мог подумать о ней нечто подобное, скверное, неприятное, обидное. Словно имел право судить других людей, не совершив в этой жизни ничего особенного, совершенно случайно получив главную роль в чужом спектакле, где всех статистов в конце должны были убить.

– Линочка, иди ко мне!

Он притянул её к себе и крепко поцеловал прямо в солёные от слёз губы, отчего девушка расплакалась ещё пуще, заливая слезами ему лицо.

– Прокофьева, ты там покойника отпеваешь или реанимацией занимаешься, – раздался резкий окрик откуда-то со стороны. – Немедленно возьми себя в руки и делай работу! Сопли потом, дома будешь распускать! Я кому сказал, Прокофьева?

– Есть продолжить реанимацию, товарищ майор! – с трудом вырвавшись из объятий Егора, ответила Алина. – Он очнулся, Степан Егорович!

– Очнулся? Замечательно! Передавай Валечке, чтобы она не сидела без дела, а сама дуй вон к тому симпатичному лейтенантику с ранением в плечо. Спасёшь ему жизнь, замуж возьмёт! – хохотнул майор. – Быстро, быстро, Прокофьева, пока жених от потери крови не скончался. А ты, Валентина, что сидишь куклой? Быстро приняла пациента у Прокофьевой!

– А может, я лейтенантом займусь? А то этот такой…

– Грязный, Валечка? А ты точно врачом стать собираешься, Валентина? Профессией не ошиблась? Думаешь, всю жизнь просидеть в чистеньком кабинете, рецепты выписывать, да чаи гонять? Пациент не может быть грязным или чистым, он бывает только нуждающимся в твоей помощи или нет! Мне повторить, Валентина?

– Нет, папа, я готова! – поджав губы, обиженно ответила девушка.

– Раз готова, так займись пациентом, и прекрати морщиться, Валечка! Посмотри на Прокофьеву, вот у кого тебе учиться нужно!

– Подумаешь тоже, – возмущённо фыркнула девушка, – ни рожи, ни кожи, а туда же, лучший фельдшер! Папа, она даже не врач!

– Ты, кстати, тоже, но в отличие от тебя, она уже побывала в горячих точках и со смертью была на «ты». Так что тебе учись у неё, Валечка! А будешь губки дуть и глазками хлопать, выгоню из мединститута к чёртовой матери! Продавщицей в магазин пойдёшь!

– Дурак ты, папочка, – девушка показала врачу язык, – продавщицы побольше моего зарабатывают, а особенно не напрягаются и с такими вот не возятся. Сама уйду, будешь приставать!

– Поговори мне ещё! У тебя пациент скоро помрёт, а ты с отцом препираешься! Иди работать, Валентина!

– Подумаешь!

Поджав губки, она с недовольным видом подошла к Егору, пытавшемуся приподняться хотя бы на локте. Но сил оставалось совсем мало, руки не слушались, тело, казалось, весило несколько центнеров.

– Помоги сесть, – попросил он девушку.

– Я не санитарка, – скривилась та. – Жалобы на здоровье есть? – поинтересовалась она, не делая попытки подойти к пациенту.

– Да я сдохну сейчас, это тянет на жалобу? – возмутился Егор. – Позови Прокофьеву, блин, пока я не помер с такими врачами!

– И не надо на меня орать, – топнула ножкой девица, – здесь я решаю, кто и что будет делать.

– Валя, твой совет, как врача нужен, – позвала Алина, чувствуя, что ситуация заходит в тупик. – Повязку я наложила, но что-то мне его пульс не нравится, ты в этом больше разбираешься, ты же врач, – разливалась она соловьём, освобождая место рядом с лейтенантом. – Если не возражаешь, я этим бомжиком займусь?

– Отлично, Варя, бери его себе и это… – она сморщила лобик, пытаясь выглядеть настоящим врачом, – померяй ему давление, а то он мне что-то не нравится.

– Конечно, Валечка, всё сделаю, – моментально согласилась Алина, оставляя папенькину дочку наедине с молодым лейтенантиком, откровенно заглядевшемся на будущую врачиху.

Алина помогла Егору приподняться, прислонила его к стене, померяла пульс, затем прикоснулась губами ко лбу.

– Что ты со мной, как с покойником? – недовольно поморщился Егор.

– Температуру проверяю на всякий случай, – отмахнулась Алина. – Не поверишь, но я знаю всё, что знала эта Варя, могу делать, что она умела, словно от рождения прожила её жизнь. И в школу ходить не надо, и… – она запнулась, затем улыбнулась и решилась продолжить, – и с мужчинами встречалась не только на дискотеке.

– А здесь, как оказалась?