Вторжение

– Почему долгонько? Для чего? Зачем мы здесь? Что нужно делать?

– Егор, ты с кем разговариваешь? – Алина заглянула ему в глаза. – Ты с нами или крыша поехала? Поговори со мной, Егор!

– Отстань, Алина, я говорю с тем, кто нам помог, он только со мной может общаться! Потерпи, иначе я ничего не узнаю.

– Это, ты бы отошла пока, – подскочил пацан, – видишь, человек с Богом разговаривает или с кем-то там верховым, не влезай, а то дураками помрём!

– Пошёл вон, дурак, не с тобой разговаривают!

– Ша, все замолкли, пусть он говорит со своими духами, если это делу поможет, – прикрикнул Михалыч.

– Да очень надо было, – обиделась Алина, – хотела помочь, но все такие гордые.

– Можно продолжать? – криво ухмыльнулся Егор, чувствующий звенящую пустоту в голове. – Голос ушёл, пока вы тут препирались. На прощание дал совет идти в мир и набираться опыта самим.

Двери, через которые вынесли гроб с телом Алины, захлопнулись. Открылись другие, на постаменте установили нового покойника, быстро привели зал в порядок и пригласили родственников. Зазвучала печальная музыка, зал неспешно заполняли люди, светящиеся красками чувств.

– Пойдём, что ли? – Михалыч неожиданно шмыгнул носом и утёрся кулаком. – Тоска тут смертная, – признался он. – На воздух хочется, на волю!

– 7 —

Не заморачиваясь на двери, они прошли прямо сквозь стену на высокое крыльцо похоронного бюро и спустились во двор, пропуская сквозь себя людей, со скорбными лицами поднимающихся в зал прощания. Странные, неприятные ощущения заставляли их вздрагивать всякий раз, когда чьё-то тело проходило сквозь них – словно разряд тока ударял в нерв. Люди, по всей видимости, испытывали нечто похожее. Они удивлённо оглядывались по сторонам, почёсывались, потирали «ушибленные» места, и, не придавая этому значения, спешили дальше.

Город поразительно наполнился жизнью с того момента, как они оказались в нём: он выглядел именно таким, как раньше – люди, бегущие по своим делам; машины, рычащие моторами на перекрёстках, стремящиеся вырваться вперёд хотя бы на несколько метров; мельтешащая повсюду навязчивая реклама; разноголосый птичий хор.

– Типа нам разрешили? – в голосе пацана звучало недоумение. – А раньше нельзя было? Не заслужили, типа?

– Мы же там, это, с теми тремя бились, – негромко напомнил Михалыч, почёсывая в задумчивости затылок.

– Ага, теперь нам рейтинг типа повысили и отвалили кучу артефактов, – заржал пацан, – ну, ты, старик, даёшь!

– Баба даёт …, кхм, ну, ты понял, парень, – Михалыч чуть не выматерился, едва сдержавшись в присутствии Алины, совершенно не заметившей их перебранки. – Было, не было, какая разница? Теперь видим и слышим – это же здорово! Почти как в жизни! – он словно уговаривал сам себя. – Пообвыкнемся, притрёмся, глядишь, заживём круче, чем при жизни!

– Кто-то ещё хочет посмотреть на себя в гробу? – словно невзначай поинтересовался Егор. – Или пока просто примем, как рабочую версию, мы померли на самом деле? У меня лично нет желания на свой труп любоваться. С детства покойников не люблю.

Все промолчали. Пока сам себя в гробу не увидишь, оно всё ещё может оказаться сном или той самой гранью. Конечно, слетай сейчас они всей гурьбой к каждому на место его «пребывания», сразу бы всё встало на свои места – кто на глушняк упокоился, а кто ещё борется за жизнь, балансируя на грани. Но одно дело предполагать, надеясь на лучшее, другое – совершенно точно знать, что тебя уже нет в живых и это никак не изменить.

Не сговариваясь, пошагали дальше. Почему всей компанией? Да потому что расстаться, значит, потерять единственную возможность хоть от кого-то получить помощь. Пусть никто ничего не знает, но вместе как-то веселее. Ещё и Егору повезло с кем-то пообщаться в самый трудный момент их «жизни», стало быть, есть надежда, что и в другой раз повезёт с помощником.

Они и не заметили, как забрели на заброшенный завод, расположенный в самом центре города. Денег у мэрии его снести не было, кого-то достаточно богатого, чтобы купить такую дорогую землю тоже, так и торчал печальным символом развала старый завод на виду у жителей и гостей города.

– Помогите! Хоть кто-то помогите! Спасите!

– Да, заткнись ты, шалава!

– Держи её, Крыса, а то останемся без сладкого!

– Не хочу, мальчики, не надо, я не буду!

– Как нашу водку жрать, так с радостью, а платить кто будет, Пушкин что ли? Ха! Слышал, Фанера, что она лепила, когда разливали? Так, мы её держим, ты Сивый первый получаешь оплату натурой!

Трое парней навалились на потрёпанного вида деваху, явно собираясь позабавиться с ней на полную катушку. Рядом валялись пустые бутылки из-под водки.

– Вы что стоите? – возмутилась Алина. – Они же её изнасилуют сейчас! Сделайте хоть что-то! Она же человек, хоть и алкашка!

Михалыч выстрелил в ближайшего парня, но пуля пролетела насквозь, не причинив тому ни малейшего вреда. Пацан попытался схватить доску, но руки прошли сквозь неё. Они растерянно смотрели друг на друга, старательно отводя взгляды от Алины. Как бесплотный призрак может помочь живому человеку?

– Давайте попробуем в круг, как тогда, – предложил Егор, лихорадочно пытаясь найти выход из положения.

Они сцепили руки, заорали в полный голос волшебные слова, что помогли в битве с уравнителями, но, как и следовало ожидать, никакого эффекта это не произвело. Парни уже сдирали с девки одежду, с трудом удерживая её на месте. Она сквозь зубы материлась, крутилась всем телом, пытаясь вырваться из рук похотливой троицы.

– Вы все такие, мрази, сволочи, козлы вонючие, – заорала Алина, с ненавистью глядя то на парней, то на своих попутчиков. – Она же потом, как я, покончит с собой, а вы ничего не делаете, только смотрите!

– Слушай, ты это, не бери к сердцу, – Михалыч отводил глаза, мялся, не попадая пистолетом в кобуру. – Думаешь, у неё это первый раз? Да они только орут, а потом даже заяву не подписывают, мол, всё полюбовно было! Мы что сделать можем? Сама видишь, хоть все руки отмахай, они нас не почувствуют!

– Нужно им твою фотку показать, – неожиданно заржал пацан, – они бы тогда вперёд трусов отсюда удирали!

Ему так понравилась собственная шутка, что он свалился от смеха на землю и хохотал в голос, никого не стесняясь.

– Пойдём отсюда, – Егор потянул девушку за руку. – Это уже не наш мир, мы тут лишние, бесполезные, чужие! Понимаешь? Нет смысла из-за них переживать – не наша забота, не наша печаль! Понимаешь? Ну, пойдём к чёрту отсюда!

Ему самому было отчаянно противно оставлять эту дурёху в беспомощном состоянии на потеху таким подонкам, но что могут сделать призраки в мире живых? Это не кино, где они творят чудеса, это реальный мир, другой мир, иной, не принадлежащий миру живых.

– А я не могу уйти, мне потом до конца… ну, долго будет в памяти это стоять! Понимаешь? – она непроизвольно повторила интонацию Егора, словно осуждая его за желание смыться от проблемы. – Мы так и будем наблюдать? – заплакала от обиды Алины. – Неужели нельзя ей чем-то помочь? Должны же быть способы! Егор, ты же умный, придумай хоть что-то!

– Что я придумаю? – он чувствовал, как от бессилия трясутся руки, противная слабость наполняет тело. – Мы всего лишь духи, понимаешь? Мы не можем им ничем помешать! Просто нужно принять, что есть их мир и наш, и они не пересекаются, пойми ты это, наконец!

Что за день выдался? Решай и решай проблемы, о существовании которых никогда не подозревал. А не хотите сами подумать? Говорят же – помер и закончились все проблемы! Какой идиот это сказал?

– Давайте им в уши заорём мертвецкими голосами, как в кино! Или в душу им влезем и на себя управление возьмём! Я бы не отказался сейчас с этой девочкой покувыркаться! А чо, они плохие, мы хорошие! – пацана просто распирало от желания оборжать ситуацию.

– Егор, не слушай этого идиота! Всегда находится какой-то выход, – девчонка вцепилась в рубашку Егора. – Полтергейст какой-то там, типа можно его за сердце схватить. Корень хоть и дурак, но мысль-то правильная, ты подумай, Егор!

В её голосе звучали умоляющие нотки, она действительно готова была на всё ради этой совершенно незнакомой ей девахи.

Дурацкий совет, но и стоять без дела было как-то противно. Егор молча подошёл к парню, пристраивающемуся между ног девушки, сунул руку в тело в районе сердца и сжал кулак, чувствуя, как что-то пульсирующее обволакивает его тёплыми потоками. Он рвал сердце из стороны в сторону, сжимал кулак изо всех сил, хватал за сердце двумя руками, но это не оказывало ни малейшего воздействия на парня.

– Что ты суетишься, Егор? – Алина подбежала к нему, опустилась на колени и заглянула в глаза. – Ты подумай, сосредоточься, у тебя обязательно получится!

Легко советовать, сами бы попробовали! Он замер, не убирая рук от сердца врага, прислушался к себе, ощущая живое трепетное тепло того кусочка человеческой плоти, что гнало кровь по жилам. Миллионы мельчайших клеточек ударами тока запускали механизм пульсаций, не прекращая это делать никогда, даже во сне. Потоки энергии омывали сердце, как морская волна прибрежный песок, а оно впитывало энергию и стучало ритмично, надёжно, каждую секунду, днём и ночью, всю жизнь до самой смерти.

Энергия! Болван, идиот, тупица! Зачем пытаться рвать то, что можно просто выключить, лишив его самого важного – энергии! Погруженной в сердце насильника ладонью он плавно потянул на себя потоки энергии. Легко сказать – потянул, на самом деле Егор всей душой сосредоточился там, в пальцах, сжимавших сердце врага. Ну же, ну, давай, иди ко мне, здесь русло шире, дно чище, теки без проблем, – уговаривал он реку энергии, омывающей сердце.

Поначалу неспешно, но с каждым мгновением всё быстрей и быстрей энергия, мчавшаяся к чужому сердцу, потекла через пальцы Егора, наполняя его багровой мутной пеной, вызывая чувство тошноты и отвращения. Парень вздрогнул, сердце его заработало с перебоями.

– Крыса, что-то мне поплохело резко… сердце… – Сивый матюкнулся хрипло и отвалился в сторону, прижав руки к груди. – Я это… пропускаю… парни…

– Сивый, ты чо? Ну, не хочешь, нам больше достанется, – ощерился довольный Крыса, и мигом занял место осрамившегося босса.