Гелиос 58. Том 3. Комиссар Поляков

Гелиос 58. Том 3. Комиссар Поляков
Сергей Сигрин

Если ты загнан в угол и всё вокруг рушится, то выход всё равно есть. Всегда можно вернуться назад и пройти свой путь заново. И кем ты станешь в конце своего пути зависит лишь от тебя.Преданный, брошенный и практически сломленный детектив полиции попадает в другую галактику, где находит себя в любимом деле и обретает настоящего друга.

Гелиос 58. Том 3

Комиссар Поляков

Сергей Сигрин

© Сергей Сигрин, 2024

ISBN 978-5-0062-9008-2 (т. 3)

ISBN 978-5-0059-2371-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Мерзкое ощущение полной ненужности после долгих лет службы. Квартира лишившаяся одного из своих постояльцев и ставшая вдруг холодной и неуютной. Стоящая одиноко на низком журнальном столике початая бутылка виски, что так и не смогла избавить от гадкого ощущения внутренней опустошённости. Он смотрел на пустой стакан и единственное, что приходило ему в голову, это напиться и отправиться бродить по ночным улицам в поисках неприятностей. Часы на стене с холодным спокойствием равнодушного механизма мерно отсчитывали секунды ставшей вдруг никчёмной его жизни. И причиной всего были лишь два слова на бумаге – «Ты уволен».

– Ты уволен, – сквозь зубы выдавил он, глядя на приговор всей его карьере.

Один в обычной комнате, а вокруг – полки с книгами, два торшера и недавно приобретённый телевизор – всё на своём месте. Всё, что создаёт уют и наполняет жизнь радостью. Но кто бы мог подумать, что в один миг это всё может стать напоминанием о потере и будет так больно ранить душу.

«А есть ли эта душа? – он снова смотрел на полупустую бутылку. – Кто нам об этом сказал? Пастор в церкви? Он что, видел эту самую душу? Прочёл в книжках? А тогда кто, чёрт побери?! Кто?!»

Он налил себе полный стакан янтарного напитка, повертел его в руке, разглядывая, как сквозь призму, оранжевый торшер на серебристых ножках, и залпом выпил. Напиток обжёг горло, попал в желудок, но не потёк привычным приятным теплом по телу, а так и остался лежать плотным комком внутри, скованный горечью и обидой. Обида жгла сердце и требовала выхода. Он отставил стакан, встал с низкого дивана бежевого цвета в стиле футуризм и направился к выходу.

– Проклятие! – его серый плащ никак не хотел сниматься с вешалки и он потратил несколько минут чертыхаясь, прежде чем понял, что один из рожков вешалки немного открутился и петелька плаща попала точно в образовавшуюся щель.

Он надвинул шляпу на самые глаза и, хлопнув дверью, вышел на улицу.

Одинаковые дома из коричневого кирпича тянулись длинным рядом вдоль улицы. Сквозь занавешенные окна пробивался свет, падая причудливыми пятнами на булыжную мостовую, а обитатели, что прятались за стенами своих уютных жилищ, собирались поужинать или просто мирно отдохнуть от дневных забот. Когда-то и он спешил домой после службы, чтобы вот так же, как и они устроиться в кресле, раскрыть газету и, изредка отрываясь от чтения, кидать взгляд на хлопочущую на кухне любимую женщину. Сколько они прожили вместе, он сейчас старался не вспоминать – его больно ранил любой, даже самый незначительный эпизод, всплывающий в памяти. Он глубже надвинул шляпу на глаза и ускорил шаг. Прохожие сторонились его, но некоторые здоровались и даже задавали обычный вежливый вопрос:

– Как дела?

– Как дела? – смотрел он себе под ноги. – Как дела? Как вот эта куча собачьего дерьма, в которую я чуть не наступил. Как вот эта мерзкая старуха из дома номер тридцать четыре, вечно сующая свой нос в чужую жизнь. Да, как вот эта ободранная кошка, роющаяся в мусорном баке. Вот такие мои дела.

Брусчатка сменилась асфальтом и он вышел на центральную улицу, где был встречен шумом машин, яркими огнями витрин и вывесок магазинов и радостными лицами прохожих, праздно прогуливающихся по вечернему городу. Он ещё больше спрятал взгляд, стараясь не смотреть вокруг, чтобы не дать обиде выйти наружу и не накинуться на кого-нибудь из этих, вечно довольных жизнью с приторными улыбками на лицах.

– Изображают довольство жизнью, – мрачно глянул он на веселящуюся компанию молодёжи, – клоуны. Скоро вас, сосунков, заберут в армию и научат, как правильно жить.

Компания на секунду замолкла, словно услышала его мысли. Удивлённо проводила взглядом странного мрачного человека со злым выражением голубых глаз, тут же забыла и вскоре по улице вновь разнёсся заливистый смех. Смех раздражал и гнал его вперёд и вот он поворот, и неказистое здание с яркой вывеской из неоновых трубок – «Бар на углу».

Внутри помещения было накурено, душно и пахло пролитым пивом и виски, но это абсолютно не смущало посетителей, которые, сбившись в компании за обшарпанными столиками, пили из пинт и хайболов лекарства для раненых душ.

– Привет, «Жирный»! – он подошёл к стойке, за которой хозяйничал тучный пожилой бармен с седыми бакенбардами и широким носом на круглом одутловатом лице, одетый в светлую клетчатую рубашку и штаны с подтяжками.

– Давно не заходил, – бармен скривил полные губы в улыбке.

– Не было случая.

– Надеюсь, случай не как во времена сухого закона? – усмехнулся бармен, поставив перед ним бутылку «Уолкера».

– Себе тоже, – криво усмехнулся он, – мне полный.

Бармен удивлённо посмотрел на него и налил ему ровно половину стакана, а себе едва закрыв донышко.

– За Святого Патрика! – сказал он и залпом отправил содержимое стакана себе в рот. – Ещё!

– Первый раз тебя таким вижу, – бармен наполнил его стакан из прозрачной бутылки с золотыми буквами и цифрой семь на чёрной этикетке, утверждавших, что напиток выдержан в течение пяти лет. – Можешь мне рассказать, я уж тебя копам не сдам.

– Уж не сдашь, это точно, – буркнул он и погрустнел, – а я вот тебя, помнится сдавал… И не раз.

– Да-а, – протянул бармен, – было дело. Но, знаешь, я на тебя не в обиде. За решёткой с таким количеством полезных людей познакомился… Некоторые из них потом, даже сенаторами стали.

– Были времена, – он подпёр голову рукой и шляпа стала сползать с головы.

– Были, – кивнул бармен. – Как Дженни?

– Никак, – скривился он. – Ушла к этому ублюдку из корпорации.

– Прости… Контору пробовал подключить?

– Нет больше конторы, – зло сказал он.

– Как это нет? – опешил бармен. – После стольких лет?

– Да! Чёрт побери! – повысил он голос. – После всего того, что мы сделали для родной страны! Кучка ублюдков из верхней палаты сената продавила решение о ликвидации нашего отдела! Продажные говнюки! Вся жизнь сплошное дерьмо!

– Э-э, – осторожно дотронулся до его руки бармен и взглядом показал на зал.

В зале было тихо и все взгляды были прикованы к нему.

– Прошу прощения, – он залпом отправил содержимое стакана в рот, положил на стойку помятую купюру и, взяв со стола шляпу, вышел на улицу.

После душной атмосферы бара вечерний воздух приятно бодрил и отвлекал от невесёлых мыслей.

– Дженни, – он опёрся о стену. – Как ты могла?

Её лицо стояло перед ним и он еле сдерживался, чтобы не закричать от душившей его обиды. На небесах зажглись звёзды и показался яркий серп луны. Он стоял и смотрел в небеса, словно желая увидеть в них ответ, что ему делать дальше.

– Если там кто-то всё-таки есть – услышь меня и забери с этой чёртовой планеты… Да кто меня услышит? Учёные до сих пор ничего не обнаружили.

Он улыбнулся, вспомнив работу отдела над секретным проектом «Радуга» с участием двух кораблей военно-морского флота.

– Было время…