Павлиний глаз

– Вот и славно. Я вернусь за вами сразу после заката.

– Спасибо вам, Тарас Наумович. Я очень благодарна вам за поддержку.

– Рано пока благодарить. Если немцы нагрянут к нам, прежде чем мы успеем уйти, тебе понадобится путь к отступлению. Я проделал дыру в своём хлеву, чтобы внуки могли выбраться на луг Мирославы, и переждать обыск в её коровнике.

– А вы разве не пойдёте с ними?

– Нет. Встречу фрицев дома, отдам им еду с курями и прослежу, чтобы солдаты не разорили дом, в котором внукам ещё жить. Подумай лучше, как уведёшь дочь, если немцы явятся до нашего ухода.

– Забор Мирославы слишком высок, чтобы мы с Варенькой могли через него перелезть, – промолвила Серафима. – Но над моим хлевом есть чердак с выходом на крышу, с которой мы можем спрыгнуть на луг и добежать до коровника Мирославы.

– Хорошо, – кивнул отставной комбриг. – И последнее. Если к приезду солдат вы не успеете выбраться из дома, ты должна будешь защитить себя и ребёнка.

С этими словами Тарас Наумович открыл наплечную сумку и вытащил из неё небольшой предмет, завёрнутый в пожелтевшую от времени ткань. Затем мужчина положил свёрток на обеденный стол Серафимы и развернул ткань, представив удивлённому взору женщины пистолет.

– Это мой армейский револьвер для ближнего боя, – пояснил отставной комбриг и взял «Наган» со стола. – Подпускаешь немца поближе, целишься в его брюхо и спускаешь курок.

– Не знаю, смогу ли я…

– Возьми, – перебил Серафиму Тарас Наумович и вложил в ладонь женщины оружие. – Вытяни руку и представь, что перед тобой беспощадный волк, который без колебаний растерзает тебя и Вареньку на твоих же глазах. Волк не знает жалости и не внемлет уговорам. Для него вы с ребёнком – очередные жертвы на его кровавом пути. Что ты сделаешь для защиты себя и дочери, когда увидишь перед собой такого волка?

– Пристрелю, как бешеную собаку, – ответила Серафима, держа палец на спусковом крючке револьвера.

– Вот и ладно, – удовлетворённо ответил сосед и забрал у женщины пистолет, завернув его в ткань. – «Наган» заряжен и готов к бою. Если столкнёшься с солдатами, стреляй первой, потому что немец медлить не будет.

Серафима смотрела на Тараса Наумовича с горящими надеждой глазами. Теперь у неё имелся план побега и оружие, которое женщина была готова пустить в ход при крайней необходимости.

– Спасибо вам, – ещё раз поблагодарила Серафима отставного комбрига и крепко обняла его на прощание.

Мужчина молча кивнул и вышел из кухни, сказав женщине напоследок: – Собери вещи и будь готова уходить после заката.

*****************************************************************

Потрясённая происходящим на улице, Серафима вернулась мыслями в настоящий момент и не могла поверить тому, что пугающее содержание её утренней беседы с соседом начнёт столь стремительно воплощаться в жизнь. Несмотря на проявленное в присутствии Тараса Наумовича мужество, оробевшая ныне женщина была не готова воспользоваться оставленным ей отставным комбригом оружием. Ведь одно дело – проявить отвагу перед закалённым в боях Первой Мировой военным, и иное – искать в себе смелость, когда ты заперта в доме с маленьким ребёнком, а перед твоей калиткой находится десяток вооружённых солдат вражеской армии.

Немцы явились прежде, чем мать и дитя успели покинуть свой дом, и единственным выходом из мазанки оставалась её входная дверь, незаметно воспользоваться которой можно было лишь, когда орудующие в курятнике и хлеву солдаты вернутся к своему грузовику.

– Видишь что-нибудь? – спросила Варенька из молельной, прервав тревожные мысли матери.

– Нет, – обернулась к девочке Серафима. – А ты?

– Я тоже.

– Продолжай глядеть в оба.

В следующую секунду женщина услышала за своей спиной немецкую речь и повернулась к окну, увидев идущего по соседской лужайке солдата, который что-то кричал в открытую дверь двухэтажного кирпичного дома. Едва немец ступил на крыльцо, как из хлева вышел Тарас Наумович, сжимая в руках свой армейский ремень.

Быстро нагнав солдата, отставной комбриг накинул ему на шею ремень и толкнул немца в спину. Солдат тотчас рухнул на колени и принялся жадно хватать губами воздух. Повторный удар в спину заставил немца распластаться на крыльце, вслед за чем Тарас Наумович упёрся ему коленом в позвоночник и с силой потянул ремень на себя. После недолгого сопротивления солдат потерял сознание и беспомощно обмяк на ступенях.

«Что происходит?!» – ужаснулась Серафима.

Отставной комбриг снял с плеча задушенного им солдата винтовку и переступил порог своего дома. Глухой выстрел раздался спустя считанные мгновения, после чего Тарас Наумович вышел на крыльцо и направил винтовку параллельно стене дома, за которой скрывалась его калитка.

На какое-то время на улице воцарилась тишина, нарушенная вскоре появлением ещё одного немца с карабином в руках. Очередной выстрел переполошил разгуливающих по двору Тараса Наумовича кур, которые тут же бросились врассыпную, в то время как третий солдат упал замертво, как и два предыдущих до него.

– Мама, мама! – услышала Серафима взволнованный оклик дочери, стоящей на пороге спальни. – Солдаты пошли к дому Тараса Наумовича. На улице остался только дядя водитель в грузовике.

– Хорошо, – сглотнув застрявший в горле комок, ответила мать. – Внимательно следи за ним у окна.

Варенька послушно вернулась в молельную и продолжила наблюдать за водителем, который опустил боковое окно армейского «Опель Блитца» и слегка поправил левое зеркало грузовика. В следующую секунду двое солдат Вермахта вошли в калитку дома Тараса Наумовича, держа на прицеле просторный двор.

Не дожидаясь, пока немцы покажутся из-за стены дома, отставной комбриг сделал несколько выстрелов по идущим навстречу фашистам, чей ответный огонь из винтовки и пистолет-пулемёта не заставил себя ждать. Тогда Тарас Наумович бросил карабин на землю и снял с задушенного солдата две осколочные противопехотные гранаты, отвинтил крышку рукоятки одной из них, дёрнул за выпавший из гранаты шнур с кольцом и бросил её за угол дома.

Оглушительный взрыв сотряс зелёный двор и заволок его густым дымом, после чего на улице вновь воцарилась мёртвая тишина. Тарас Наумович заглянул за угол дома и разглядел в рассеивающемся дыму лежащее на земле тело четвёртого немца. Его товарища не было видно рядом, поэтому, не теряя времени, отставной комбриг воспользовался выпавшей ему передышкой. Мужчина вернулся на крыльцо и спрятал в карман брюк оставшуюся гранату. Затем он забрал у лежащего на крыльце солдата запасные обоймы с патронами для карабина, зарядил одну из них в брошенную ранее винтовку и поместил остальные обоймы в нагрудной карман своей белой рубахи.

Вооруженный Тарас Наумович забежал в открытую дверь деревянного хлева и укрылся за его стеной.

– Мама! – снова услышала голос Вареньки Серафима. – Дядя в каске вернулся к грузовику. К нему вышли два солдата из дома Устина Авдеевича и Марии Ивановны. Теперь все они идут к дому Тараса Наумовича.

– Ясно, – только и сумела промолвить с пересохшим от волнения горлом женщина.

– Дедушка Тарас воюет с немцами? – неожиданно спросила девочка, будто происходящее на улице было для неё не более чем увлекательной игрой.

– Воюет, – с надеждой ответила мать.

– Тогда я желаю ему победить.

«Я тоже ему этого очень желаю», – думала Серафима, глядя на лежащие на соседской лужайке тела немецких солдат.

Когда трое фашистов показались во дворе отставного комбрига, один из солдат проследовал в дом, второй направился к хлеву, а третий остался стоять посреди лужайки. Громкий выстрел спустя секунду уложил на землю пятого немца, прежде чем тот успел зайти в хлев. Тут же раздалась очередь из пистолет-пулемёта солдата, стоящего во дворе, после чего к нему из дома выбежал товарищ и начал стрельбу из своего автомата.

Ответного огня из изрешечённого пулями хлева не последовало. Немцы прекратили стрельбу и на какое-то время замерли в ожидании, после чего в дверном проёме хлева неожиданно показалась размахивающая белой рубахой рука. Один из солдат отдал приказ другому и тот, держа хлев под прицелом, скрылся внутри деревянной постройки. Несколько мучительно долгих секунд ничего не происходило, после чего в хлеву раздался оглушительный взрыв, и из его распахнутой двери повалил густой дым. Оставшийся во дворе автоматчик отступил назад и застыл на месте, в то время как ошеломлённая Серафима, наконец, поняла, что произошло.

«Должно быть, при обыске хлева один из немцев заметил дыру в стене, через которую Тарас Наумович вывел внуков на луг Мирославы», – думала женщина. – «Солдат хотел сообщить о своей находке товарищу, и Тарас Наумович убил обоих немцев, чтобы они не отправились на поиски детей. Затем он убил других солдат, а когда понял, что не сможет одолеть их всех, подорвал себя с вошедшим к нему немцем, чтобы при осмотре хлева дыра в его стене не вызвала подозрений. Тарас Наумович в одиночку расправился с шестью фашистами и героически принёс себя в жертву ради защиты внуков. В живых осталось три солдата на улице и один в машине. Итого, четверо безжалостных немцев, жаждущих мести за своих убитых товарищей».

Глава 4. Прятки

– Мама, мама! – взволнованно звала Варенька объятую страхом женщину, которая, казалось, не слышала трясущую её за руку дочь.

– Что ты здесь делаешь? – рассеянно взглянув на девочку, опомнилась Серафима.

– Я увидела, как толстый дядя несёт к грузовику клетку с моими курочками.

– А второй? Ты видела второго дядю?!

– Нет, – виновато промолвила Варенька.

Мать немедля взяла девочку за руку и вышла с ней из спальни в молельную. За калиткой дома женщина заметила грузного солдата, помещающего в кузов машины плотно скученных в клетке птиц. Пока толстяк возился с курами, водитель «Опель Блитца» продолжал неподвижно сидеть в кабине грузовой машины.