Найти Нострадамуса

– Вообще-то, мы не имеем права подшивать это в дело на основе одной лишь схожести обвиняемого с фотороботом. Нужны очные ставки, сбор свидетельских показаний… Но мы учтем эту информацию. Что скажет обвинитель?

– Обвинение требует пять лет. За это время дело, о котором сейчас говорил месье Мигриль, может быть возобновлено, и, возможно, обвиняемому придется вернуться в суд.

– Что скажет обвиняемый?

– Ваша честь… Ваша честь… я не виновен…– герцог не знал, что еще сказать.

– Ну что же, раз это всё, предлагаю присяжным удалиться для вынесения вердикта.

– А мы уже посовещались. Думаю, пять лет – это слишком мягкий срок. Но, раз больше нельзя, пусть будет так.

– Хорошо. Тогда всем внимание, я выношу вердикт.

Судья поднял молоток, но опустить его не успел. Снова поднялся американец. Снова он говорил очень долго, на этот раз размахивая мобильным телефоном.

– Простите, господин судья – еще раз извинился его адвокат – месье Джексон возмущен столь мягким приговором. Он требует двадцати лет заключения.

На этот раз встал судья

– Скажите этому месье, что это наш суд и только я вправе решать, какой приговор вынести обвиняемому. А если он еще раз перебьет меня, я прикажу вывести его из зала, и оштрафовать за неуважение к суду.

Когда американцу перевели слова судьи, он снова что-то очень долго говорил, затем уселся на свое место и уткнулся в мобильный телефон.

– Он говорит, что сейчас свяжется с американским послом и будет требовать, чтобы заседание перенесли в США и судили негодяя по американским законам.

– Что же, это его право – ответил судья – а я тем временем оглашу приговор. Итак, всем встать!

Судья занес молоток над головой, но тут у него самого зазвонил телефон.

– Извините – пробормотал он, доставая аппарат – кто говорит?

По мере того, как судья слушал собеседника на другом конце линии, лицо его становилось все более малиновым, и говорил он все громче, под конец перейдя на крик, хотя, судя по всему, собеседник этот не особенно хотел слушать возражения судьи.

– Да, господин префект… я понимаю, что важный человек… но закон одинаков для всех… все-таки судья здесь я… но мне уже шестьдесят два года, и мне все равно, что со мной будет…

Дальше судья не стал продолжать разговор. Он изо всех сил шмякнул телефон об пол, из-за чего тот разлетелся на мелкие кусочки, затем снова взял молоток и начал судорожно бить им по деревянной доске.

– Невиновен – проревел он, когда к нему вернулся дар речи.

– Но господин судья, мы уже вынесли обвинительный вердикт – попытался было поспорить председатель присяжных.

Судья ничего ему не ответил, просто выразительно посмотрел. Этого было достаточно.

– Присяжные передумали. Подсудимый невиновен – сказал он, и никто из присяжных не осмелился с ним спорить.

Глава 20

Железная дверь карцера со скрипом открылась. На пороге стоял молодой человек и улыбался.

А это снова я! Представляете, сделал предсказание начальнику арестного дома, что жена ему изменяет. Он побежал проверять, и убедился в том, что это не так. И вот я здесь. Что я сделал неправильно?

Сидящий в камере, несмотря на юный еще возраст уже успевший отрастить окладистую бороду, обернулся в его сторону.

– Во-первых, кто вы, молодой человек? Из вашего поведения я могу понять, что мы раньше где-то встречались. Но я не могу узнать вас. Неужели злой колдун изменил вашу внешность до неузнаваемости?

– Нет, я Мишель. За три месяца я уже в пятнадцатый раз попадаю в карцер.

– Мишель? Какое знакомое имя. Как жаль, что я не могу представиться тебе в ответ. Вероятно, злая фея Фата Моргана напустила на меня чары забвения. Я не могу вспомнить даже собственного имени.

– Ну, в этом я могу тебе помочь. Ты Мерлин, волшебник из Англии.

– А где мы сейчас находимся?

– В Китае.

– Это многое объясняет. Итак, что там с твоим предсказанием?

– Я написал его на листке бумаги. Вот оно:

Твоя любимая жена

Изменит тебе сегодня ночью.

В монастыре Сан-Дени

Зацвела сирень с четырехлистниками.

– Да, приятель, тебе еще учиться и учиться. Во-первых, слишком много конкретики. Жена, сегодня ночью. Ты бы еще имена их указал. Во-вторых, какая еще сирень осенью? Если бы она действительно распустилась, об этом раструбили бы все газеты Парижа. Любые предсказания, чтобы быть похожими на правду, не должны содержать вранья. Во всяком случае такого, которое можно проверить. Давай попробуем исправить твой катрен.

Итак, любимая жена. Какая же она любимая, если изменяет направо и налево? Она, скорее, вероломная. Он ведь ей верил до твоего пророчества?

– Верил.

– Да и на жену слишком однозначный намек. Напомни мне, сколько жен у твоего охранника?

– Одна, вроде.

– Если бы было не меньше пяти, то можно было бы писать и про жену. Хотя бы одна ему точно изменяла. А так, назовем ее девой. Дальше. Изменит – хорошее слово. Можно трактовать по всякому. А вот про сегодня ночью, – лучше поменять. Что у нас там сегодня с Луной?

– Полнолуние.

– Отлично. Так и запишем.

– Тебе. Слишком явное указание на конкретного человека. Нужно указать нашего охранника в третьем лице. Как ты думаешь, он отважный герой?

– Сомневаюсь.

– Поставим вопрос иначе. Он считает себя отважным героем?