Чистилище

– Идея «этнической» бомбы, которая могла бы действовать избирательно, поражая носителей определенных типов генов или даже узких генетических структур, разрабатывается довольно давно, и не только в нашей стране. Первые эксперименты в этой области проводились ещё в гитлеровской Германии, затем в ЮАР, США и прочих странах – теперь уже неважно, где! Потому что никто из них не смог создать совершенное оружие. Я объясню нашим уважаемым гостям, почему все вышеуказанные оказались не в состоянии достичь цели. Дело даже не в том, что сама процедура «избирательного поражения» есть нечто недостижимое. В наши дни генетика идет вперед семимильными шагами, и ошеломляющий прогресс в этой науке позволяет добиться нужных результатов при определенном упорстве. Главная проблема заключается в том, чтобы безошибочно определить потенциальную цель для нанесения генетического удара! История последних тысячелетий препятствует этому. В течение веков множество этносов, абсолютно различных по происхождению, перемешивались в её горниле, а прежде близкородственные группы расходились весьма далеко. Представителей так называемых «чистых» генотипов на планете практически не осталось. В качестве примера: французы, считающие себя отдельной нацией, в действительности несут в себе следы кельтской, латинской и германской крови, недаром их страна в своё время называлась Галлией, по названию кельтского народа галлов. И название «Франция» она получила благодаря народу франков, которые являются германцами. И так далее! Или рассмотрим славян! У их южных племен, так называемых полян, было очень даже велико вливание иранской крови, у северных и северо-восточных племен – угро-финской. А германцы?! После падения античного мира, в начале «темных веков», они смешивали свою кровь с кельтами на западе, а на востоке – со славянами. Многие современные исследования гласят, что современное европейское население произошло от древних земледельцев с Ближнего Востока! Даже среди населяющих разные районы Европы людей ученые находят отчетливые генетические различия. Например, в Греции и на Балканах сейчас в организме человека присутствует от семидесяти до ста процентов генов, унаследованных от ближневосточных земледельцев. У северных европейцев подобных генов лишь десять процентов, в холодных странах ещё можно отыскать тех, у кого их нет вообще, если повезет! С другими народами дела обстоят ничуть не проще.

Доктор Вильман саркастически хмыкнул, сверился с данными по состоянию подопытных, вскользь бросил взгляд на экран с показателями своего организма, после чего продолжил:

– Самое сложное в создании «этнической бомбы» – это выделить идентификационные гены, которые могут позволить безошибочно отделять представителя вражеского этноса от дружеского. Эта проблема всем нам знакома очень хорошо, наш институт много лет пытался выявить специфические особенности генетического профиля арабов, гарантированно отличающие их от евреев. Уничтожение арабов – в высшей степени благородная цель! Арабы есть источник бесконечного зла, агрессивные, недалёкие, кровожадные! Весь мир вздохнет спокойно и скажет нам «спасибо», если они перестанут существовать! Ведь вместе с ними исчезнет Аль-Каида, Хамас, Талибан, Исламский джихад, Фронт освобождения Палестины, всевозможные «газаваты» и прочие террористические движения и организации. Без арабов быстро изживет себя ислам – самая жестокая, кровожадная и непримиримая варварская религия! Одним словом, наша цель священна! Однако достичь её непросто. Ведь и арабы, и евреи имеют семитское происхождение, и малейшая ошибка может привести к катастрофе – «этническая бомба» станет уничтожать и врагов, и своих создателей. Именно эту проблему, проблему прицельного выделения требующегося этноса из общей массы других, имеющих в той или иной степени общую генетику, никто не мог решить все эти долгие годы. Именно поэтому создать совершенное генетическое оружие до сих пор никто не сумел.

Учёный умолк, выдерживая почти театральную паузу, и торжественно заявил:

– Я создал его! Мой вирус идеален! Он распознает цель безошибочно!

Среди безмолвно наблюдающих за ним через толстое стекло десятков зрителей возникло сдержанное оживление. Несколько человек тихо переговаривались между собой на закрытых каналах внутренней радиосвязи, и полковник из Шин Бет, похоже, отдавал указания как минимум нескольким из них. Это не укрылось от взгляда доктора Вильмана. Он посмотрел полковнику в глаза и усмехнулся, не скрывая своего презрения.

– Мой вирус проникает в организм носителя мгновенно! – пояснил учёный. – В качестве транспортного средства выступает влага, причем солнечная активность только усиливает распространение вируса, так что укрыться от него невозможно! Однажды попав на свободу, он распространится всюду, где только существует вода, включая содержащуюся в атмосфере, растительности и любых живых организмах. Я создал его практически неуязвимым! Вирус нечувствителен ко всем видам антибиотиков, способен выдержать более тридцати минут кипячения, а оказавшись в запредельно сухой местности, не гибнет, но лишь впадает в спячку. В этом состоянии он может находиться едва ли не бесконечно. Спасения от него не существует! Поэтому я разработал антивирус, представляющий собой штамм-близнец с несколько измененным алгоритмом действия, способный уничтожить своего конкурента и занять его место. Но не думаю, что антивирус окажется востребованным. Я создал его, скажем так, для страховки, – доктор Вильман загадочно прищурился, – не более того! Моя лаборатория синтезировала антивирус в количестве четырех доз, и я гарантирую, что больше он производиться не будет. Хотя его формула выгравирована мною прямо на медицинской стали корпусов шприц-контейнеров, непосредственно содержащих активное вещество, необходимости в нем не возникнет. Но сейчас увидеть антивирус невозможно, как я уже сказал, он надежно спрятан ради чистоты эксперимента.

– А если вы погибнете сейчас, доктор Вильман? – в голосе полковника Шин Бет явственно слышался вызов и крайняя степень недружелюбия. – Если эксперимент окажется провальным? Как ваши коллеги получат назад этот антивирус?! Кто вам дал право присваивать результаты работы целого института, оплаченные целой страной?! Где вы его спрятали?! Отвечайте!

– Каюсь, господин полковник, – учёный склонил голову нарочито театрально. – Я присвоил себе данное право без какого бы то ни было разрешения. Я готов понести ответственность за свой поступок, если до этого дойдет. Но в любом случае антивирусу ничего не угрожает. Если мой вирус убьет сегодня своего создателя, эта лаборатория подвергнется полной и абсолютной термообработке. Она надежно отрезана от внешнего мира и может выдержать температуру до тысячи градусов по Цельсию. Вирус не переживет и ста сорока пяти. Где найти антивирус? Это указано в моем завещании, хранящемся у моего адвоката.

– Вы перешли границы собственных полномочий! – заявил полковник. – Это может быть расценено, самое малое, как саботаж! Как вы смогли вынести вирус за пределы института?! Я гарантирую, что ответственности за это вам не избежать! Ваше поведение…

– Я не отказываюсь от ответственности, полковник, чем вы меня слушаете?! – перебил его доктор Вильман, повышая голос. – Хотя победителей, как известно, не судят. Кстати, антивирус я никуда не выносил. Предлагаю вернуться к этому разговору позже, пока же рекомендую всем сосредоточиться на эксперименте! – Он перевел взгляд на премьер-министра, молча наблюдающего за происходящим: – Господин Премьер, с вашего позволения, я продолжу. Итак, противостоять моему вирусу невозможно! Однако делать этого и не придется. Как я уже сказал, вирус идеален! Он попадает в кровь и немедленно анализирует ДНК носителя на предмет наличия генетических особенностей, присущих цели. Если таковые обнаруживаются, то запускается механизм уничтожения врага. Причем происходит это без видимых внешних признаков. Вирус начинает изменять ДНК внутри клеток своего проживания, этот процесс занимает двадцать четыре минуты и заканчивается судорогами всех основных мышечных групп, ураганным отеком легких, очень быстро переходящим в ураганный отёк мозга. Смерть наступает, по моим подсчетам, секунд за десять-пятнадцать, но это будут очень, очень неприятные секунды!

Доктор Вильман издал злорадный смешок, затем прыснул и невольно хихикал пару мгновений.

– Иными словами, если начались судороги, то вводить антивирус уже поздно, – он сделал над собой усилие, успокаиваясь. – Это надо сделать до начала терминальной стадии, так как антивирус хоть и действует очень быстро, но всё же не мгновенно. Впрочем, не-враждебному генотипу всё это ненужно. Допустим, мы ведем речь о лошади. Если вирус не обнаружит в ДНК носителя вражеских генных конструкций, то запускается механизм ожидания. Его алгоритм достаточно сложен и коротко это можно объяснить так: вирус не предпринимает по отношению к носителю никаких враждебных действий, однако и не бездействует. Он стремится размножиться и распространиться далее, за пределы организма носителя. Ибо он есть оружие, не знающее пощады, и не остановится до тех пор, пока не уничтожит даже память о врагах своих создателей!

Учёный замолчал, на мгновение задумавшись, но тут же встрепенулся и продолжил:

– Если же носитель «чистого» генотипа человек, то алгоритм, по которому будет действовать вирус в режиме ожидания, несколько иной. А именно: вирус встраивается в иммунную систему, укрепляя её своими способностями. Это усиливает фагоциты, а также расширяет набор устойчивостей организма к широкому спектру современных патогенов, так как усиленный вирусом иммунитет получает возможность эффективно противостоять всему, чему способен противостоять сам вирус. Иными словами, те его свойства, что делают невозможным уничтожение вируса, атаковавшего организм с вражеским генотипом, встают на стражу организма – носителя «чистой» генетики! И не только носителя, но и его потомства, потому что в случае полового контакта вирус мгновенно проникнет в организм партнера и уничтожит его, если таковой окажется носителем «грязного» генотипа! Спустя двадцать четыре минуты погибнет и представитель враждебного генотипа, и оплодотворенная яйцеклетка, если таковая успела образоваться. Конечно, мой вирус ещё не покидал пределов лаборатории и, попав в открытую среду, наверняка мутирует, но базовые принципы его действия не изменятся. Он всегда будет стоять на страже «чистого» генотипа, это заложено в саму суть его архитектуры!

Он обвел зрителей торжествующим взглядом:

– Не правда ли, гениально, господа?! Враги моего народа падут, мой же народ возвысится! Вирус займет достойное место в архитектуре мироздания, ибо он бесстрастен, как сама природа! Для кого-то он великое зло, а для кого-то великое благо!

– Это… очень впечатляет, – осторожно ответил премьер-министр, незаметно косясь на полковника из Шин Бет. – И всё же не будете ли вы столь любезны, доктор Вильман, сообщить нам, где спрятан антивирус? Если в вашем эксперименте что-то пойдет не так, последствия могут быть катастрофическими и для нашего народа!

– Антивирус здесь, в институте, в хранилище для микроорганизмов четвертого уровня опасности, – отмахнулся учёный. – Он никогда его и не покидал! Я лишь сложил антивирус в кейс-контейнер, переместил из одного термошкафа в другой и сменил код доступа. После завершения эксперимента я извлеку кейс. Или господин полковник сделает это после оглашения моего завещания.

– Мы все очень надеемся, что этого не произойдет, – премьер-министр перевел взгляд на руководителя эксперимента, явно не обещая тому ничего хорошего.

– Доктор Вильман не посвящал меня в такие подробности этого эксперимента! – попытался оправдаться тот по внутренней линии радиосвязи, тщетно стараясь скрыть неуверенность и страх перед высоким начальством. – Я ничего об этом не знал! Десятки специалистов изучают сконструированный им штамм, но разобраться досконально в его архитектуре пока не удалось. Однако все предыдущие опыты показали ошеломляющие результаты, не было никаких оснований для беспокойства и недоверия!

– Будем надеяться, что их нет и сейчас! – отрезал премьер-министр. – Однако адекватность доктора Вильмана довольно специфична! Я понимаю, что люди науки не от мира сего, но это не значит, что гению дозволено абсолютно всё!

– Позволю себе с вами не согласиться, господин премьер-министр! – доктор Вильман вновь издал короткий смешок. – Лично я уверен в обратном! Гению как раз дозволено абсолютно всё! Ибо он не ровня серой массе, представляющей собой глупое стадо, живущее общими стандартами!

– Почему он нас слышит?! – полковник резким движением развернулся к руководителю эксперимента. – Это защищенная линия сверхмалого радиуса действия, её невозможно прослушать за пределами этого помещения!

Он бросил взгляд на зрителей, и не менее полудюжины из них завозились с планшетными компьютерами и неким электронным оборудованием.

– Я… я не знаю… – залепетал функционер от науки, окончательно теряясь от того, что едва ли не эпохальный эксперимент стремительно блекнет на фоне разгорающегося скандала.

– Я смотрю, вы взяли с собой много людей, господин полковник! – Голос доктора Вильмана, раздающийся из настенных динамиков, звучал насмешливо. – Похвальная предусмотрительность! Вы так сильно меня опасаетесь? – Он хихикнул, оглядывая своё высокое, но тщедушное тело: – Это комплимент моей физической форме! Однако можете не волноваться, угрозы национальной безопасности нет! Я не имею доступа к закрытой линии, я лишь заранее немного отрегулировал чувствительность установленных в зрительном зале микрофонов и теперь просто хорошо вас слышу! Прошу простить мне это самоуправство, я заботился о комфорте проведения эксперимента, не более того!

– Немедленно изменить настройки системы! – распорядился полковник, оборачиваясь к операторам, обеспечивающим эксперимент. – Проверить систему на предмет взлома и наличия шпионских программ! Господин премьер-министр, я настаиваю на том, чтобы вы покинули здание института, в целях вашей безопасности!

– Господин полковник, вам не кажется, что это уже перебор?! – доктор Вильман ехидно повысил голос. – Вы не забыли о том, зачем мы все здесь собрались? Ради величайшего эксперимента, позволю себе напомнить! Прошу вас, не превращайте его в шпионский скандал, тем более что я не шпион. Все эти годы я работал над вирусом, это дело всей моей жизни, и не только моей, но и моих учителей и соратников. Я не вынес из этих стен ни бита информации, ибо преследую несравненно более великую цель – вынести из этих стен вирус, который очистит планету! Ваши шпионские дрязги мне неинтересны! – Он посмотрел на премьер-министра: – Господин Премьер, давайте же вернемся к сути! Неужели вам не хочется увидеть начало новой эры?! Детскими играми Шит Бет можно заняться позже, всё равно я никуда не денусь из этого помещения, оно изолировано от всего мира и выход из него только один.

Не дожидаясь ответа, учёный поднялся с кресла и принялся снимать с себя пиджак.

– Тем более что время идет и развязка приближается, – он избавился от пиджака и начал закатывать рукав рубашки. – Обратите уже наконец-то внимание на данные системы мониторинга! В вены подопытных арабских террористов установлены катетеры, и анализ крови у них берется, как сейчас модно говорить, в реальном времени. Вы можете убедиться, что маркеры вируса дают уверенную положительную реакцию – вирус уже переполняет их организмы едва ли не в буквальном смысле! Сейчас я возьму анализ крови у себя… – доктор Вильман перетянул руку жгутом и потянулся за шприцем для взятия крови, – и мы увидим, есть ли у меня вирус…

Несколько минут он возился с медицинским оборудованием, обрабатывая взятую у себя кровь, после чего удовлетворенно возвестил, глядя на появляющиеся на мониторе результаты анализа:

– Итак, вирус у меня в крови в больших количествах, чего и следовало ожидать. – Учёный сверился с хронометром: – Осталось дождаться окончания инкубационного периода, которое даст ответы на все вопросы. В том числе и на ваши, господин полковник! – Доктор Вильман смерил представителя Шабак снисходительным взглядом. – Немного терпения, господа, немного терпения! Считаные минуты отделяют нас от начала новой эры!

Он вернулся к своему пиджаку, надел его и торжественно воззрился на цифры хронометража. Истекающие минуты прошли в полной тишине, и на отметке в двадцать четыре минуты присутствующие невольно затаили дыхание. Несколько секунд ничего не происходило, потом один из подопытных громко захрипел и забился, прикованный к креслу. Следом за ним конвульсивно задергался второй, хватая ртом воздух, и натужное мучительное хрипение террористов заполнило динамики зрительного зала. Дисплеи системы мониторинга вспыхнули всплесками диаграмм и строками экстренных предупреждений, сообщая о критическом состоянии испытуемых, грозящем им скорым летальным исходом. Кто-то из зрителей невольно втянул голову в плечи, наблюдая за происходящим. Судорожно бьющиеся в предсмертной агонии подопытные смертники являли собой жуткое зрелище, надрывно сипя и роняя изо рта кровавую пену. Несколько человек отвели взгляд от корчащихся в мучениях людей, однако доктор Вильман наблюдал за ходом эксперимента с выражением неподдельного живейшего научного интереса на лице. Первый подопытный затих спустя двенадцать секунд, второй скончался через восемнадцать.

– Второй испытуемый имел более крепкий организм, – подытожил доктор Вильман, поднимаясь. Сам экспериментатор выглядел абсолютно здоровым. – Поэтому вирус возился с ним дольше. Но это обусловлено тем, что мой штамм ещё не побывал в открытой природе. Попав в атмосферу, он приспособится к внешним условиям и станет сильнее. Теперь я возьму у себя ещё один анализ…

Он быстро проделал соответствующие манипуляции, и через минуту торжествующе воскликнул:

– Вуаля! Что и требовалось продемонстрировать! Обратите внимание на данные анализа! Вирус в крови, и он в неактивном состоянии! Никаких деструктивных процессов в организме не протекает! – Доктор Вильман обернулся к зрителям: – Господа! Поздравляю вас с началом новой эры!

– Эры без арабов! – Руководитель эксперимента зааплодировал, и к нему присоединились остальные. – Это величайшая победа еврейского народа, за которую весь мир скажет нам спасибо!

Несколько секунд в зрительном зале гремели овации, присутствующие обменивались поздравлениями и торжественными спичами. Затем премьер-министр произнес короткую, но пламенную речь, после чего вместе со свитой покинул зрительный зал.

– Доктор Вильман, – руководитель эксперимента проводил взглядом закрывающуюся за Премьером дверь шлюзовой камеры и облегченно вздохнул, – вы заставили всех нас сильно перенервничать! Ваши заслуги неоспоримы, но для чего было нужно играть на грани фола?! Вы же понимаете, что теперь вам придется провести несколько дней в этой лаборатории! Нам необходимо удостовериться, что вирус не мутирует со временем из безопасной формы в опасную…

– Разумеется, понимаю, коллега! – перебил его учёный. – Однако я уверен, что долго мне здесь сидеть не придется. Пока же я смогу удовлетворить любопытство господина полковника. У него накопилось ко мне много вопросов, не так ли, полковник?

– Где вы спрятали антивирус? – Взгляд полковника не скрывал угрозы, слова звучали холодно.

– Там, где и сказал, – пожал плечами доктор Вильман. – В тринадцатом холодильнике.

– Код доступа? – похоже, ни удача эксперимента, ни грандиозность его значения не заставили полковника снизить степень враждебности по отношению к Вильману. – Условия хранения?

– Один, четыре, восемь, восемь, – невозмутимо ответил тот. – Вы найдете там кейс-контейнер. Внутри лежат четыре капсулы из хирургической стали, одновременно являющиеся инъекторами и средствами хранения антивируса. Активное вещество не требовательно к условиям хранения, за исключением обязательной герметичности. Иными словами, оно улетучится, если инъектор разрушить. Я создал внутри инъекторов замкнутую микроатмосферу идеального газа, в которой антивирус может существовать очень долго. А если его заморозить – то и вовсе едва ли не вечно…

– Проверить и изъять! – Полковник, не дослушав, обернулся к одному из своих подчиненных. – Убедитесь, что это не пустышка, что антивирус не был подменен на фальшивку! Сотрудники института с удовольствием помогут вам в этом! По окончании доложить мне лично!

Подчиненный убежал выполнять приказ, и полковник посмотрел на руководителя института:

– Два инъектора из четырех мои люди заберут и доставят в Шин Бет. Антивирус будет храниться у нас во избежание повторения подобных инцидентов. Я вас покидаю, господин академик, но с доктором Вильманом останется следователь. – Полковник вперил в ученого полный неприязни взгляд и с металлическими нотками в голосе спросил: – Вы ведь не откажетесь ответить на его вопросы в качестве жеста доброй воли, доктор? Или вам есть что скрывать?

– Всё, что я скрывал, вы уже знаете, – отмахнулся Вильман. – Присылайте, кого хотите, я с удовольствием с ним пообщаюсь! Мне скучно в компании двух мертвецов!

– И позаботьтесь об охране лаборатории, академик! – полковник проигнорировал выпад ученого. – Чтобы доктор Вильман случайно не покинул ни её, ни территорию института.