Экспедиция Оюнсу

Из-за всей этой истории с лечением психики возникли проблемы с замужеством, идиотские слухи отпугивали от нее потенциальных женихов. Тогда отец предложил выход: пожить несколько лет за границей, в цивилизованной стране, заодно поработать по специальности и получить опыт, который в дальнейшем пригодится при управлении семейным бизнесом. За это время слухи забудутся, время сделает свое дело. Не исключено, что Марина заинтересуется кем-нибудь из детей отцовских заграничных партнеров, что тоже вариант, и, быть может, даже более интересный. Марина согласилась сразу.

Сменить обстановку хотелось до нервного визга, и предложение было более чем кстати. В конце концов к тому времени почти от всех галлюцинаций удалось избавиться. Единственная проблема – боязнь темноты. Ее врачам победить так и не удалось. В темноте, полумраке и даже в любой достаточно темной тени в каком-нибудь углу Марине видятся мертвые сокурсники с обезображенными мучительной смертью лицами и собственными внутренностями в руках. Решить эту проблему удалось только одним способом: с тех пор Марина никогда не присутствует там, где темно. Она избегает ночных клубов, театров, кинотеатров, прочих мест с отсутствующим или приглушенным освещением, всегда возвращается домой засветло, чтобы не оказаться на улице в темное время суток, и спит только при включенном свете. Жизнь очень нервная, но зато жизнь.

Порешав сопутствующие вопросы, отец отправил ее в Швейцарию, и его влиятельные заграничные партнеры нашли ей место в женевской штаб-квартире ООН. Должность среднего уровня, не топ, но для начала очень даже недурно. Смена обстановки вкупе с качественными европейскими антидепрессантами себя оправдала. Марине стало легче. За пару лет она свыклась с образом жизни, исключающим темноту, и даже стала нормально есть, избавившись от смертельной худобы. Отец посчитал это хорошим знаком и начал подыскивать ей женихов из заграничной молодежи соответствующего статуса. Это все испортило. Пока общение не выходило за рамки общения, все было хорошо, и ее мелкие странности не отпугивали потенциального жениха. Но как только они съехались, чтобы пожить вместе, начался ад. Он то не понимал, что свет в присутствии Марины должен гореть всегда, особенно во время сна, то просто забывал об этом, и измученная психика быстро напомнила ей, что изуродованные ходячие мертвецы и их булькающие сипящие голоса никуда из ее жизни не делись.

Через неделю полуживая от ужасов Марина убежала от сожителя, и тот даже не перезвонил ей, потому что последние пару дней глядел на ее с неприкрытым опасением. Год Марина наотрез отказывалась от любых отцовских кандидатов, потом ей исполнилось двадцать четыре, и мысль о замужестве стала посещать ее все чаще. Она дважды пыталась завести отношения самостоятельно, выбирая партнеров против воли отца сугубо по собственным симпатиям. Но все закончилось так же, как в первый раз. Стоило только кому-то выключить свет, когда она уснет, или просто выключить его по привычке где угодно, а она вошла и увидела темноту, ад мгновенно возвращался в ее жизнь.

Особенно жестоко галлюцинации вспороли ее несчастную психику однажды, когда бойфренд повез ее в Монтрё, смотреть знаменитый Шильонский замок. Все происходило ярким солнечным днем, и Марина опрометчиво решилась на экскурсию. Но оказалось, что внутри старинного замка освещение имеется не везде, и некоторые переходы и казематы погружены если не во мрак, то в полумрак уж точно. Этого оказалось достаточно для ураганной вспышки галлюцинаций. Из замка Марина выбегала с душераздирающими воплями. Будучи не в себе, она бежала куда глаза глядят и вместо выхода очутилась в каком-то еще более мрачном каземате. Оттуда ее выносили вшестером, предварительно связав по рукам и ногам, потому что Марина принимала сотрудников замка-музея за мертвецов, вцепляющихся в нее окровавленными пальцами, и пыталась царапаться и лягаться.

Попытки наладить личную жизнь окончательно умерли, зато с того момента в ее сознании все сильнее росла уверенность в том, что галлюцинации не закончатся никогда и ее несчастная психика будет подвергаться жестокой пытке всегда, едва где-то поблизости появится темнота. Полгода Марина восстанавливалась от душевных травм, выходя из квартиры только на работу и к психотерапевту. Потом ей на глаза попалось какое-то телешоу про экстрасенсов, медиумов и прочих борцов с нечистой силой. За последующие два года Марина чуть ли не профессионально вникла в суть вопроса и отсеяла до неприличия огромное количество шарлатанов и мошенников всех мастей и рангов. Наконец ей удалось познакомиться с женщиной-профессором из одного швейцарского НИИ, которая профессионально изучала паранормальные явления, и с женщиной-медиумом, профессионально зарабатывающей на услугах предоставления связи с миром мертвых. Причем обе женщины друг друга знали, и первая считала вторую шарлатанкой и мошенницей.

В процессе общения Марина так и не смогла гарантированно убедиться в том, что медиум обладает какими-то супермагическими способностями, но зато она точно являлась неплохим гипнотизером и довольно комфортным собеседником. В конечном итоге Аннета, так звали гипнотизершу, заменила Марине психотерапевта, потому что ее помощь была гораздо более заметна. Профессорша же оказалась ценна тем, что была единственным научным специалистом, кто не воспринял Маринину проблему как болезнь психики, а пытался изучать ее с научной точки зрения.

Миссис Гольдберг было сорок пять, в поисках паранормальных явлений она объездила половину земного шара и уверенно заявляла, что уже сталкивалась с похожими симптомами. Некие паранормальные события в Африке и Латинской Америке, связанные с археологическими раскопками древних алтарей давно забытых кровожадных культов, основывавшихся на человеческих жертвоприношениях, имели для своих участников схожие последствия. Галлюцинаций с мертвецами у них не было, но присутствовали тяжелые головные боли и не менее тяжелые расстройства психики, возникавшие у пострадавших в случае, если внешние условия окружающего их пространства оказывались схожими с теми, в которых происходили паранормальные явления при раскопках. Профессор Гольдберг смогла избавить несчастных от проблем при помощи сугубо научных методов. Она изучила особенности головного мозга пострадавших и особенности физических полей в соответствующих аномальных зонах и обнаружила некие магнитные поля, влияние которых изменило что-то там в коре головного мозга пострадавших людей. Профессор самостоятельно разработала приборы, генерирующие некое «контрполе», воздействие которого нивелировало негативные изменения в мозгу несчастных, и проблема исчезла навсегда.

Ознакомившись с проблемой Марины, профессор выразила уверенность, что ее можно решить аналогичным способом, если удастся вычислить параметры физических полей, оказавших враждебное воздействие на кору головного мозга. Для этого потребуется провести долгую и кропотливую работу, требующую изрядных финансовых издержек. В идеале желательно посетить саму аномальную зону, но пока не будут изготовлены необходимые приборы, этот шаг преждевременен, потому что проводить замеры непрофильным оборудованием контрпродуктивно.

Профессорские траты для Марины являлись копейками, перспектива же была более чем востребованной. Поэтому она сама предложила ученой даме финансировать ее исследования в данной области и последние полгода дважды в неделю ездила участвовать в экспериментах в соседний кантон, где располагалась лаборатория Гольдберг. Профессор прикрепляла к ней несколько десятков разнообразных датчиков, включала какую-то сложную аппаратуру и снимала обилие каких-то параметров, на основании которых проводились дальнейшие исследования. После таких экспериментов нервозное состояние Марины всегда возрастало, и профессор считала это доказательством успешно проложенного курса. Психика реагирует на излучения, значит, мы с каждым шагом приближаемся к определению точных параметров враждебных силовых полей. Чтобы сгладить нервные всплески, после лаборатории Гольдберг Марина всегда приезжала к Аннете, которая использовала гипноз и комфортную беседу в качестве успокоительного. Это помогало, тем более что за прошедшее время ощущение того, что глюки у нее будут вечно, стало почти навязчивой идеей.

Сегодня был именно такой день – день лабораторных экспериментов. Марина заранее согласовала все свои офисные дела так, чтобы иметь возможность покинуть офис в полдень. Час уйдет на дорогу до лаборатории Гольдберг, два часа там, час обратно. К четырем пополудни Марина будет у Аннеты, в пять сядет в машину и спустя полчаса окажется дома. Сейчас конец октября, но в Женеве в это время еще светло. Она успеет вернуться в свои апартаменты до наступления темноты, а там всегда и везде горит освещение, которое имеет двойной осветительный контур, отдельный автономный генератор и мощные источники бесперебойного питания. Дом для нее – самое безопасное место, единственное, где можно не опасаться оказаться в темноте, что бы ни случилось.

Марина покинула штаб-квартиру ООН и, удовлетворенно вздохнув, неспешно пошла через прилегающий к зданию идеально содержащийся парк. Конец октября, солнечный день, плюс шестнадцать – Женева прекрасна! В отличие от убогой Москвы, вечно накрытой смогом, грязно-серой облачностью и вонищей автомобильных выхлопов. А еще там всегда холодно и грязно, что вообще отвратительно. Если бы в Женеве не существовало темного времени суток, Марина чувствовала бы себя здесь идеально! Тут даже парковки умеют делать небанально! Девушка добралась до ооновского паркинга, украшенного настоящими платанами, высаженными со швейцарской скрупулезностью, и уселась в свой кабриолет.

Первым делом она нажала на сенсор складывания крыши, после чего потянулась к лежащей на соседнем сиденье одежной сумке. Плюс пятнадцать – не самая лучшая погода для езды в кабриолете с открытым верхом, но специально для этих целей у Марины имеется короткое летнее пальто, эффектная дамская шляпка и длинный шелковый шарф. Шарф очень стильно развевается по ветру во время езды, это доставляет Марине эстетическое удовольствие. Но еще большее удовольствие ей доставляет залитая солнцем машина, внутри которой не остается ни малейшей тени. Противнее всего ездить, когда идет дождь. Под дождем крышу не сложишь, поэтому приходится включать в салоне свет и ехать так. Водители встречных авто удивляются, видя сидящую в освещенном салоне женщину в темных очках и шляпке, но в столице мира принято уважать личное пространство и индивидуальные потребности человека. Вопросов не возникает даже у полиции.

Облачившись в шарф и шляпу, Марина выехала с ооновской территории и покатила по изящным женевским улочкам, любуясь эффектным видом на Монблан. Спустя несколько минут она достигла загородного шоссе, ведущего в нужный кантон, и прибавила скорость. Элитное авто на идеальной дороге держало сотню километров в час словно сорок, даже с открытым верхом ехать было исключительно комфортно, разве что шляпку приходилось носить с ремешком, чтобы не сдуло боковым ветром, если такой начнется на маленькой скорости. Но это неудобство вполне можно стерпеть. Особенно по сравнению с тем, что ей пришлось пережить.

Кабриолет лихо мчался среди аккуратных, кажущихся игрушечными швейцарских полей, среди которых попадались почти кукольные домики, и Марина машинально старалась не смотреть в их сторону. Раньше их сходство с дизайном кровавого отеля вызывало у нее нервный приступ, потом это удалось вылечить, и вид кукольной альпийской деревушки больше не выводил Марину из психического равновесия. Но привычка убирать взгляд осталась, и бороться с ней она не стала – хватает более насущных проблем. Звонок совмещенного с автомобильной аудиосистемой мобильного телефона вывел ее из раздумий, и она посмотрела на дисплей автомобильного компьютера. Звонил отец, с личного мобильника. Марина приняла вызов.

– Хай, Маришка! – в своей манере поздоровался отец. – С тобой все о'кей?

– Привет, пап. – Марина сделала звук погромче. – Я в порядке! Как мама?

– Передает тебе привет. – Отец прислушался. – Ты за рулем? Куда едешь?

– В НИИ к профессору Гольдберг, – объяснила девушка. – Сегодня очередной сеанс исследований.

– О'кей, – оценил отец. Он сделал едва заметную паузу и спросил: – Как чувствуешь себя сегодня?

– Неплохо, – вторичный вопрос удивил Марину. – У нас тепло, солнечный день, вокруг очень светлый и красивый пейзаж, у меня все хорошо. А почему ты спрашиваешь? Что-то случилось?

– Ничего страшного, – заверил ее отец. – Смирнов сбежал из психиатрической лечебницы. Произошло это еще вчера, но мне доложили только сегодня. Но бояться нечего, тебе ничто не угрожает. Для твоего спокойствия я договорился с властями, и возле твоего дома будет дежурить полицейский автомобиль. Он же будет негласно сопровождать тебя на работу и обратно. Это займет несколько дней, не больше. Силовики заверили меня, что Смирнова уже почти поймали, это вопрос ближайших суток, максимум двух.

– Думаешь, он может попытаться отомстить мне за то, что мы заперли его в психушке? – От волнения Марина резко сбросила скорость, и идущий позади дорогой спортивный автомобиль шарахнулся в сторону, обгоняя ее с недовольным сигналом клаксона.

– Исключено, – успокоил ее отец. – Он параноик и шизофреник, у него в голове другая навязчивая идея, и ничто другое его не интересует. Про тебя он даже не помнит.

– Ты уверен? – Марина ощутила, как внутри разрастается непонятный, но очень липкий страх.

– Абсолютно! – Этот тон отца она знала хорошо. Когда он так говорит, значит, действительно уверен в своей правоте на все сто. – Вчера он как-то усыпил бдительность санитаров, обманул охрану и сбежал из лечебницы. Поначалу его побег восприняли обыденно: куда денется псих в пижаме и без документов? К нему домой отправили санитаров и наряд полиции. Но Смирнов успел добраться до дома раньше них. Его мать сказала, что он переоделся и попросил денег. Она дала ему пять тысяч рублей, больше у нее не было, и он куда-то ушел, не сказав куда. Позже выяснилось, что она, естественно, соврала, но эти олухи ей поверили. Оказалось, что у Смирнова дома был спрятан заграничный паспорт и какая-то сумма денег. Кто-то в полиции запоздало догадался проверить аэропорты, и тут же выяснилось, что Смирнов по загранпаспорту приобрел авиабилет до Хабаровска. Полиция связалась с тамошними коллегами, но к тому времени самолет уже приземлился, и оперативники опоздали. На Смирнова была выпущена ориентировка, полиция начала пробивать фирмы, сдающие в аренду автомобили, и сразу же напала на его след. Он арендовал внедорожник. На все посты прислали соответствующие указания, и час назад его остановили на трассе, ведущей в ту запретную зону, куда он так рвался.

– Его не смогли поймать? – Страх внутри Марины становился все сильней, она ползла по первому ряду с черепашьей скоростью, даже не замечая этого.

– Он ухитрился сбежать, – объяснил отец. – Пока олухи на посту оформляли задержание, он под каким-то предлогом попросился достать рюкзак из машины, вроде для обыска, схватил его и убежал в лес. Полиция даже стреляла ему вслед, говорят, пули не пробили рюкзак. Лес был совсем рядом, и ему удалось скрыться. Но без машины он далеко не уйдет, я поднял на ноги нужных людей, и сейчас его ищут все силовики Хабаровска. Как только он вернется в город, его арестуют. Так что волноваться тебе не о чем. Я специально решил позвонить и лично все рассказать, чтобы до тебя не доходили исковерканные слухи, из-за которых ты можешь испытывать страх перед тем, что на самом деле является полной ерундой. Как только его поймают, я тебе сообщу. Ни о чем не переживай, ты в абсолютной безопасности.

– Спасибо, папа! – Марина приободрилась. – Поняла! Скажи маме, я позвоню ей вечером!

Отец попрощался и повесил трубку. С минуту Марина продолжала задумчиво ползти в первом ряду, глядя на дорогу невидящим взглядом. Страх внутри отступил, но не пропал полностью, а лишь сменил форму – теперь это была твердая уверенность. Паническая уверенность. Марина бросила взгляд в боковое зеркало, дождалась, когда позади не окажется машин, и резко развернула авто в противоположную сторону в нарушение всех правил. Она вдавила в пол педаль газа, и мощный кабриолет, взревев мотором, помчался обратно в Женеву.

– Мисс Мирошниченко? Счастлива вас слышать! – Профессор Гольдберг ответила на звонок сразу. – Мы готовы к сегодняшнему эксперименту, ждем вас с нетерпением! Отдельное спасибо от всей моей команды за ваш внеочередной транш на наши исследования, это, несомненно, ускорит достижение положительного результата! Как скоро вы подъедете?

– Я не подъеду. – Марина на большой скорости мчалась по шоссе, не обращая внимания на камеры видеофиксации. Это всего лишь штраф. Гроши. – Ситуация изменилась, профессор. Готовьте оборудование, мы едем в Россию, в долину Оюнсу. Вы говорили, что побывать непосредственно в точке проявления паранормального явления необходимо, не так ли?

– Несомненно! – немедленно ответила профессор, но в ее голосе тут же зазвучали печальные нотки: – Но, к сожалению, прямо сейчас преждевременно делать это. Специальное оборудование, которое мы изготавливаем индивидуально под вашу ситуацию, еще не готово. Мы только приступили к наладочным работам, это потребовало найма дорогостоящих специалистов…

– Через два часа, – безапелляционным тоном перебила ее Марина, – вы получите еще один транш, профессор. Вдвое больше предыдущего. У нас есть одна неделя. Прошу вас позаботиться о том, чтобы к этому времени научная часть нашей экспедиции была полностью подготовлена. Я займусь всем остальным. Другого шанса попасть в долину Оюнсу нам может не представиться никогда. Напоминаю, что это запретная зона, связанная с ядерными ракетами. Путинский режим охраняет такие территории с фанатичным упорством, моей семье стоило экстраординарных усилий добиться разрешения на проезд внутрь нее иностранцев! Надеюсь, вы понимаете всю серьезность ситуации?

– Разумеется! – В голосе профессора Гольдберг вспыхнуло воодушевление. – Это все меняет! Мы сделаем это, мисс Мирошниченко, без сомнений! Я немедленно начну приготовления!

Марина положила трубку и ухмыльнулась. Сочетание понятий «денежный транш», «ядерные ракеты» и «путинский режим» способно творить чудеса, если речь идет об аргументации чего угодно, главное, чтобы в прогрессивном цивилизованном мире! Профессор любит получать от нее финансирование, и Марина не сомневается, что по понятным причинам Гольдберг слегка затягивает процесс научной деятельности. Миром правит бизнес, и Марина все понимает, поэтому не против, но только при условии, что это «слегка» будет именно слегка, а не удлинится в нечто более долгое. На карту поставлено ее психическое равновесие и душевное благополучие, а это стоит дороже тысячи мелких профессоров. Поэтому, если потребуется, Марина поставит Гольдберг ультиматум не моргнув глазом. Профессор это прекрасно понимает, лишаться клиента и финансирования не в ее интересах. Она успеет подготовиться за неделю, в этом Марина уверена. Тем более что вся полевая команда профессора состоит из нее самой и ее молодого ассистента, с которым у Гольдберг тайный роман. Работа всех остальных сотрудников ограничивается лабораториями НИИ, и для их сверхурочной загрузки требуются всего лишь деньги, которые профессор сегодня получит.

Впереди показался поворот на Женеву, и Марина машинально сбросила скорость, не переставая лихорадочно думать. Макса не поймают. В этом она тоже уверена. Силовики будут искать его в Хабаровске, вот только он не стал возвращаться в город. Он пошел в долину пешком, это элементарно и не подлежит сомнению. Дорога ему известна, он там уже бывал неоднократно. Рюкзак у него с собой, значит, все необходимое у него имеется. Нет только транспорта, но он дойдет пешком, для психа-параноика это вообще не проблема. Тогда, пять лет назад, он сказал, что шел к нанайскому шаману вдвое медленнее, потому что тащил тяжелый груз. И прошел за день пятнадцать километров. Значит, сейчас он будет проходить за день тридцать. От Хабаровска до долины триста, итого десять дней пути. Если он начал вчера, то у Марины остается еще девять суток. Неделя на подготовку и двое суток на дорогу. Опаздывать нельзя ни в коем случае, иначе Смирнов может добраться туда раньше нее, забрать заколку и исчезнуть навсегда. И панический ужас перед темнотой вкупе с кошмарными галлюцинациями будет преследовать ее всю жизнь.

В том, что Макс отправился за кинжалом, не было никаких сомнений. Он еще тогда понял, что отцу Марины не найти заколку, и собрался добыть ее самостоятельно. Смирнов бы вообще бросился в долину сразу, но его останавливала зима. Страх быть выпотрошенным заживо еще до того, как кинжал удастся отыскать. Но даже это не смогло удерживать его долго, он все равно собрался в долину и обязательно бы туда попал. Если бы ее отец не упрятал его в психушку. Теперь же его план был ей предельно ясен. Макс сбежал не просто так, наверняка он все продумал заранее и ждал подходящего момента. Для похода в долину у него все было готово еще пять лет назад, оставалось лишь взять заграничный паспорт взамен изъятого медиками гражданского, захватить отложенные еще с того времени деньги и сесть в самолет. Сейчас конец октября, это в Женеве плюс шестнадцать, а на Дальнем Востоке давно стоят жуткие холода. Смирнов планировал успеть в долину до снегопадов, найти заколку и скрыться. Наверняка первый снег там уже выпал, а сильные снегопады начнутся со дня на день. Это должно было скрыть его следы или даже натравить монстра на силовиков, если их пошлют в долину арестовывать Смирнова.

Поэтому она должна успеть его опередить. Заколка все еще там, в долине, теперь Марина понимала это отчетливо. На это у нее имелись три основания. Во-первых, люди отца так и не нашли кинжал. Это означает только одно: кинжал не покидал долины, его никто не крал. В способностях российских силовиков найти кого надо, если у них не просто развязаны руки и выдана индульгенция, но еще и заплачено больше, чем снилось, сомневаться не приходится. Десяток-другой ни в чем не повинных людей, оказавшихся не в то время не в том месте, пострадали бы в ходе расследования, но в итоге кинжал все равно бы нашли. Но этого не произошло. Во-вторых, отец действительно солгал ей тогда насчет результатов расследования, это она выяснила позже сама. А в-третьих, было еще одно основание: Макс был готов под пулями бежать от полиции, рискуя быть убитым, но все равно рвался в долину. И теперь Марина ярко ощущала эту его убежденность. Заколка-кинжал существует, она может избавить от страданий, и она там. В долине Оюнсу, вместе со спящим монстром. Нужно только успеть найти ее до первого сильного снегопада и забрать. Забрать первой!

Для этого ей потребуется помощь. Марина перевела кабриолет на автопилот и принялась копаться в адресной книге. Спустя минуту она набрала швейцарский номер и принялась ждать ответа. Трубку не брали довольно долго, и ей пришлось приложить серьезные усилия, чтобы обуздать всевозрастающую нервозность.

– Здравствуйте, мисс Мирошниченко, – по-русски произнес немолодой голос. – Удивлен вашим звонком, но очень рад вас слышать. Чем могу помочь?

– У меня к вам личная просьба, – произнесла Марина, пытаясь сохранять как можно более спокойные и уверенные интонации. – Надеюсь, не обременяю вас? Слышала, что в свете текущих политико-географических событий у Частных Военных Компаний сейчас очень насыщенный бизнес.

– Что вы, Марина! – Собеседник вежливо засмеялся, идеально изображая беззаботность маленького человека, далекого от битв сильных мира сего. – Мы всего лишь скромная ЧВК, тяжелым честным трудом зарабатывающая на жизнь охраной и сопровождением грузов! Нам далеко до противостояния гигантов!

– Рада слышать, что у вас все о'кей, – Марина перешла на более неформальный тон, подыгрывая собеседнику. – Приятно узнать, что у хороших людей все хорошо.

Человек по ту сторону телефонной трубки являлся одним из воротил подпольного наемнического бизнеса. Так случилось, что это был первый деловой контакт, приобретенный Мариной на посту сотрудника ООН самостоятельно, без помощи отца или его заграничных партнеров. Два года назад отдел, в котором она работает, проверял жалобу, поступившую от представителей миссии ООН в одной из неблагополучных стран третьего мира. Страну давно разрывала на части гражданская война, разобраться в перипетиях которой было крайне непросто. В борьбе за власть, природные ресурсы и наркотрафик тесно переплелись интересы множества группировок: правительства, повстанцев, спецслужб соседних государств, спецслужб совсем не соседних государств и сразу нескольких мощнейших транснациональных корпораций, имевших концессии на разработку выгодных месторождений, полученные от разных правительств, коих за последние годы в несчастной стране сменилось несколько. Одна из таких корпораций негласно использовала профессиональных наемников, которые иногда выдавали себя за охрану тамошней миссии ООН.

В ходе той проверки Марине поручили отработать какие-то рутинные документы, неожиданно оказавшиеся решающими. У «скромной ЧВК», имеющей тайные филиалы чуть ли не во всех странах мира, славящихся обилием желающих повоевать за деньги, могли возникнуть серьезные проблемы. В какой-то момент Марина поехала на рядовую деловую встречу, но вместо ожидаемого партнера в его кресле оказался этот немолодой собеседник. Он прямо предложил Марине «повлиять» на результаты проверки определенным образом. Собеседник сказал, что прекрасно осведомлен, из какой она семьи, и отдает себе отчет в том, что вряд ли ее заинтересуют всего лишь деньги. Поэтому он делает ставку именно на ее врожденную деловую хватку и взамен предлагает ей свою помощь по любому профильному вопросу. В том числе в таких сферах, где профильные вопросы решаются инкогнито. Тем более что, насколько ему известно, несколько лет назад у нее были некие проблемы криминального характера, решить которые полностью не удалось.

Именно это заявление повлияло на ее решение. В первую минуту Марина с трудом сдерживала возмущение и желание немедленно прервать разговор, покинуть офис и прямиком направиться в ОНН, к своему шефу, куда по дороге вызвать представителей Интерпола. Но слова собеседника насторожили ее, и она поступила иначе. Марина согласилась, поставив собеседнику условие: в обмен на нужный вывод в подготавливаемом ею документе она получает всю информацию по интересующему ее уголовному делу в России.

Копии уголовного дела ей доставили на дом через неделю. Посыльный принес пиццу, ее обычный заказ, и внутри коробки обнаружилась флешка с исчерпывающей информацией. Марина изучала ее несколько дней, но в целом это ничего не дало. Макс не лгал, следствие закончилось ничем. Той зимой в долине действительно бесследно пропали две официальные следственные бригады и несколько частных. Летом туда направили, без преувеличения, целую армию, но она не нашла никаких следов вообще. Единственной находкой был тот самый полудикий алтарь с заколкой для волос в виде кинжала, но экспертиза показала, что она не имеет отношения к убийствам. Которые, кстати, в материалах дела назывались «предположительно убийствами», так как никаких доказательств убийств не имелось, а показания самой Марины и Макса считались сомнительными ввиду крайне нестабильного психического состояния свидетелей, наличию в крови у Марины наркотиков и так далее. Заколка, кстати, по материалам дела считается утерянной.

Несколько позже Марине позвонил данный собеседник. Он поблагодарил девушку за соблюдение взаимных обязательств и сказал, что выполнить ее просьбу труда не составило, поэтому он все еще считает себя в долгу перед ней, и его предложение остается в силе. На этом их контакты закончились, и до сего момента Марина о нем не вспоминала. Все равно помочь ей он был не в силах: если убийц не нашли люди ее отца, то его люди не смогут этого тем более. Она даже не стала рассказывать об этом отцу, чтобы не портить отношения. Ясно же, что он солгал во благо, старался оградить ее от лишних фобий. Тем более что мама полностью его поддержала, значит, это решение принималось ими сообща. Даже наверняка это именно она придумала успокоить ее таким способом. Но сейчас помощь собеседника была бы как никогда своевременна.

– Вы, как всегда, очень добры, – очень доброжелательно отреагировал собеседник. – Я к вашим услугам. Желаете обговорить детали тет-а-тет?