Навстречу Закату

– Все как обычно… – проговорил Алекс, глядя на свое заспанное отражение в черном пятидесятидвухдюймовом экране. – Дурачок, в своем репертуаре. Никакой фантазии.

– Вечно одно и то же… – думал зашуганный кот, потирая лапой ушибленный лоб. – Что ж мне так не везет?

Отражение в экране подняло кружку, словно провозглашая тост, сделало глоток, взяло пульт, пульнуло из него в телевизор и растворилось среди филармонического оркестра на канале “Культура”. Печальное “Лакримоза” заполнило квартиру тягучей тоской. Пылинки в лучах солнца медленно закружились, повинуясь гению Моцарта. Хор голосов подхватил их и понес вихрем прочь от низкочастотных динамиков Hi Fi системы.

Рыжая морда ушибленного кота выглянула из-за дверного косяка.

– И чего этот старый самец сидит вечно дома? Никакой жизни. По квартире только перебежками… Пока он тут уши развесил, надо на кухню пробраться. Проверить, не сожрал ли моего корма.

Кот по-пластунски направился в кухню.

– Нет, дружище Моцарт, – выдохнул Алекс.

От резкого звука кот подпрыгнул всеми четырьмя лапами, развернулся в воздухе, приземлился и унесся галопом под спасительный диван, на нервной почве теряя по дороге клочья шерсти.

Алекс зашелся смехом.

– Если бы не ты, Рыжик, совсем бы я тут с тоски помер. Хоть какое-то развлечение от тебя. А вас, товарищ Моцарт, я попрошу очистить помещение и покинуть мой телевизор вместе со своим «Реквиемом». И без вас тошно!

Алекс увел звук до нуля и начал медленно перещелкивать каналы. Благо их в современной сетке телевещания больше сотни. За этим занятием можно провести целый день. Такая медитация своего рода. Картинки, не спеша меняют друг друга. Под стать им плавно текут мысли.

– Что ты ищешь, Алекс? – спрашивает телевизор.

– Не знаю… – отвечает Алекс и переключает канал, задумчиво глядя в одну точку.

– О чем ты думаешь, Алекс? – спрашивает пульт.

– Ни о чем… Не знаю… Я не думаю… – думает Алекс.

В мозгу сжатая стальная пружина с каждым щелчком закручивается все крепче и крепче. Она держится на волоске и готова сорваться в любую секунду. Но когда именно, никто не знает. Ни Алекс, ни сама пружина. Да и вообще, что это, что она такое, пружина эта, что случится после того, как волосок оборвется? Неизвестно… Есть всего только ощущение и больше ничего.

Картинки меняют друг друга. На экране и в мозгу. Неспешно тянутся тягучие-тягучие-тягучие мысли, раздумья, размышления.

Это, наверно, так показательно, когда у тебя день рождения, а твой телефон молчит. Нет отбоя от тишины. И в коридоре не толпятся желающие поздравить. И даже в дверь не стучит почтальон с телеграммой от родителей.

– Ну, про телеграмму, это ты загнул! – говорит Алекс сам себе в своей голове и усмехается, перещелкивая каналы.

– Потому что время уже не то. Не то что раньше, – отвечает сам себе Алекс. – Ни телеграмм… ни родителей. Все изменилось.

– А соцсети?

– А не пошли бы они нах! Даже заглядывать туда не буду. Кощунство это и надругательство над праздником. Если это вообще праздник. Профанация, обезличивание и обесценивание всякого поздравления – вот что такое эти знаки якобы внимания в соцсетях. Я своим друзьям всегда звонил. Лично! Ну, тем, кому хотел. А в сетях поздравлял только для приличия. Думаю, и остальные поступают так же. А я вот не хочу этих дежурных вымученных слов на отъебись! А если никто не хочет поздравить меня лично и услышать мой ангельский голосок, так значит, так мне и надо! И пошел я куда подальше.

Пружина продолжала закручиваться. Кнопка Page Up на пульте щелкала. Картинки менялись. У Алекса неожиданно завязалась увлекательная беседа с самим собой.

– Сын у меня спросил как-то: “Папа, а что такое телеграмма?” Я не смог ему сразу объяснить. Пришлось напрячь извилины и подключить фантазию. Описал как можно подробнее весь процесс отправки телеграммы, от возникновения идеи до оплаты количества знаков. А также о том, что такое ЗПТ и ТЧК. Но чем больше рассказывал, тем больше видел, что восьмилетнему ребенку со смартфоном в руке с кучей мессенджеров не понятно, для чего такой гемор на свою голову! Куда-то идти, чего-то писать и заполнять. Стоять в очереди и еще платить за это. Когда вот! Все под рукой. И за тебя придумано! Только нужную картинку прикрепил и порядок. Пару кнопок нажал и галочку поставил в дневнике добрых дел. Минимум мысленных, сердечных, энергетических и физических затрат. А ведь телеграмма не просто клочок бумаги, полученный в результате совместных усилий огромного количества людей. Телеграмма – это частица человеческой души, которую можно взять в руки. Сконцентрированная в минимальном количестве слов. Не размазанная в словоблудстве, в словоблужданиях, в словозаблуждениях. Импульс энергии, несущий в самых необходимых словах все сразу – информацию и чувства с нею связанные. И проникает он в самую суть тебя!

– Вот что такое телеграмма, Рыжик, в самом ее философском смысле! – Алекс произнес эту фразу вслух, адресовав коту, который делал очередную попытку добраться до миски с кормом. Рыжик же, по своему обыкновению, опять испугался и замер на месте. В тщетной попытке слиться с ламинатом, кот прижал уши и вытянул хвост. Ну как было не ответить на это первой приходящей в голову реакцией.

– Бах! – выкрикнул Алекс.

Рыжик умчался прочь, догоняя свое выскочившее сердечко. Алекс вернулся к своему основному занятию. То есть к ничего не деланью, смотрению в телевизор и рефлексивному самоедству.

Согнав очередную рекламу с экрана, именинник вспомнил еще один вопрос, который задал ему сын после прочтения очередной главы “Капитана Врунгеля”.

– Папа, а зачем нужны координаты?

– Чтобы люди могли находить друг друга.

– Координаты можно забить в навигатор?

– Да!

– И потом найти кого-то?

– Да! Потом можно будет найти того, кто находится по этим координатам. Или то, что там находится. По координатам, которые кто-нибудь сообщил тебе.

– Это здорово, папа!

Мальчику была понятно эта тема. Понятнее, чем телеграмма. Сын аж подпрыгнул на кровати.

– Можно будет кого-нибудь спасти, да?

– Да!

– Как бы мне хотелось этого!

И мальчишка упал на подушку, с грустью глядя в потолок и поджав нижнюю губу. Он всегда так поджимал губу, когда осознавал трудновыполнимость собственных фантазий.

– Не расстраивайся! Может быть, тебе удастся когда-нибудь обнаружить нужного человека по координатам!

Сын ответил тихим вздохом и пожал плечами. Такова была неопределенность, неконкретность, расплывчатость будущего.

Палец Алекса перестал нажимать кнопку на пульте. Беседа с самим собой оборвалась.

– На что ты смотришь, Алекс? – спросил пульт и, не получив ответа, обратился к телевизору. – На что он так уставился?

– Закат… – ответил телевизор.

– Что? Какой закат? Закат чего? – не унимался пульт.

– Закат Солнца… Очень необычный… Я такой впервые показываю… Священнодействие! Похоже на сакральный обряд! С ума сойти!

И, надо признаться, было от чего.

Пылающий лик закатного Солнца погружался в океан между двух высоких скал. Они возвышались из воды, как клыки голодного хищника. И внезапно превратились в разинутую пасть мифологического животного. Это был конец Мира. Вселенский Финал. Небо горело всеми оттенками дикого пламени. Море переливалось цветами холодной бездны. Линия горизонта разделила Время на Прошлое и Небытие. Огненный шар погружался в Забвение. Еще секунда. И последний луч погас. Утонул в мрачных глубинах.

Это был луч надежды.